— Матвей Владимирович, вы уже здесь? Здравствуйте!

— Доброе утро, Маргарита, — он успел уставиться в бумажки, чтобы она не заметила его улыбки.

Подошла ближе, остановилась перед столом и сказала, но так тихо и уверенно, что Матвей забыл про документ и недавний восторг:

— Я увольняюсь. Прошу понять меня правильно, Матвей Владимирович. Вот заявление. Я не имею никаких претензий к вам, просто мне это не подходит. Я помню, что дала обещание и теперь с полным осознанием дела… его нарушаю. Приношу вам за это свои извинения.

Она еще что-то говорила, Матвей толком не расслышал. Встал, заправил руки в карманы брюк и посмотрел на окно. Внутри стало тихо. Но не давяще тихо, а наоборот — неожиданно легко. Все ведь правильно! Он сутки выдумывал новую стратегию, но Рита все выдумала за него. Лишь на секунду упавшее настроение взметнулось вверх. На этот раз Матвей улыбку не сдерживал:

— Принуждать на меня работать я права не имею. Забудьте об обещании, все это глупости. Оставьте заявление и приготовьте кофе, пожалуйста.

— Вы… подпишете? — она неловко переминалась с ноги на ногу и отводила взгляд.

— Вы новости не смотрите? Рабство на днях отменили. Конечно, подпишу.

— Спасибо! — она чуть было не глянула на него прямо, но снова уставилась на свои руки.

— Не за что. Про две недели отработки помните?

Рита, конечно, закон прекрасно знала. А теперь болезненно поморщилась, но по-прежнему избегала смотреть на Матвея.

— Я надеялась, что вы…

— Простите, Маргарита, но останавливать рабочий процесс из-за ваших личных переживаний я не стану. Две недели отрабатываете, я пока ищу нового секретаря, потом вы передаете ему дела и получаете расчет. Добро пожаловать в реальный мир.

— К… конечно. Я сделаю кофе.

Она сбежала слишком быстро — не позволила насладиться ее растерянностью. Итак, она сама сделала шаг навстречу! Теперь Матвей уже не связан страхом, что она уволится. И если даже за две недели никаких подвижек не случится, то потом он перестанет быть ее начальником. Кто на всем белом свете запретит двум людям, не связанным рабочими обязательствами, просто общаться? Пусть потом только попробует ему выкнуть! Хотя до этого еще целых две недели — четырнадцать восхитительных дней, за которые Матвей успеет многое. Про скорую свадьбу, как основной сдерживающий элемент, он пока думать не собирался — это ведь обстоятельство непреодолимой силы, даже Рита когда-нибудь поймет!

Встрече с этой женщиной Матвей обрадоваться не мог. Она всегда крутилась возле отца — и уже в те времена не нравилась ни Матвею, ни его матери. Все это было еще до того, как правда всплыла наружу, а потом еще и появился ребенок — второй, никому не нужный, наследник первой очереди. Она была почти ровесницей Матвея, максимум — на пару лет старше, выглядела неплохо и тем самым только усиливала отвращение к себе.

— Лариса? Меня ждешь? Тебя без толпы юристов и не узнать.

Она стояла возле офисного входа, приветливо улыбаясь. Дамочка умела держать себя руках! Не постеснялась даже на похороны отца явиться, отстоять там в стороне с таким же гордым видом и потом удалиться, чтобы по ее осанке каждый вспомнил о ее положении. И при обсуждении наследства ни разу голоса не повысила, в отличие от бедной мамы, у которой и без того сдавали нервы. Лариса почти и не говорила, рот открывал только ее адвокат. И благодаря ему, Матвей теперь вынужден выкидывать одну шестую чистой прибыли в эту бездонную яму. К счастью, она хотя бы сыночка за собой не таскала, чтобы прикрываться им как щитом. Лариса умело прикрывалась юристами.

— Попридержи сарказм, Матвей, — она, как обычно, выходить из себя не собиралась. — Поговорим сначала сами, а уж если не договоримся, тогда уже подключим тяжелое вооружение.

Он остановился напротив. Поморщился, не скрывая.

— Слушаю.

— Ты всегда знал, что этот разговор когда-нибудь случится, — этой ехидне даже произносить слова необязательно — достаточно именно так улыбаться. — Раздел имущества. Когда-то я не стала этого требовать и учла твои просьбы, но…

— Ты не стала этого требовать, потому что вряд ли сама бы потянула хоть один супермаркет. А развал сети плохо сказался бы на всех нас. Ты получаешь свою часть, что еще нужно?

— Получаю! И каждый раз пребываю в уверенности, что ты специально занижаешь отчетность. Само собой, я получаю меньше, чем должна.

— Ты именно так бы и поступила.

— Я именно так бы и поступила! Как любой разумный человек. Но заметь, я не портила тебе жизнь аудиторскими проверками. А ведь могла!

Пауза была не нужна. Потому Матвей уточнил:

— Поблагодарить?

— Не надо, — великодушно разрешила женщина и рассмеялась. — Лучше поговорим о разделе сети.

— Думаешь, что так получишь больше? Лариса, ты ведь не дура, должна прикидывать и экономию на масштабе, и устоявшиеся договоры с поставщиками. Если ты отсудишь у меня торговую точку, то тебе придется долго изворачиваться, чтобы выйти на тот же уровень рентабельности.

— Ага, — легко согласилась она непонятно с чем. — Особенно после того, как ты предупредишь всех выгодных поставщиков, чтобы со мной не сотрудничали!

— Конечно! — теперь настала очередь Матвея улыбаться. — Так поступил бы любой разумный человек. Так чего ты хочешь, Лариса? Сейчас в сети пять точек. Каким образом ты собралась урвать ровно шестую часть?

В принципе это и был основной аргумент при дележе наследства. Даже адвокат Ларисы согласился с тем, что лучше регулярно получать часть прибыли, чем до конца жизни судиться с Калиниными даже за самую слабую точку. Но Лариса выглядела настолько уверенной, что он приготовился к худшему, это и последовало:

— Матвей, мы же не чужие люди, всегда сможем договориться! Сороки нашептали, что вот-вот ты подпишешь договор на строительство шестого магазина на территории Симакова! Прозвучало даже, что он сам инвестирует строительство.

Черт ее дери… Стерва успела разнюхать и это! Подобную информацию утаить от всех невозможно, расчеты по расширению велись во всех отделах, а Лариса вполне могла кому-то из сотрудников приплачивать за сливы. Матвей молчал.

— И вот тут меня озарило, — Лариса говорила спокойно, но злорадная улыбка выдавала ее с головой. — А что, если этот договор подпишу я? По моим прикидкам, там супермаркет выживет и без твоих поставщиков. Подумай! Это и тебе выгодно — отдай мне эту точку, и мы больше никогда не пересечемся.

Да, возле отеля Симакова разворачивается перспективный район. Чтобы раскачаться там, не нужно особенной предпринимательской жилки, везения или устоявшихся связей с поставщиками. Не зря же Матвей так рвался заполучить этот контракт! Разориться там способен только полный тупица, а Ларису тупицей не назовешь…

— Не слишком ли жирный кусок ты решила урвать?

Женщина ответила очень спокойно — еще тише и серьезнее, чем раньше:

— Нет. Только там ты не сможешь мне перекрыть кислород. Само собой, вы все считаете меня жадной сукой, но я не для себя стараюсь — хочешь верь, хочешь нет. Какая из меня мать, если бы я не защитила права собственного ребенка? А мой мальчик имеет право называться сыном Володи точно так же, как ты. В общем, подумай. Отдай мне этот договор на стадии разработки, уговори Симакова, и на том наш вечный спор разрешится. Или построй все сам, и тогда мне будет в десять раз приятнее отсудить у тебя уже готовый магазин.

Она и не думала прощаться — развернулась и пошла. Матвею так сильно захотелось курить, что он чуть не взвыл. Несмотря на всю неприятность ситуации, Лариса в чем-то права. Она даже благородство проявила — мол, не прошу готового и отлажено работающего, переложи на меня всю раскрутку. И да, только там она была застрахована от проигрыша или любых действий Матвея. Наверняка поставщики Симакова с легкостью подпишут контракт со всеми точками, находящимися на его территории. За себя или нет радела Лариса, но по сути была права. Только она не знает, что Симаков сильно настроен на персонификацию отношений, вряд ли получится просто так заменить сторону в договоре. Впереди забрезжили суды и суды, в которых Лариса уже без труда получит шестую часть. Матвею на самом деле было бы выгоднее тогда откупиться от нее этим, еще не запущенным контрактом. Морально легче отдать его, чем-то, во что ежедневно вкладывал все силы. Из шести зол сложно выбрать меньшее. От безвыходности закружилась голова, потому Матвей решил обдумать этот вопрос позже, на свежую голову и после консультации со своими юристами.