Затем из-за туч вышел Трумб – точнее, не вышел, а словно выпрыгнул из засады, – и его полумесяц осветил город, заиграв на шпилях храма Владычицы. Он выхватил из темноты двойную цепочку людей, бредущих по улице прямо перед стражем. На мгновение страж лишился дара речи, потом бросил своему дракону короткое «Варч!».

Скорее всего дракона это тоже изрядно удивило, ибо он привык передвигаться по ночным улицам неспешным «зайбом». И другого шага от него не требовали вот уже много лет. Немного помедлив, словно припоминая все, чему его учили в его драконьей юности, он послушно убыстрил шаг, и ночной страж Нарша обрушился на нарушителей закона.

Их было около дюжины, и они следовали по росту – от высокой пары во главе процессии до замыкавшего ее ребенка. Каждый нес на спине большой мешок. Страж обогнал процессию, осветив всех по очереди фонарем. По виду путников он заключил, что они нездешние, ибо только некоторые были одеты в обычные для Нарша меха. Все остальные дрожали, сгибаясь под ударами ветра. Чужаки! Нарушители комендантского часа!

Выкрикивая команды, страж развернул дракона и остановил его перед парой, возглавлявшей процессию. Те тоже остановились. Некоторые с облегчением опустили на землю свои мешки и подняли на него глаза. Он воззрился на них сверху вниз со строгостью, подобающей представителю закона.

Сам представитель закона, однако, не внушал того ужаса, на который рассчитывал. Дракон был так себе – чешуя давно уже потеряла блеск в тех местах, где о нее терлись стремена, да и седло сползло вперед так, что страж сидел криво, лишившись возможности удобно опираться о вьючную пластину.

Дракон, деликатно пофыркивая, разглядывал нарушителей с не меньшим интересом, чем страж. Несмотря на устрашающий вид, мало найдется животных, превосходящих кротостью драконов, и большинство людей хорошо знают это. Страж не представлял себе, что делать с таким количеством нарушителей, причем половина из которых – женщины.

– Хо! – произнес он. И подумав, добавил: – Кто такие?

Главным, судя по всему, являлся высокий мужчина в развевающемся плаще; его белоснежная борода живописно трепетала на ветру. Когда он, кланяясь, сорвал шапку, под ней обнаружилась аккуратная лысина в обрамлении курчавых седых волос. Вся его фигура внушала уважение. Голос оказался звучным, как колокол.

– Я Тронг Импресарио, а это – члены труппы, носящей мое имя: певцы, музыканты, актеры. Мы бродячие артисты, которые служат Покровителю Искусств.

По внешности их скорее можно было назвать простыми бродягами, но страж припомнил, что два дня назад видел афишу, извещавшую о представлении за Стригальней.

– Вы ходите по городу до рассвета, а это запрещено!

Тронг – или как его там – повернулся к востоку и театрально простер руки:

– Воззри, о господин! Робкие лучи рассвета уже окрашивают небо на горизонте, гоня прочь ночную мглу! – Он говорил с джоалийским произношением, хотя это никоим образом не объясняло, как он ухитряется видеть горизонт сквозь двухэтажный каменный дом.

– Прости нас, если мы преступили закон! – воззвала спутница Тронга. Она почти не уступала ему ростом. Голос ее отдавал стальными нотками и казался еще более мощным. Распознать произношение было сложнее; единственное, что можно было сказать с полной уверенностью, – это то, что она родом не из Наршвейла. – «Рассвет» есть понятие растяжимое. Мы ведь нездешние, так что незнакомы с вашими законами.

Страж не понимал, зачем нужно тратить деньги на то, чтобы слушать, как пришлые оборванцы читают стихи или даже поют. Нет, это не для Нарша. Впрочем, если кого и интересуют такие штуки – так это городских богачей. И их жен, конечно. Поэтому он решил не связываться с бродягами, чтобы не навлечь на себя немилость знати.

– Куда вы и зачем? – спросил он скорее для того, чтобы выиграть время.

– Мы держим путь в храм, – величаво пророкотал Тронг, – совершить жертвоприношение. Нас ожидает нелегкий путь на Празднества святого Тиона в Сусс. Без покровительства богини Оис нам не одолеть опасный перевал Рилипасс.

Ах! В свое время страж и сам участвовал в Празднествах Тиона. Он состязался в кулачных боях до тех пор, пока лицо его не превратилось в лепешку. Да, и на этом его боевые подвиги закончились. Куда еще могут стремиться бродячие актеры в это время года? И кто в здравом уме осмелится проехать на мамонтах через Рилипасс, не принеся жертву в храме? Нельзя гневить богиню перевалов Оис!

Страж бросил быстрый взгляд на небо и снова увидел красную луну, смотревшую вниз через маленький просвет в облаках. Оис была аватарой Владычицы, Эльтианы, имя которой носила эта красная луна. Эльтиана смотрела на стража – какое он примет решение? Она может рассердиться, если он помешает паломникам почтить ее аватару. Лучше уж не связываться с этими бродягами – пусть себе идут куда хотят.

– Вы бы хоть утра дождались!

– Но нам безотлагательно нужно в Сусс, – быстро заговорила женщина. – Ты же знаешь, что это не обычное празднество. Оно проводится в Суссе в семисотый раз, и не мы одни спешим одолеть перевал. Очередь на мамонтов велика, как никогда. Наше нетерпение происходит единственно из благочестия, о страж.

Действительно, за последние несколько недель через Нарш прошло необычно много людей, спешивших на Празднества. Правда, его жена утверждала, что артистов, атлетов и калек не больше обычного, а вот жрецов и жриц – видимо-невидимо.

– Ступайте с миром, – объявил страж, убирая дракона с дороги. – Но в следующий раз будьте уважительнее к закону.

Странники взвалили мешки на плечи и молча побрели дальше.

Трумб спрятался в тучи, и на улице снова стало темно. Последнее, что увидел страж, прежде чем бродячие актеры скрылись за углом, – это маленькую девочку. Согнувшаяся под тяжестью мешка, она заметно хромала. Ну, эта-то зачем так рвется на Празднества, страж догадывался.

Убийство!

Нельзя сказать, чтобы убийства шли сплошной чередой, но и на отсутствие их жаловаться не приходилось.

Кэррутерс с семьей отдыхал в Харрогите, Робинсон отправился в поход по Шотландии, у Харди был перелом шейки бедра, а Ньюлендз угодил в больницу с острым приступом аппендицита. Из этого следовало, что мистеру Маггинзу Лизердейлу придется управляться в лавочке одному. Из этого следовало, что инспектор Лизердейл – за шесть месяцев до выхода на пенсию, вот бедолага! – будет вкалывать за начальника отдела, заместителя начальника отдела и группу инспекторов, не получая за это ни на полпенни больше.

К этому можно было бы добавить угрозу гражданской войны в Ирландии и настоящую войну, готовую уже разразиться в Европе. Боши и русские вцепились друг другу в глотку, а лягушатники объявили мобилизацию, результатом чего явились официальные распоряжения немедленно сообщать о любой подозрительной активности, будь то беспорядки или демонстрации. Половина личного состава находилась в отпуске.

И вот вам убийство – первое в графстве за двадцать лет. Не какая-нибудь там пьяная драка в кабаке, переросшая в поножовщину. Не какая-то уличная ссора из-за женщины, куда там! Для бедняги Маггинза Лизердейла это было бы слишком примитивно. Нет, собственный сын старшего констебля убит в собственном доме старшего констебля, отчего Старик, разумеется, на две трети выведен из строя.

Как вам это понравится?!

Всемирный потоп, да и только!

На церкви Святого Георгия как раз зазвонили колокола, когда длинный автомобиль с урчанием ворвался в Бишопс-Уоллоп. Откинувшись на кожаные подушки, положив котелок на коленку, Лизердейл слушал этот звон со странным ощущением нереальности. Его вытащили из постели посреди ночи, и глаза теперь слипались сами собой. Стыд, да и только. Староват он для настоящего сыщика.

Несмотря на то что было еще рано, солнце уже пекло вовсю: погожий выходной, погожее лето. Война, убийство, безумие – а колокола Бишопс-Уоллоп звонят, как обычно. Они звонили так и много лет назад, когда Лизердейл еще мальчишкой проводил каникулы в деревне у деда с бабкой, в домике с высокой черепичной крышей и потолками, даже тогда казавшимися ему слишком низкими. Колокол-тенор в те дни немного фальшивил; фальшивил он и сейчас. Вполне возможно, так было и во времена Ричарда Львиное Сердце.