— Пока ты ешь, — продолжала Морриэль, — я кое-что тебе покажу. Думаю, после этого ты лучше поймешь всю важность своего поручения.

Элайра не стала благодарить Кюна, зная, что он сразу же расплывется в раболепной улыбке и начнет бормотать какую-нибудь чепуху. Жаль, можно было бы позлить Лиренду. Элайра взяла сверток и лишь слегка потрепала великана по руке. Но дурачок был рад и этому. Он смиренно склонил голову и удалился в свой угол.

Развернув тряпку, Элайра увидела несколько дымящихся колбасок. Откусив от одной из них, она подошла к чану.

Лиренда молча бесилась, видя, как самая своенравная и необузданная из всех послушниц беспечно уписывает за обе щеки колбаски и хлеб, а Морриэль, глава Кориатанского ордена, собирается посвятить ее в такие тайны, которые допустимо знать лишь Кругу Старших. И все потому, что у этой девчонки, видите ли, есть особый дар. Похоже, Морриэль даже простила ей прошлогодние приключения в Эрдане.

Равнодушная к недовольству Лиренды, Главная колдунья уселась на край чана, подтянув к себе все свои теплые шерстяные шали, и стала вглядываться в кристалл, висевший на длинной цепочке у нее на шее.

— Сейчас ты увидишь отображение сегодняшних событий.

Морриэль потянула тонкую цепочку, дав кристаллу повиснуть над поверхностью воды, затем произнесла требуемое заклинание. Элайра наклонилась над зеркальной поверхностью воды. Образы, вызванные магией, постепенно начали заслонять темно-красное дно чана...

Утреннее солнце позолотило кирпичные сторожевые башни Итарры. В косых лучах клубилась пыль: войска покидали город через северо-западные ворота. При подходе к Маторнскому перевалу шеренги сужались. Под белесым небом солдаты с поднятыми пиками и копьями уходили все дальше и дальше. На поверхности воды они казались ожившими игрушечными фигурками, а их знамена— красные с золотом— трепетали на ветру, как тряпичные лоскутки.

— Дейлион милосердный, — пробормотала Элайра, позабыв про колбаску, остывавшую в ее руке. — Значит, война?

Вместо ответа Морриэль несколько изменила картинку, предоставив Элайре самой делать выводы.

Их было десять тысяч. Впереди на конях, также прикрытых доспехами, двигались копьеносцы. За ними, чеканя шаг, шли полки итарранской пехоты. Замыкала шествие легкая кавалерия, едущая под знаменами Лиги наемников. Людская лента змеилась, повторяя изгибы дороги. Итарранская армия и впрямь была похожа на голодную змею, выползшую из норы. На крепостных стенах толпились горожане, что-то неистово выкрикивая; среди них была и темноволосая женщина в дорогих одеждах из золотистого шелка. Трубачи поднесли к губам богато украшенные фанфары, провожая на победоносную войну нового итарранского героя— Лизаэра Илессидского. Улыбаясь, он восседал на своем гнедом коне. Справа от него ехал главнокомандующий Диган, а слева— угрюмый, напоминающий старого льва капитан Гнадсог.

Забыв от волнения о том, как подобает вести себя в присутствии старших сестер, Элайра забросала Главную колдунью вопросами:

— Лизаэр поднял итарранскую армию? Почему? С кем он собрался воевать?

В щели красильни пробивался ветер, неся с собой характерный запах морской тины. Лиренда напряглась: сейчас Главная укажет этой гадкой девчонке на ее место. Однако Морриэль лишь вздохнула и поправила шали. Изображение на поверхности чана пропало.

— Смотри дальше, и ты поймешь, — сухо произнесла старуха.

Вода в красильном чане показывала теперь весенний лес, подернутый легкой предвечерней дымкой. На склоне холма, где еще недавно росли деревья, торчали только пни. Срубленные стволы были очищены от веток и коры, распилены на бревна длиною около шести футов и погружены на волокуши. Люди из лесных кланов, успевшие загореть на весеннем солнце, почти сливались с грудами бурой коры и увядших ветвей. Оставив работу, они направлялись в березовую рощу. Там их ждал какой-то человек, судя по одежде не принимавший участия в общей работе. Человек этот стоял на коленях перед воткнутым в землю мечом. Элайра чуть не вскрикнула, узнав Аритона Фаленского. Рядом с ним, застывший и взволнованный, стоял могучий Стейвен Валерьент, кайден Итамона и предводитель кланов Дешира.

— Но это же бессмысленно!

Забыв про недоеденные колбаски, так и оставшиеся лежать на измятой тряпке, Элайра сжала руками виски. Голова у нее раскалывалась от боли.

— Разве кланы Страккского леса смогут противостоять итарранской армии?

— Они уверены, что смогут.

Потянув за цепочку, Морриэль убрала кристалл. Лесная роща исчезла; сквозь чуть подернутую рябью поверхность воды проступала въевшаяся в дно чана темно-красная краска.

— Стараниями кланов долины по берегам Талькворина превращены в цепь смертоносных ловушек. Война неминуема и начнется в самые ближайшие дни. Ее причина и корни кроются в наших дорогих принцах, которыми так гордилось Содружество.

— Нет! — возразила Элайра, дерзко вскинув подбородок. — Содружество не могло...

Она осеклась, боясь, что ненароком предаст доверие Асандира.

— Если принцы собрались воевать друг с другом, Содружество непременно должно вмешаться.

— Увы, — вздохнула Морриэль, умело скрывая ликование от сделанного открытия.

Однако Лиренда сразу же уловила это, всем своим видом показывая: вот оно, запоздалое подтверждение ее былых подозрений.

— Маги дружно покинули Итарру, — продолжала старуха. — Да, бежали как крысы с тонущего корабля, презрев свою ответственность именно в тот момент, когда проклятие Деш-Тира поразило обоих братьев.

Морриэль замолчала. Ее бесцветные глаза остановились на побелевшем лице Элайры.

— Твой приятель Асандир допустил промашку.

Внутри Элайры все взбунтовалось, и прямой намек на то, что она посмела якшаться с Содружеством, остался незамеченным. Мысли послушницы лихорадочно метались: там, в доме Энитен Туэр, Асандир показался ей полным силы и уверенности. Этот великий маг едва ли мог позволить себе ошибиться. Если Содружество покинуло Итарру, на то обязательно были причины.

Морриэль безотрывно, как змея на жертву, глядела на Элайру. Боясь, как бы эти пронизывающие глаза не проникли глубже и не обнаружили правду, раскрытие которой ужасало ее сильнее, чем что-либо, девушка отчаянно пыталась совладать с собой... Слишком поздно. Ухватившись обеими руками за холодный край красильного чана, Элайра приготовилась к тому, что сейчас ее обвинят в несравненно более тяжком грехе, чем та наивная романтическая встреча на чердаке.

— Да, Элайра, нам известно не только о твоем, с позволения сказать, визите в таверну «Четыре ворона».

Морриэль вновь извлекла наружу кристалл и вертела на ладони, царапая его поверхность скрюченными желтыми ногтями.

— Но в свете разворачивающихся событий твоя осенняя встреча с Асандиром выглядит пустяком, не заслуживающим внимания. Поскольку столкновения Фаленита и Илессида привели Ратан на грань войны, нам необходимо тщательно изучить характеры обоих принцев. Наш орден должен узнать, как пять веков Дасен Элюра изменили их династические линии, некогда определенные Содружеством.

Элайра давно подозревала, что этот удар все же настигнет ее. Подобрав юбки, Морриэль встала.

— Элайра, мы вызвали тебя сюда, поскольку ты единственная во всем ордене непосредственно общалась с обоими принцами. И только с твоей помощью мы можем попытаться проникнуть в их характеры.

Элайра оцепенела. Ей показалось, что все ее внутренности сжались в комок. Она отшатнулась от чана. Да, Кориатанский орден владел ее телом и разумом, но задача, поставленная Морриэль, ставила под угрозу ее жизнь. От нее требовали безупречных и непредвзятых воспоминаний вплоть до мельчайших деталей. Она должна была вспомнить особенности черт лица каждого из принцев, их одежду, украшения и так далее. В противном случае ясновидение Морриэль оказывалось бесполезным и тонкие цепи умозаключений натыкались на тупики и искажались. Хотя каждую кориатанскую послушницу тщательно обучали искусству точного воспоминания, воспроизведение образов для просмотра характера было задачей, с которой могли справиться лишь самые опытные и одаренные колдуньи из Круга Старших. Просмотр характера справедливо считался небезопасным занятием. Магический ритуал раскрепощал чувства, и если тот, кто вспоминал, испытывал какую-либо симпатию к предмету воспоминаний, отрицать ее было невозможно. Все тайное всплывало на поверхность и становилось достоянием присутствующих. Элайра стояла на краю ямы, сулящей гибель ее душе. Ее охватило безграничное отчаяние. Если Круг Старших решил таким образом проверить, изжила ли она свои чувства к Аритону Фаленскому, подобное испытание все равно было чрезмерным и слишком жестоким.