Они дошли до заводи, в такое время безлюдной. Разместились на сломанном стволе и уставились на воду. Прохладно для того, чтобы сидеть на одном месте, но Иринка отчаялась вытащить из Вероники человеческое наружу. И вдруг та заговорила сама:

— Расскажи еще раз, как вы отдыхаете.

— Так ведь… рассказывали уже. Мы втроем рыбачить любим. Я Ритулю и Димыча имею в виду, а не Матвея с Игорем. Хотя и с ними дружим, да. Вон там садимся, — она показала пальцем на левый свод заводи. — Рыбеха тут мелкая, но само соревнование вызывает азарт! Ритуля притом рыбу не ест — никак ее убедить не можем! Ловит, а потом не ест, мы из-за нее даже уху варить перестали, легче дома уж нажарить…

— Как интересно.

— Что там тебе интересно? Ты любишь рыбалку?

— Не особенно. Точнее, не особенно себе представляю.

— А-а, так ты не пробовала? Зря, скажу я! Не все понимают в этом толк, но когда поймешь, то все, пиши пропало — рыбаки бывшими не бывают!

— Возможно, когда-нибудь и попробую. Если пригласите.

— Пригласим… — Иринка вообще не могла понять смысла этого разговора. Она все ждала допроса, но Вероника все о какой-то ерунде спрашивала. — Вот, правда, я и Матвея Владимировича за таким занятием не представляю! Нас всех Димыч подсадил, Ритуля тоже долго ерепенилась, а потом сдалась! Все сдаются, если за них Димыч берется. Слушай, тебе точно все это интересно?

— Интересно.

— Не похоже!

— Тогда не рассказывай.

— Да нет, мне несложно! Могу тебе пару рецептов ухи по памяти накидать!

Ирина снова раздражалась, но мгновенно успокоилась, когда Вероника произнесла:

— Не надо. Ничего не рассказывай.

И замолчала. Сложила свои наманикюренные пальчики на коленки, положила на них подбородок и так замерла. Ирина недоуменно глянула на нее, потом встала, чтобы размять ноги. Ходила позади, пиная листву, оглядывалась, не замечала никаких изменений и потому снова принималась пинать листву. Потом глянула на время.

— Вероника! Мы успеем на паром, если прямо сейчас побежим обратно!

— А давай здесь до следующего посидим? Так тихо.

Тихо ей! И до того, как Ирина успела заметить, что еще за час они обе рискуют отморозить все стратегические места, она вдруг ясно все поняла. Как если бы ей открытым текстом сказали! Ирина не слишком хорошо разбиралась в людях, вон, даже в родном брате многолетней влюбленности не замечала, но внезапно поняла Веронику. Та ее сюда притащила не для допросов, ей было наплевать на сведения о Рите или Матвее Владимировиче. Она собиралась именно оказаться тут и послушать эту тишину. И Ирину бы не дергала, если бы сама знала, как добраться! Ирина нужна была только на этот единственный раз — показать место, сказать, сколько платить паромщикам и оставить тишину ей.

Ирина поправила пальто. Еще не вечереет, час они продержатся, подошла к бревну, села и решительно хлопнула Веронику по плечу. Та даже не вздрогнула.

— Слушай, Вероник, а где твоя мама? Неудобно было спрашивать, а теперь вот… удобно.

Длинная пауза.

— Мне шесть было, когда она умерла.

— Болезнь? Авария?

— Нет. Ты будешь смеяться.

— Сильно сомневаюсь.

— Ее в заложницы взяли, у папы много врагов. При освобождении она была ранена, продержалась в реанимации еще два дня.

— Вот это биография! И совсем не смешно.

— Не надо меня жалеть. Я ее почти не помню.

— И не собиралась!

Ирина теперь точно понимала, что выбрала правильный путь. Вероника поддалась, открылась, а теперь ее трясти и трясти. И Ирина будет трясти — теперь это вызов всем ее душевным порывам:

— А папа твой бандит, что ли?

— Думала, что ты в курсе. Раз вы с Матвеем друзья.

— Ну, так прямо он про тебя не рассказывал… Да и вообще не рассказывал.

— Наверное, потому что нечего.

— А папа твой, похоже, человек жесткий? Сама говорила, что в Лондоне долго жила.

— Для своего же блага. Там образование лучше.

— Для блага, понятно. Ты же рыдать не собираешься?

— Не имею такой привычки.

— А твой папа…

— Больше не спрашивай.

— Зато с женихом повезло! Твоя жизнь изменится, вот увидишь!

Ирина замолчала, но теперь изнутри давила тяжесть. Рядом с ней сидел человек, который мог позволить себе купить машину в цвет помады, но хотел слушать о рыбалке. Или о том, как живут обычные люди. Она смотрела на нормальную жизнь издалека, как на экране кинотеатра: лишь на короткое время ощутить, а затем вернуться в свою реальность.

Вероника после долгого молчания сказала тихо:

— Ир, а ты умеешь хранить тайны?

— От моего ответа ничего не зависит! Ты уже решила рассказать, так говори.

Снова пауза.

— Надеюсь, что сохранишь. Но ты права, мне нужно с кем-то поделиться, иначе меня раздавит. А может, мне нужен совет.

— Не тяни уже!

— Это я выбрала Матвея. Он сам думает иначе, мол, отец нашел выгодного партнера, но все было не так. Я хорошо понимала, что меня ждет. Если не судьба матери, то один из друзей папы… И тогда я решила, что молодой и красивый — это уже больше, чем мне светит. Я валялась у папы в ногах, плакала, орала, что влюбилась, уговаривала… и уговорила. А я не то чтобы влюбилась, просто нашла самый лучший вариант из доступных. И чем больше узнаю Матвея, тем тяжелее становится.

Ирина подумала.

— Не понимаю, в чем проблема. Матвей с тобой плохо обращается? Ты не получила того, на что рассчитывала?

— Получила, но гораздо больше, чем собиралась. Он прекрасен.

— Тогда что не так?

— Оказалось, что у меня есть совесть. Я Матвею все папины связи как свадебный подарок вручу. И он не будет рад. Сейчас он думает, что женится на отеле и бесконечных инвестициях, строит из себя рационального бизнесмена, но по сути он не такой. Не такой, как все они.

— А какой же он?

— Тебе лучше знать. Ты ведь в кругу его близких друзей. Разве рациональный бизнесмен стал бы дружить с вами, с тобой? Он ищет в людях человечности. И думает, что использует меня, хотя даже не представляет, как я использовала его. А я засомневалась, что имею право портить ему жизнь, понимаешь? Только не смейся надо мной. Но и свадьбу уже не отменить. Если инициатива будет исходить от Матвея, то легко он не отделается, я хорошо знаю мстительность отца. Если же попрошу я… а у меня духа не хватит попросить, после того, как в ногах валялась. А Матвей, у него вокруг такие люди, что он просто не представляет себе…

Ирина открыла рот и тут же закрыла. Вероника же не знает, что никакие они Матвею Владимировичу не друзья! Но именно эта ложь запустила в ней порывы совести! Ирина не знала, имеет ли право ответить откровенностью на откровенность, поэтому пока предпочла промолчать. Ведь она и сама толком не знала, каков Матвей на самом деле! Да, он женился на инвестициях, хорошо отдавал себе в этом отчет, но вряд ли будет плохо обращаться с женой. Она в любом случае вырвалась, если Иринка правильно поняла ее недомолвки о предыдущей жизни.

— Так, Вероник, поднимайся, пойдем потихоньку на паром, а то замерзнем.

— Уже? — она впервые посмотрела прямо.

— Уже. Если заболеешь, то кто будет виноват? Я, конечно. Вставай, сказала!

Та поднялась и бросила еще один взгляд на водную гладь, ставшую почти черной.

— Пойдем, — смиренно согласилась.

Иринке на ее смирение теперь было плевать:

— Потом едем к нам. У нас свободная комната имеется, Димыч живет отдельно, но я и его вызову. Перекантуешься на старом диванчике.

— К вам? Зачем?

— Потому что я так сказала, ясно? Ты мне денег должна, так что не спорь.

— Но…

— Машину возле подъезда оставишь. Если разуют, так и черт с ней. Поживешь у нас, пока я не сделаю вывод, что реабилитация прошла успешно. Все ясно?

— Какая еще реабилитация?

— Лечение нормальными людьми! Только вот фыркать на меня не надо. За себя не скажу, но мой брат и Ритуля — самые лучшие люди из всех, что вообще существуют! Мы еще иногда к Ритулиным родителям на ужин ходим, так от них в депрессии еще никто не уходил! Тяжелая артиллерия.