Слова эти все же обидели Джирета. Он убрал нож обратно и только потом сказал:

— Через каких-то восемь лет мне будет двадцать. Таэшка говорит, что и сейчас я очень рослый для своего возраста. Правда, она хоть и моя сестра, но все равно девчонка. А что девчонки в этом понимают?

Джирет заносчиво задрал подбородок. «Наверное, если бы Дэния сейчас увидела своего сына, она бы заволновалась», — почему-то подумалось Аритону.

— Когда итарранская армия вторгнется в наш лес, я буду сражаться рядом с вами, ваше высочество.

Кровавые видения все еще прорывались в сознание Аритона. Силясь оттеснить их, он сказал:

— Я тебе запрещаю.

— Но у нас такой обычай! — Джирет вскочил на ноги. — Друзья всегда сражаются рядом. Недавно Халирон побился об заклад с Эльведом, что вы владеете мечом лучше Каола.

— Тогда почтенному менестрелю придется раскошелиться, — резко ответил Аритон и тут же пожалел о своей вспышке. Это все из-за головной боли. Он попытался вновь нацепить на себя прежнюю маску скучающего принца. — А ты не забыл про младших сестер? Кто защитит их, как не ты?

Джирет досадливо усмехнулся.

— Каол прав: вы рассуждаете как горожанин. Наши девчонки не нуждаются в защите, а дочери предводителя клана — тем более. Конечно, Идаль и Меара еще малы, но две другие мои сестры обязательно будут на поле боя. Дела им хватит: собирать оружие убитых, вражеских лошадей ловить, которые остались без всадника.

Аритон тихо застонал. Ему показалось: если бы не дерево, он сейчас провалился бы в пучину захлестнувших его кровавых видений. И вдруг все они померкли. Их заслонила картина, заставившая оцепенеть сердце и разум. Аритон даже прекратил дышать. Он увидел тела зверски убитых женщин, девушек и даже девочек. Тишину лесного вечера взорвали крики и стоны будущих жертв. Из глаз Аритона хлынули слезы, его охватила бессильная ярость. Он силился вырваться из этого кошмара. Пальцы лихорадочно зарывались в мох, а он видел их погруженными в лужи еще теплой крови. Расправа итарранцев над женщинами клана произошла совсем недавно.

Никакие волевые усилия не помогали: сознание ускользало. Аритон хватал ртом воздух, и оттуда вырывались сдавленные крики. Потом что-то помогло его разуму вернуться из будущего в настоящее. Аритон обнаружил, что Джирет трясет его за руку.

— Ваше высочество, вам плохо? — с тревогой спрашивал мальчик.

— Нет, — ответил Аритон и вздрогнул.

У него хватило выдержки, чтобы под напором видений осторожно высвободиться из пальцев Джирета.

— Если я и настаиваю на защите твоих сестер, то лишь потому, что беспокоюсь и о них, и обо всех других детях ваших кланов. А сейчас, Джирет, отведи меня к отцу. У меня для него есть очень важная информация.

С настороженностью, свойственной любому дозорному, Джирет смотрел, как Аритон склонился над ручьем и судорожными глотками стал пить воду. Принц выглядел совсем больным и весь дрожал, словно от страха. Джирет не стал спорить. Как-никак, он самовольно вторгся туда, куда его никто не приглашал. Вздохнув, он мысленно согласился с тем, что проспоренная Халироном монета действительно осядет в кошельке Эльведа.

Вода и ходьба благотворно подействовали на Аритона. Дыхание его стало свободнее; кровь быстрее заструилась по жилам, что помогло ему преодолеть наиболее тяжкие последствия дурмана. За час пути до лагеря ему удалось восстановить хотя бы видимость привычного состояния.

Это было как нельзя кстати. Оказалось, Джирет удрал в лес, никого не предупредив, и мать ожидала его отнюдь не в благодушном настроении. Дэния стояла у полога семейного шатра. Она сменила повседневный наряд на сиренево-голубое платье с облегающими рукавами. Волосы цвета красной меди, которые Аритон привык видеть заплетенными в тугую косу, были распущены и ниспадали с плеч. Столь откровенная женственность Дэнии так поразила Повелителя Теней, что он остановился, не зная, о чем говорить.

Но его скованность моментально улетучилась, когда он услышал сердитый голос Дэнии:

— Джирет! Где тебя носило? Мне стыдно, что мой двенадцатилетний сын ведет себя как несмышленый ползунок!

— Мальчик был со мной, и с ним ничего не случилось, — вмешался Аритон, которого Дэния не сразу заметила в темноте.

Она бросила на принца гневный взгляд.

Пораженный внезапной переменой в настроении матери, которая вдруг прекратила его отчитывать и велела немедленно отправляться спать, Джирет понял, что материнский гнев изольется на Аритона. Похоже, Дэния забыла, кто стоит перед ней. Предпочитая не искушать судьбу, Джирет ретировался за занавеску, отгораживающую детскую часть шатра.

Дэния отпустила полог, продолжая сердито поглядывать в сторону виновника, застывшего в темноте. Ладно Джирет, тот еще мал, но наследный принц! Что ж, она получила лишнее подтверждение словам о тяжелом и непредсказуемом характере Аритона. Вспомнила она и слова Каола, утверждавшего, что его высочеству после клятвы верности потребовалось успокоить взбудораженные чувства выпивкой или иной прихотью. Вот он и сбежал в укромное местечко. Дэния молча принялась зажигать свечи.

Пламя осветило лиф ее платья, украшенный по краям затейливой вышивкой, и заиграло на ее волосах, придав их цвету приятную теплоту. Дэния спрятала недовольство за приторной улыбкой.

— Стейвен скоро придет, — сообщила она, стараясь говорить любезным тоном.

Аритон по-прежнему молчал и не входил в шатер.

— Входите же, — уже настойчивее предложила Дэния. — Садитесь поудобнее, чтоб приятнее было ждать.

Аритон чувствовал, скольких усилий стоит ей удержаться от недовольного ворчания. Наблюдательная Дэния конечно же заметила, в каком состоянии его одежда и он сам, и сделала определенные выводы. Не желая испытывать терпение хозяйки, Аритон прошел внутрь шатра. Обычно Дэния стремилась сделать все, чтобы принц чувствовал себя как можно удобнее. Аритон улыбнулся: на этот раз жена Стейвена избрала другую тактику. В шатре не осталось ни одного неосвещенного угла, где можно было бы укрыться. Аритон в отместку не стал никуда садиться. Когда Дэния удалилась на детскую половину, чтобы взглянуть, лег ли Джирет, а если еще нет, то насильно загнать сына в постель, наследный принц дал выход своему беспокойству и стал расхаживать взад-вперед.

Внутреннее убранство шатра было по-походному скромным; шпалеры, яркие ковры и мебель остались в хранилище. И все же язык не поворачивался назвать это жилище варварским. В одном углу громоздились куски дерева и коры — там Джирет мастерил игрушки для сестер. На камышовой подстилке лежала открытая книга. Рядом стояла наполовину сгоревшая свеча в простом подсвечнике. Подойдя ближе, Аритон увидел на странице красочный рисунок, вспыхнувший позолотой. Стена шатра была искусно расписана красками и изображала сцену охоты на оленя. В углу, на другой подстилке поверх елового лапника лежала драгоценная лиранта Халирона.

Серебряные струны отражали пламя свечей множеством крошечных переливающихся огоньков. Аритон стиснул зубы, но так и не смог отойти от лиранты. Инструмент завораживал его невероятным изяществом линий. Маленькими лунами мерцали топазы на грифе лиранты, зелеными солнцами вспыхивали изумруды. Вся лиранта — от богато инкрустированной деки до строгих черных колков — была воплощением гармонии иного мира, столь же далекого теперь от него, как и Дасен Элюр.

И Аритон не удержался. Прежде чем в нем заговорил разум, он уже сидел на подстилке. Рука сама собой потянулась к лиранте, и он слегка тронул струны.

Лиранта ответила, и этот звук ранил ему сердце, в точности напомнив голос другой лиранты, оставшейся в Итарре. Аритон не стал переворачивать инструмент, чтобы посмотреть знак мастера; звук был лучшим доказательством того, что перед ним — еще одно творение рук Эльшаны. Искушение оказалось слишком велико. Прислонившись к расписной стенке шатра, Аритон взял лиранту в руки и тихо заиграл.

Ожоги, оставленные рукотворным светом Лизаэра на ладони и запястье правой руки, только-только начали заживать. Раны сразу же заныли, отчего первые аккорды получились нестройными. Закусив губу, Аритон взял несколько громких и резких нот. Раздраженный и еще не вполне преодолевший головокружение, он чувствовал, что больше всего на свете ему сейчас хочется музыки. Аритон согнул одеревеневшую руку, тихо выругался по поводу треснувшей коросты на ране и взял первые аккорды одной из любимых мелодий. Музыка стремительно понеслась, сметая заднюю стену шатра, как ветер сметает с небес облака.