— Он ей поет.

Приглушенный тенор Зета пленял чистотой. Бог даровал парню сказочный голос. В те редкие минуты, когда он пел, звуки, рождавшиеся в его груди, заставляли забыть о времени и уносили в бесконечность.

— Пропади все пропадом.

Рэт сдвинул очки на лоб и потер переносицу.

— Фури, не спускай с него глаз.

— Я только этим и занимаюсь. Но сегодня мне нужно показаться Хаверсу — подогнать протез. Попрошу Рэйджа сменить меня на посту.

— Что ж, договорись с ним. Пока эта женщина здесь, мы отвечаем за нее головой. А твой близнец кого угодно доведет до ручки.

Рэт вышел из комнаты.

Фури снова взглянул на тюфяк и представил Беллу, лежащую там с братом. Это неправильно. Зет понятия не имеет, что такое тепло. А эта бедняжка провела последние шесть недель в холодной земле.

«Это я должен быть рядом. Купать. Облегчать страдания. Заботиться…»

«Моя», — подумал он, испепеляя взглядом дверь, из-за которой доносилось пение.

Подгоняемый гневом, вампир шагнул к ванной. Обострившее чувство собственника полыхнуло в крови. Но стоило схватиться за ручку, как волшебный тенор завел новую песню.

У Фури задрожали руки. Вспышка ярости сменилась отчаянным желанием, которое напугало своей остротой. Он прислонился головой к косяку. Господи, только не это!..

Зажмурив глаза, он попытался найти другое объяснение своему поведению. Но его не было. В конце концов, они же с Зетистом — близнецы…

Значит, вполне логично, что и он и брат возжелали одну и ту же женщину. Рано или поздно это приведет к тому, что оба предъявят на нее свои права.

Он выругался.

Черт возьми, это катастрофа. Два воина и одна женщина, которую предстоит поделить. Что ни говори, а вампиры — хищники. Говорящие, рассуждающие о высоких материях, но, по сути, — дикие звери. Рабы инстинктов, которым даже самый гениальный мозг не может противиться.

Слава богу, пока ничего страшного не случилось. Его влечет к Белле, но еще не скрутило от жажды обладания, после которой вампир как раз-то и предъявляет права. И он не почувствовал, чтобы запах собственника исходил от Зета. Похоже, все не так плохо.

Им обоим нужно держаться от Беллы подальше. Воины влюбляются быстро и навсегда, — сказывается горячая кровь. Остается молить Бога, чтобы девушка поскорее отправилась к своей родне, с глаз долой.

Отпустив ручку, Фури попятился к выходу. Словно зомби, он спустился по лестнице и вышел во двор, надеясь, что морозный воздух прочистит мозги. Но тот только стянул на лице кожу.

Вампир по привычке потянулся за косячком, когда заметил «форд таурус», на котором Зетист привез Беллу. Забытая в суматохе машина стояла с работающим двигателем.

На кой черт им у дома этакая скульптура? Еще неизвестно, чем она нафарширована. Может быть, радиомаяком?

Фури уселся за руль, включил передачу и выехал с парковки.

После темного тоннеля свет показался нестерпимо ярким, и Джону потребовалось время, чтобы прийти в себя. Когда зрение наладилось, он огляделся и ахнул.

«Вот где красотища-то!»

Огромный холл переливался всеми цветами радуги. Красные и зеленые колонны из мрамора, мозаичный пол, позолота. А потолок? Как есть, Микеланджело…

Прямо над головой в облаках резвились ангелы. По небу размером с футбольное поле скакали на могучих конях великие воины. Этажом ниже спускались с картин на землю герои мифов. Широкий балкон вкруговую опоясывал зал. А в центре красовалась парадная лестница с позолоченной балюстрадой.

Гармоничные пропорции, идеально сочетающиеся цвета. Подлинное произведение искусства. Не какая-нибудь подделка под старину в духе Дональда Трампа. Даже Джон, несмотря на свою дремучесть, чувствовал, что это высший класс. Парень, строивший дом, знал в красоте толк.

— Что, впечатляет? Брат Ди отгрохал этот особнячок в девятьсот четырнадцатом.

Окинув интерьер восхищенным взглядом, Тор и сам хлопнул себя по бедрам.

— Что и говорить, превосходный вкус. Умел выбрать самое лучшее.

Джон украдкой взглянул на внезапно погрустневшего Тора.

Тот улыбнулся и, обняв его, подтолкнул вперед.

— Не пялься. А то я чувствую себя колбасой, с которой сдирают шкурку.

Когда они поднимались по лестнице, ноги утопали в пушистой дорожке темно-красного цвета. Дойдя до второго этажа, Джон посмотрел вниз. Пестрые камни мозаичного пола слились в изображение плодового дерева в цвету.

— Яблоки всегда играли важнейшую роль в наших ритуалах, — пояснил Тор. — Правда, за последние сто лет их порядочно подзабыли. Но Рэт решил воскресить традицию празднования зимнего солнцестояния.

— Так вот чем занимается Уэлси? — спросил Джон.

— Да, она ушла в это дело с головой. Народ истосковался по традициям, так что — самое время.

Подождав, пока Джон насмотрится вволю, Тор спросил:

— Ну что, сынок, пойдем? Рэт ждет.

Они пересекли коридор и остановились перед массивной дверью, украшенной затейливой резьбой. Тор поднял руку, чтобы постучать, но тут латунная ручка повернулась, словно приглашая войти. Когда они переступили порог, по ту его сторону никого не было. Неужели тяжелая створка сама так и распахнулась?

У Джона перехватило дыхание. Все вокруг напоминало иллюстрацию из учебника истории, судя по стилю — Французской. Голубые драпировки, золоченая лепнина, изящная мебель…

— Милорд.

Торман шагнул вперед и поклонился.

За антикварным секретером образовался огромный мужчина. Длинные черные волосы падали на могучие плечи — «пошире, чем даже у Тора». Суровое лицо, наполовину скрытое темными очками, отбивало желание шутить.

— Джон?

Джон приблизился, прячась за широкой спиной Тора. Спору нет, он здорово струсил, но что делать, когда ощущаешь себя букашкой?

Король уселся поудобней и положил руки на стол.

— Ну же, сынок, не трусь.

Раскатистое «р» прозвучало на иностранный манер.

— Шагай, — подтолкнул его в спину Тор. — Все в порядке.

Не чуя под собой ног, Джон заковылял через комнату.

Король начал медленно подниматься из-за стола. Он все тянулся и тянулся вверх, пока не выпрямился во весь рост. Шесть футов семь дюймов, затянутых в черную кожу, напоминали гору.

— Ну, встань-ка передо мной.

Джон испуганно оглянулся на Тормана.

— Спокойно, сынок, — сказал король. — Я не причиню тебе зла.

И протянул руку, покрытую от локтя до кисти затейливыми письменами. Джон посмотрел на короля глазами перепуганной мыши. Похожие буквы он видел однажды во сне и вырезал их потом на своем браслете.

— Меня зовут Рэт, — сказал мужчина. — Ну что? Пожмем наконец руки?

«А куда деваться?»

Джон протянул ладонь, готовясь услышать хруст собственных костяшек. Но почувствовал лишь тепло рукопожатия.

— У тебя на браслете написано «Тэррор». Хочешь, чтобы я называл тебя так? Или лучше, до времени, — Джон?

Взгляд снова панически метнулся к Тору, пока сам Джон собирался с мыслями и словами.

— Не волнуйся, сынок. — Рэт добродушно рассмеялся. — Можешь не торопиться с ответом.

Внезапно голова короля повернулась в сторону двери. Губы расползлись в благоговейной улыбке.

— Лилан…

— Извините за опоздание, — раздался мелодичный, чуть хрипловатый голос. — Мы с Мэри так переживаем за Беллу. Ломаем голову, как ей помочь.

— Вдвоем обязательно что-нибудь придумаете. А сейчас познакомься с нашим гостем.

Паренек обернулся и посмотрел на женщину…

Ослепительная вспышка ударила в лицо. Будто включили мощный прожектор. Он беспомощно заморгал. Из глубины памяти всплыл облик женщины. Темноволосой, со знакомыми до боли глазами, которую он когда-то любил… Его… Кем она была ему?

Джон покачнулся. В ушах зазвенели далекие голоса.

Глубоко внутри, в самом сердце, что-то надломилось. Он же потерял ее… свою темноволосую красавицу… он…

Беспомощно разинув рот, Джон попытался что-то сказать, но вдруг забился в судорогах и рухнул на пол.