— А если все с крыши прыгать начнут, ты тоже этого захочешь? — в голосе Назара прорезается гнев.

— Нет, я о другом говорю…

— Разве? Ты слишком ведомая, Илана, и люди это видят. Ты же не собиралась пить алкоголь, но позволила другим себя уговорить. Зачем?

Я мотаю головой. Нет, всё было совсем не так! Я сама захотела вина, никто меня не упрашивал.

— Но ничего же страшного не произошло, — не хочу спорить с Назаром. Возможно, он в чём-то прав. Со стороны виднее.

— Почти не произошло, — он делает акцент на первом слове, усмехается так, что по спине ползут трусливые мурашки. Я знаю этот взгляд, эту кривую насмешку. Сейчас он скажет что-то плохое. — Ты понимаешь, что моё будущее висело на волоске? Именно из-за твоего легкомыслия Дамир сомневался, стоит ли заключать со мной сделку.

— Но при чём тут я? — спрашиваю пересохшими губами.

— Разве ты забыла, чему я тебя учил? Ты — моя спутница, и ты должна вести себя идеально. Не бухать, не бегать по мокрой траве, не ржать на весь ресторан, не привлекать к себе лишнее внимание. Кем ты меня выставила перед Гордеевым?

— Кем?

Не понимаю, к чему он ведёт, но чувство вины начинает сжирать меня, оно вгрызается в оголённые нервы и мешает здраво мыслить.

— Человеком, не разбирающимся в людях. Вот, кем ты меня выставила. Если моя спутница не совсем адекватная, то какой же я тогда бизнесмен? Правильно — хреновый.

Слёзы беззвучно льются по щекам, я давлюсь всхлипами и закрываю лицо ладонями, чтобы Назар не видел, какая я сейчас зарёванная и страшная.

— Больше такого не повторится, — еле-еле выговариваю я.

Назар привлекает меня к себе, нежно обнимает, его руки гладят спину, плечи, волосы. Я до крови закусываю губу, понимая, что нужно успокоиться, прекратить истерику. Никому не нравятся рыдающие девушки.

— Малыш, я погорячился. Ну, не плачь, пожалуйста, — мягко просит Назар, целуя меня в мокрую щёку. — Так перенервничал сегодня, пиздец какой-то. Понимаю, ты у меня ещё совсем молоденькая, сдерживаться не умеешь. С возрастом это пройдёт. Ты всему научишься.

Спустя десять минут мы уже сидим на кухне. Назар снова занят телефоном, переписывается с кем-то, а я завариваю крепкий кофе. Слёзы очистили душу, тревоги на короткое время отступили, так что я чувствую себя нормально. Боялась, что будет намного хуже.

— Какие у тебя планы на завтра? — спрашивает Назар, не отводя глаз от смартфона.

— Да как обычно: сначала в фитнес-клуб пойду, потом к маме поеду. Чем ближе операция, тем сильнее она нервничает.

— Ну, это вполне естественно, — бросает Назар, делая глоток кофе. Себе я напиток не наливаю: без сахара он слишком горький.

Открываю окно и смотрю на тёмное небо. Отсюда звёзд почти не видно, они кажутся тусклыми и бледными. Непонятная тоска сжимает сердце, и неожиданно я говорю:

— Альвина оставила мне свой номер телефона. Она хочет, чтобы мы как-нибудь встретились, поболтали.

Назар перестаёт печатать и кладёт телефон на стол.

— Закрой окно, дует.

— Хорошо, — я выполняю его требование, в последний раз бросая взгляд на далёкое небо.

— Ты можешь позвонить Альвине, но я не вижу в этом смысла.

— Почему?

— Вы слишком разные. Ей важны пьянки и гулянки, а тебе — отношения, семья, саморазвитие. Малыш, друзья должны тащить тебя вверх, понимаешь? От таких, как Альвина, нужно держаться подальше. Она распущенная и недалёкая.

В солнечном сплетении холодно и неуютно. Почти такими же словами Назар говорил про Лику, мою университетскую подругу. Наверное, это совпадение.

— Ты прав. Я всё равно не собиралась ей звонить.

— Ты ж моя умница, — Назар хватает меня за талию и заставляет сесть к себе на колени. — У тебя ещё будут друзья. Позже.

Я трусь носом об его гладковыбритый подбородок и, окончательно расхрабрившись, озвучиваю свои желания:

— Я хочу восстановиться в универе и получить высшее образование.

Ладони Назара, скользящие по моим бёдрам, замирают на секунду, а затем продолжают свой путь.

— До сентября ещё полгода, малыш. Рано об этом думать.

Назар впивается в мои губы жадным поцелуем, и я понимаю, что разговоры подошли к концу. Что ж, по крайней мере, он не сказал «нет». Это хороший знак, верно?

Назар уезжает на встречу с Дамиром Гордеевым, а я, как всегда, отправляюсь в спортзал. Настроение паршивое с самого утра, мне ничего не хочется, сил мало, поэтому вместо двух часов я занимаюсь от силы минут пятьдесят. Корю себя за слабость, за безволие и прямой путь к ожирению, но поделать ничего не могу. Дурное предчувствие гложет меня изнутри.

Я несколько раз звоню маме, чтобы узнать, всё ли с ней в порядке. Она общается с соседкой Любой, с которой дружит больше двадцати лет, и заверяет, что чувствует себя намного лучше, чем вчера. Обещаю приехать к ней через час и кладу трубку.

Выхожу на улицу, собираюсь вызвать такси, но в последний момент убираю телефон в сумку. Нельзя ехать к маме в таком взвинченном состоянии, она сразу начнёт волноваться и переживать.

Чтобы успокоиться, я иду в кафе, расположенное напротив фитнес-центра. Сажусь у окна и, заказав зелёный чай, наслаждаюсь утренней тишиной. Нервы шалят уже который день. Надо бы видео про медитации посмотреть, вдруг поможет.

Дамир Гордеев. Его суровое лицо возникает передо мной каждый раз, когда я закрываю глаза. Никто ещё меня так сильно не оскорблял, не смешивал с грязью, не показывал, как мало я значу для избалованного бизнесмена. Вчера я на какое-то мгновение поверила, что Гордеев — хороший человек, а первое впечатление о нём было ошибочным. Но нет, он циничный, расчётливый мерзавец с комплексом Бога. А чем ещё объяснить его веру в то, что он может покупать людей?

«Продайся мне». Его отвратительная фраза до сих пор звучит в ушах, бьёт молоточком по голове, отдаётся дрожью на кончиках пальцев. Я не такая, я никому не продаюсь.

В сентябре я снова пойду в университет, на третий курс. Назар ведь не сказал «нет», значит, он согласен с тем, что мне нужно получить высшее образование. А там, глядишь, и подработка достойная найдётся.

— Илана? — раздаётся удивлённое сверху.

Я поднимаю голову и замираю, не веря в случайность нашей встречи. Лика, моя однокурсница и бывшая подружка, почти не изменилась: эффектная брюнетка с идеальным макияжем, одета в элегантный брючный костюм, в руках держит айфон последней модели. Как же я по ней соскучилась!

Мы одновременно бросаемся друг другу в объятия, а потом неловко отстраняемся, вспомнив, что не виделись больше полугода.

— Ты одна? — уточняет Лика, прежде чем сесть за мой столик.

— Да. Как твои дела? — задаю я самый банальный в мире вопрос. Когда так долго не общался, сложно придумать тему для непринуждённого разговора.

— Нормас, инстой занимаюсь, у меня почти миллион подписчиков уже, — с гордостью произносит Лика. — Сотрудничаю с разными магазинам, рекламлю их товары по бартеру, в общем, не жалуюсь.

— Класс. Тебе по-прежнему нравится быть блогером?

— Конечно, — фыркает Лика так, словно я задала идиотский вопрос. — У меня свободный график работы, я рекламирую лишь то, чем пользуюсь сама, и делаю только то, что мне нравится.

— Звучит… сказочно.

— Ага, — Лика делает глоток латте. — А ты как? Как мама?

Она одна из немногих, кто знает про болезнь мамы. Именно Лика и Назар поддерживали меня в сложный период жизни. Я улыбаюсь, вспомнив заботу подруги, её неуёмный оптимизм и энергичность. Почему мы перестали общаться?

Я вкратце рассказываю о себе. По сути, мне даже нечем поделиться. Фитнес, бутики, салоны красоты, мама, Назар. Лика старательно держит лицо, ничуть меня не осуждает за праздный образ жизни, но и личных вопросов не задаёт. Складывается ощущение, что мы с ней чужие. Есть некая стена, мешающая нам вновь стать подругами.

Спустя десять минут, наполненных неловкими паузами, Лика заглядывает в телефон.