Ещё год назад в смертельной ситуации сердце моё прыгало бы где-то у горла. Сейчас же оно билось в груди, в надлежащем ему месте. Билось ровно и мощно.

За какую-то минуту наша компания домчалась до ворот. Компания маленькая, но безупречная. Как сбитая в ком тугая, сжатая сила. Как пушечное ядро.

Видел я кровь, и привык уже к крови, но то, что открылось за воротами, меня потрясло. Чуть больше десятка людей в красных рубахах бродили среди кучи трупов, человек в тридцать или сорок и, изредка наклоняясь, добивали раненых. Они вырубили целый ряд торговцев табаком. Весь остальной рынок цепенел в жутком молчании. Застыли торговые ряды – и оружейные, и одёжные, и ромовые, и рыбные, и мясные. Стояли неподвижно под своими цепями приведённые на продажу рабы. Стояли рядом их временные владельцы. Несколько сотен бывалых пиратов смотрели на кучку безумцев и ничего не предпринимали, ничего.

– Бариль! – ошеломленно выговорил я. – Что это здесь?

Боцман с бледным и мертвым лицом шагнул ко мне, протянул руку, подбросил в ладони недлинный изогнутый нож.

– Это их, – малопонятно сказал он и отбросил нож в сторону трупов.

– Так что же? – поинтересовался я, успокаивая дыхание.

– Нох принес его в своей спине. Это ведь он сообщил нам, что в городе вас обложили. Когда там все улеглось, мы и вернулись по этому дельцу. Хозяин ножа не очень и прятался. Мы разрубили его. А потом положили всех, кто за него заступился.

– Нох? Но за что?! Нох – беспомощный старичок!

– Ни за что. Просто гад решил показать свою ловкость в метании ножей. Нох бежал со всех ног. Он спешил нас предупредить. Он был удачной мишенью.

– Что с ним?!

– Мистер Том… Нох умер. Сразу, едва только сообщил нам про вас. Он в доме лежит.

Не помня себя, я бросился к дому.

Верный мой, старый мой, преданный друг лежал у окна на длинном дощатом столе. Маленький, строгий, похолодевший. Никакой Пантелеус ему бы уже не помог.

Я вернулся к двери, присел на пороге. Сел и хрипло завыл. Я гладил зелёное лезвие Крысы, выл и плакал без слез.

Мимо меня в дом и обратно пробирались красные немые рубахи.

Все ждали ночи. Только в ночной темноте нам было возможно уйти на корабль. А до тех пор мы должны были ждать и быть готовыми к тому, что пираты опомнятся и нанесут нам визит.

Визиты случились, но только не те, каких я ожидал.

Принеслись звуки шагов, потом показались идущие. Шесть человек, с оружием, крепкие. В дорогой и крикливой одежде. Впереди – женщина… Женщина?! Невысокого роста, очень изящная, в высоких ботфортах и с распущенными огненными, густыми, длинными волосами. Сильная, тонкая талия туго стянута алым широким поясом. Поверх него – ещё кожаный поясок со шпагой. Шпага мужская, тяжёлая.

Подошла, встала напротив.

– Ты Томас Локк Лей?

Я поднял на неё больные глаза. Промолчал.

– Здравствуй. Я – Гэри Холлиуэлл.

– Ты что же, бретонка?

Вдруг один из пришедших с ней, громадный, косматый пират рванулся ко мне, хватаясь за рукоять тесака:

– Встань! Встань, когда говоришь с ней!!

…Тут же замер. В лицо и в грудь ему ударил многократный свист-скрежет: за моей спиной, в домике, вылетели из ножен клинки. Женщина шагнула к нему. Он не вынимал тесака, очевидно, надеялся только поселить в моём сердце испуг своим порывом и яростью. Она положила руку ему на плечо.

– Помнишь, Габс, – звонко и зло выговорила она, – как ты метался вот здесь, по проулкам, спасаясь от Хосэ? Помнишь? И как ты хрипел, задыхаясь от ужаса? А человек, от надуманной невежливости которого ты пытаешься меня защитить, насадил его на свой клинок за четыре секунды. Ровно столько длилась их схватка, наверху, у Джо Жабы. Уйди с глаз. Я пришла не для ссор.

Громадный пират скрипнул зубами, покраснел так, что стал почти чёрным. Попятился.

– Это – Габс Одинокий, – продолжила она скорым говорком, обращаясь теперь уже снова ко мне. – Эти вот – Пинки Мертвец, Джон Королевский Хвост, Мясник Пого, Илион Грог.

Она вздохнула. Вытянула руку в сторону гавани.

– А я – Гэри Холлиуэлл. Ты видишь эти два корабля? С цветными флажками на клотиках? Джон Перебей Нос отдаёт их мне в обмен на приятную ночь. Здесь считают – я дорого стою. И это действительно так. Но вот пришла сюда, чтобы в ночь эту позвать тебя. Бесплатно. Ты слышишь, как за моей спиной скрипят зубами? Ни у кого из них нет даже полкорабля, и никто не может равняться с Джоном. Но они ходят за мной больше года, пожираемые призрачной сладкой надеждой. Они предлагают какие-то деньги, и жизни, и подвиги, а я плюю на их подношения, как и на эти вот два корабля, хотя два корабля – цена безумная, дикая. А с тобою я буду без всяких даров.

– Извини, Гэри. Нет.

– О, Том! Ты не понял! Я не собираюсь тебя никуда заманивать. Вышли своих людей за порог, я войду к тебе в дом. Здесь. Сейчас.

– Нет, Гэри. Нет. В доме лежит мой друг. Он только что умер. Мне не до любви.

– О, я скорблю с тобой вместе, Том! Но тогда тем более впусти меня! Кто ещё может утешить в миг удара судьбы, если не женщина?

– Даже если бы было и так. Есть ещё одно, то, что меня не отпустит. Я женат.

– Же-нат? Ты всерьёз видишь в этом причину? По-твоему, это причина, чтобы отказывать женщине, когда ей в спину уставлена тысяча глаз?!

– Я дам тебе кров и защиту. Но не любовь.

– Ты… Ты заставил меня растеряться. Кто ты? Откуда ты?

– Я англичанин.

Нас снова прервали.

– Ангел мой, Гэри, ты не с тем говоришь. Ведь этот юнец не сказал тебе, что он – Локк.

– Габс. Только что Легат в Городе поплатился распоротым животом за то, что не поверил, что перед ним Томас Локк. Том Чёрный Жемчуг. Владелец “Дуката”, корабля-призрака.

Она шагнула вперёд, пяткой ботфорта с коротенькой шпорой подбила на сторону шпагу и, пока та взмывала в воздух, быстро присела, широко разведя колени. Присела, замерла, не качнулась. Поразительная способность держать равновесие. Да, это боец. Настоящий боец. И какая грация!

– Том, – сказала она другим, больным и задумчивым голосом. – Том. Как там Англия? – И заглянула мне снизу в глаза.

Глаза у неё были – синие-синие. Осколочки тёплых южных морей. Округлое лицо её было солнечным.

– Откуда ты, Гэри?

– Неважно. Не узнавай мою тайну, мне спокойнее будет жить. Да и какая разница, – что за город мне грезится, – Оксфорд, Бристоль или Глостер…

– Понимаю.

– Что ты понимаешь, мальчишка? Злой негодяй, отвергший меня?

– Понимаю, что страх твой – не о себе. Он скорее о тех, кто остался…

– Молчи! – выкрикнула она и вскочила. – Молчи… Здешним ушам догадки твои ни к чему.

Она резко развернулась, пробежала два шага, крутнулась обратно, сделав шпорой царапинку на земле.

– Том. Попрощайся со мной, перед тем, как уйти.

И помчалась быстрыми, злыми шагами. Длинные шпажные ножны бились у неё за спиной, словно хвост скорпиона. Умелое, острое жало. Так же поспешно умчалась за ней её свита. Пара взглядов, оставленных мне, была красноречива.

Я так и сидел, и молчал, и думал – то о ней, то о Нохе. Недолго.

Новый визит произошёл почти сразу. Теперь их было побольше – человек семь или восемь.

– Я – Лукавый Джек, – с напряжением выговорил их предводитель.

(Если кому-то приведётся иметь дело с лихими людьми, – знайте: трусливые – самые опасные. Осторожный, готовый на всё негодяй – нехороший противник.)

– Я – Томас Локк Лей. Здравствуй, Джек. Что это тебя дрожь колотит? Не трясись. Я думаю, смертей на сегодня довольно.

– Ты угнал мой корабль! “Дукат”!

– Никогда он не был твоим.

– Мне продал его владелец, Эйб Флюгер!

– Почему ты решил, что Флюгер – владелец?

– Он его захватил!

– Ну а ты чего хочешь, Джек?

– Отдай хотя бы моё золото! Я перевёз на этот чёртов “Дукат” всё золото, что у меня было!

– Ты ошибаешься, Джек. Это моё золото.

– К-как?!