— Ты получила предупреждение, Элайра. Ты должна порвать все нити, связывающие тебя с наследным принцем Ратана. Очисти свои мысли от воспоминаний о нем и устреми сердце к послушанию. Ты обязана быть внимательной. С этого момента твои поступки будут тщательно оцениваться, вплоть до тех пор, пока Главная колдунья не сочтет уместным вынести приговор.

Морриэль наклонила голову.

Ледяным тоном Лиренда продолжала:

— Отныне ты объявлена находящейся под наблюдением. Можешь ступать.

Элайра сделала реверанс перед возвышением, где восседала Морриэль. Провожаемая пристальным взглядом хищных глаз Главной колдуньи и откровенно завистливыми глазами юных пажей, Элайра спешно покинула зал. У нее подгибались колени. Пусть себе Лиренда цепляется за подозрения. Похоже, Морриэль вполне удовлетворена тем, что основной причиной ее задержки в Эрдане стала карточная игра с Дакаром. Теперь можно не опасаться новых дознаний и новых свиданий с Камнем Правды... если, конечно, она опять не наделает глупостей.

Элайра вовремя сообразила, что не следует сразу идти в комнату, которую она делила с несколькими своими сверстницами. Она не была настроена отвечать на расспросы любопытных девчонок. Элайра прошмыгнула в конюшню, чтобы проведать свою четвероногую подругу.

От лошадей исходило какое-то почти мистическое спокойствие. Здесь пахло соломой и промасленной кожей. На дворе мальчишка-прислужник, насвистывая, колол дрова для кухни. А Элайра по привычке принялась чистить шкуру своей кобылы. Но внешний покой не мог погасить в послушнице внутреннего смятения.

Вновь обретя способность думать, Элайра прокручивала в мозгу возможные последствия отсрочки приговора. На душе у нее становилось все тревожнее; рассуждая хладнокровно, она уже не считала обвинения, связанные с Аритоном, глупыми или надуманными. Теперь она находилась под наблюдением, и тяготы этого состояния буквально душили ее. Полумрак и тишина конюшни не давали желанного покоя. Наоборот: запах сена и исходящее от лошадей тепло остро напоминали ей об Аритоне.

Элайра отчетливо почувствовала западню, в которую она никогда, ни при каких обстоятельствах не должна попасться. Она отшвырнула щетку и скребницу и направилась прочь из конюшни. Кобыла дружелюбно ткнулась носом ей в спину, но хозяйка не обратила на нее внимания. Все мысли Элайры были обращены внутрь самой себя. В ее мозгу ледяным эхом звучала традиционная фраза: «Ты получила предупреждение». Элайра выругалась про себя, припомнив язык улиц и сточных канав, на котором говорила в раннем детстве.

Слова Энитен Туэр вновь пригвоздили ее своей беспощадностью: «Не надо быть прорицательницей, чтобы видеть, что тебя ожидает мрачное будущее».

Промокшая дорожная одежда совсем задубела, но Элайра, не обращая на это внимания, шагнула из тепла конюшни в туманную промозглость дня. Каких-то четыре часа назад — или то было целую вечность назад? — лохань с горячей водой и постель виделись ей пределом земного счастья.

Предзнаменования

На топкий берег выныривает из болота змея с кроваво-красными глазами. Ненадолго замерев, она высовывает раздвоенный язык, затем проскальзывает через трещину в полуразвалившейся древней стене. Вскоре вслед за ней отправляется другая змея, потом еще и еще… и в конце концов от извивающихся тел начинают дрожать заросли чахлых камышей и бурлить зловонная вода...

Далеко на северо-западе, в раскинутом в туманном лесу шатре, сооруженном из шкур, предводитель клана, лицо которого исполосовано шрамами, сбрасывает с себя промокшее от пота меховое покрывало; и прежде чем жена будит его, прерывая вещий сон, он успевает увидеть лицо короля и свою грядущую неминуемую смерть...

Среди густотравных лугов, на вершине открытого всем ветрам утеса четыре башни возвышаются над развалинами города, а дождь, тихий, как слезы, мягко струится на камни, оставшиеся от пятой...

Глава VIII

Кланы Камриса

Лизаэр проснулся в полумраке: его окружали стены, украшенные диковинной резьбой. В очаге пылали поленья. Он почувствовал, что вспотел под теплыми, хотя и тонкими шерстяными одеялами, а вслед за этим обнаружил, что лежит совершенно голый на пуховой перине. Протопав босыми ногами по мягкому ковру, новоиспеченный наследный принц Тайсана подошел к окну, в которое было вставлено настоящее стекло. Его взору предстало нечто вроде поселения: шатры из шкур вперемежку с неказистыми каменными и бревенчатыми хижинами. Снег между всеми строениями был плотно притоптан. Лизаэр вспомнил: Асандир рассказывал ему, что у кланов Камриса здесь располагается постоянный горный форпост. В быстро опускающихся сумерках потомки тайсанских вельмож продолжали заниматься своими повседневными делами, как было все пятьсот прошедших лет. Для освещения здесь пользовались факелами; фонари были редким и дорогим удовольствием. Большинство людей носили одежды из кожи и меха, какие Лизаэр уже видел на дозорных. Лица жителей форпоста были суровыми и сосредоточенными, как у солдат в военном лагере или у тех, кому приходится выдерживать длительную осаду. Все, включая и женщин, не расставались с оружием. Трудно сказать, создавались ли здесь семьи; детей возле шатров и хижин Лизаэр, во всяком случае, не увидел. Никем не замеченный, он продолжал стоять у окна, пользуясь возможностью что-то узнать о своих новых подданных.

Двое охотников с торжествующими криками тащили убитого оленя. Одна из женщин отпустила в их адрес колкое замечание. Охотники не остались в долгу и ответили шуткой, более или менее допустимой в мужской среде и, как показалось Лизаэру, оскорбляющей женское достоинство. Или здесь не существовало особой разницы между полами? Принц подпер кулаками подбородок. Он не чувствовал себя отдохнувшим, потому что во сне его преследовали кошмары. Может быть, виной тому стали дорогие благовония, которыми была натерта его кожа, — его и сейчас слегка мутило от резкого приторного запаха. Богатое убранство помещения не радовало; здесь, высоко в горах, мебель с золотой инкрустацией и роскошные ковры воспринимались как нечто неуместное.

— Мы поместим вас в королевских покоях, — сказала ему Манолла, открыв дверь в комнату, где царила атмосфера святилища, за которым постоянно и с любовью ухаживали.

Слуга, принесший воду для королевского купания, рассказал Лизаэру, что каждое клановое поселение в Тайсане имеет подобные покои и они всегда содержатся в полной готовности на случай возвращения законного правителя.

Никто не осмеливался нарушать отдых Лизаэра. Сам же он, не успевший свыкнуться с ролью ожившей легенды, испытывал сейчас отчаянную потребность поговорить с Асандиром. Но маг удалился вместе с предводителями кланов; принца же с почестями отвели сюда для трапезы и сна. Куда подевался Аритон — можно было только гадать. Что касается Дакара, тот, скорее всего, присосался к какой-нибудь бочке с элем. Лизаэр прикрыл вспотевшими ладонями лицо. Куда он попал? Что это за страна, где добропорядочные купцы готовы перерезать наследнику престола глотку, а так называемые варвары, промышляющие разбоем на горных дорогах, встречают его с распростертыми объятиями?

— Ваше высочество, можно войти? — раздался мальчишеский голос.

Лизаэр обернулся и только сейчас заметил у двери пажа.

— Меня зовут Манол Ганли, ваше высочество. Я — внук Маноллы.

На вид мальчишке было не больше одиннадцати. Ливрея мешком свисала с его худеньких плеч, скрывая перевязанные крест-накрест кожаные штаны. Юный паж поклонился с таким достоинством, что ему мог бы позавидовать любой высокородный вельможа.

— Меня послали помочь вам одеться.

Не желая обрушивать на ребенка свои невеселые мысли, Лизаэр в ответ улыбнулся с тем обаянием, которым некогда завоевывал сердца всех юных пажей в Амроте.

— И какой же наряд ты мне принес, любезный Манол?