— Да. Но сказать можно всё, что угодно. Слова чаще всего — лишь пустой звук, — пожимает плечами Дамир. — Когда ты вернулась на работу и сделала вид, будто между нами ничего не было, я изменил своё мнение. И понял, что хочу быть с тобой.

— Это всё неправильно, — только и могу сказать я. — Людям нужно доверять, не устраивая жестоких проверок.

— Да? — он скептически выгибает бровь. — И твоя вера принесла тебе счастье?

Я вспыхиваю, понимая, что речь идёт о Назаре. Нет, конечно, счастливой я не стала, но ведь в этом по большей части моя вина. Наши отношения были обречены на провал. Я согласилась встречаться с Назаром из чувства благодарности, всё остальное — лишь следствие моей ошибки.

— Нет, но я сама наломала дров. Назар спас мою маму, он в общем-то хороший человек.

Глаза Дамира темнеют от плохо скрываемого гнева, он качает головой, словно не верит моим словам.

— Он ничтожество и предатель, который пользовался твоей доверчивостью. И после этого ты его защищаешь? Серьёзно?

— Люди не бывают стопроцентно плохими, — произношу срывающимся голосом. — Я лучше буду доверять человеку, чем заранее считать его предателем и ставить над ним какие-то дурацкие, аморальные эксперименты!

Отворачиваюсь от него, слезящимися от эмоций глазами смотрю на молодой блестящий месяц. Мне душно и муторно, в груди бешено бьётся сердце. Я понимаю, что предательство — это ужасно, что вокруг много злых людей, но я отказываюсь видеть мир в чёрно-белых красках, как это делает Дамир. Мне жаль, что его три раза жестоко обманули, но разве из-за этого нужно устраивать проверки всем подряд? Быть замкнутым и холодным, до жути прямолинейным и строгим — разве это правильно?

Я так мало знаю о людях!

Дамир мягко разворачивает меня за плечи. Его глаза странно блестят, а ладонь осторожно касается моей щеки.

— Мне нравится твоя непосредственность и безграничная вера в человечество. Ты отличаешься от всех, кого я знаю, — он на секунду прикрывает глаза, шумно втягивает воздух. — Однако некоторые особи не заслуживают вторых шансов, их нельзя оправдать или понять. Ты ошибаешься: стопроцентно плохие люди существуют. Воры, насильники, убийцы — все они не плод воображения, а реальные подонки, от которых нужно держаться подальше. Я не всегда смогу защитить тебя, Илана, поэтому не теряй бдительность, хорошо?

— Я не понимаю…

— Нельзя жить одной верой, нужно всегда включать голову, — объясняет Дамир, но от этого мне легче не становится. — Не теряй веру в людей, но будь осторожна. Обещаешь?

— Дамир, я честно не до конца понимаю, что ты имеешь в виду.

Вместо ответа он наклоняется и целует меня. Мягко, медленно и как-то чересчур нежно. Словно боится напугать.

— Влип я в тебя, — хрипло произносит он, переводя дыхание. — И не хочу, чтобы кто-то воспользовался твоей доверчивостью.

Я сдавленно смеюсь и мотаю головой. Какие же глупости! Ничего со мной не случится, я давно уже взрослая девочка. Да, людям верю, но при этом о безопасности не забываю. Дамир зря себя накручивает.

— Ничего не случится, — обнимаю его за шею и крепко целую. — А пользоваться мною можешь только ты, — добавляю многозначительно, снижая голос до интимного полушёпота.

Дамир издаёт звук, похожий на рычание, и подхватывает меня за бёдра. Взвизгнув, я обвиваю его талию ногами и жмурюсь от череды жадных поцелуев. Хочу раствориться в нём, забыв о нашем странном разговоре.

— Спасибо вам большое. До свидания, — говорю я владельцу квартиры и риелтору, а затем закрываю за ними дверь.

Визжу от восторга и хлопаю в ладоши совсем как ребёнок. Поверить не могу, что у меня появилось собственное жильё. Пусть арендованное, но разве это важно? Впервые в жизни я предоставлена самой себе и могу делать всё, что захочу. Такое странное ощущение. Совершенно незнакомое, чуждое, но очень радостное. Будто я наконец-то повзрослела.

«Договор подписан. Теперь у меня есть своя квартира. С ума сойти!»

Отправляю сообщение Дамиру вместе с фотографией, на которой я держу ключи от нового жилья.

«Пригласишь на новоселье?» — приходит ответ спустя несколько минут.

Зажмуриваюсь от счастья, пронзающего каждую клеточку тела. Конечно, приглашу. Я уже представляю, как мы с Дамиром будем заниматься сексом на огромной кровати, а затем пить кофе и смотреть на плывущие по реке яхты и теплоходы.

Больше мы с Дамиром о прошлом не разговаривали, потому что я не задавала ему личных вопросов. Стараюсь принять тот факт, что мой мужчина — жёсткий требовательный человек, который испытывает большие проблемы с доверием. Но у всех есть недостатки. Я не собираюсь переубеждать Дамира, он имеет право относиться к людям так, как хочет. Главное — не уподобляться ему и всеми возможными способами показывать, что мир не чёрно-белый. Мы встречаемся всего неделю, но с каждым днём мне кажется, что Дамир потихоньку оттаивает. Его взгляд становится мягче, голос теплеет, требовательные нотки постепенно исчезают из наших вечерних разговоров.

Я включаю чайник и завариваю себе дрянной растворимый кофе, который кажется мне самым прекрасным в мире напитком. Открываю окно, сажусь на стул и смотрю на вечерний сияющий город. Улыбаюсь. Я отчего-то верю, что у нас с Дамиром всё получится. На работе мы уже понимаем друг друга с полуслова, а коллеги, кажется, догадываются, что между нами роман, но пока молчат, только бросают на меня подозрительные взгляды и тайком перешёптываются. Наверное, надо им во всём признаться. Не хочу, чтобы девчонки плохо обо мне подумали.

Вибрация телефона отвлекает меня от пустых размышлений.

— Да, мам. Что-то случилось? — спрашиваю с лёгкой тревогой. До сих пор волнуюсь, когда она звонит мне чаще одного раза в день. Больше всего боюсь, что у мамы снова возникнут проблемы со здоровьем.

— Нет-нет, милая, всё в порядке, — как-то неуверенно отвечает она. Я напрягаюсь ещё сильнее. Включаю свет, допиваю остывший кофе.

— Точно? Домой я сегодня не приду, если ты об этом.

Пару дней назад я рассказала маме о Дамире. Просто не могла больше это скрывать, да и то, что я постоянно ночую у «подруги», стало вызывать подозрения. Не скажу, что мама сильно обрадовалась. Скорее, расстроилась и насторожилась. Ей кажется, что я слишком быстро кинулась в новые отношения и ни к чему хорошему это не приведёт. Тем более Дамир — мой начальник, а работу и личную жизнь смешивать нельзя. Мама волнуется, что я останусь у разбитого корыта: и без хорошей должности, и без мужчины под боком.

— Я помню, Иланочка, — теперь мамин голос звучит виновато, словно она передо мной извиняется. Только вот за что? — Хорошего тебе вечера.

— Спасибо, конечно, но ты мне это говорила. Утром, помнишь?

— Да, — мама вздыхает, а потом начинает каяться: — Но возникла одна проблема. Ты не волнуйся, ничего страшного. Просто ко мне Назар приезжал…

— Что? — кровь приливает к моему лицу, я подскакиваю на месте и начинаю ходить по комнате. Каждая мышца напрягается, в голове противно звенит. Появление бывшего к добру не приведёт, нутром чую. — Ты с ним разговаривала?

— Да. Он так неожиданно явился, в дверь звонил. Я растерялась — и открыла. Представляешь? Но ты не волнуйся, он ничего плохого не говорил. Просто ты забыла у него в квартире важные документы, и Назар собирался их вернуть.

— Да? Я, кажется, всё забрала, — тру пальцами переносицу и напряжённо вспоминаю, что конкретно я могла забыть. Паспорт, идентификационный код, бумажка о прописке, школьный аттестат — всё при мне. Вроде. Надо проверить. — Так он оставил документы?

— Нет, Назар хочет передать их тебе лично в руки, — бормочет мама.

— Зачем?

— Не знаю, милая. Но он был таким убедительным, что я дала ему твой новый адрес.

Внутренности леденеют, по спине течёт холодный пот. Зачем? Боже, зачем мама это сделала? Неужели с минуты на минуту сюда приедет Назар, и мне придётся с ним разговаривать? Я не хочу, я совершенно к этому не готова. Прошлое должно оставаться в прошлом. Тем более документы вполне можно было оставить у мамы, но Назар не захотел. Блин, ну что за ерунда?