– Но вы не… Ну и что?

– Она калека. Жрец сказал, что Тион избавит ее от хромоты.

Мезон снова фыркнула – звук, какого трудно ожидать от женщины.

– И конечно, вас терзает нормальный для школьника комплекс вины, да? Ну что ж, это ваша шея, не моя. Я ухожу, и ухожу немедленно, ибо мне дорога моя шкура. С одним Жнецом я еще справлюсь, если только замечу его вовремя. Но с несколькими мне не справиться. И видит Бог, у меня нет никакого доверия к Тиону. – Правда, с места она не двинулась.

Ох, черт! Он стиснул кулаки.

– Но может Тион исцелить ее? То есть я знаю, что может. Захочет ли?

– Трудно сказать. Он ведь совсем безумен. Они все такие. Несколько сотен лет всесилия кого угодно сведут с ума.

– Так он из Палаты?

Моника пожала плечами:

– Возможно, нет, и вряд ли ему нравятся орды Жнецов в его владениях. – Она нахмурилась. – Тион развлекается, коллекционируя красоту – хорошеньких девушек, красивых парней. Но и обращается с ними он не самым обычным образом. Вы скорее всего оказались бы в его храмовой гвардии. Он считает эту роль самой подходящей для высоких молодых людей.

– Мои собственные предпочтения, конечно, ничего не значат?

– Абсолютно ничего. Он вполне способен превратить вас при желании в женщину. Он вообще может сделать с вами что угодно. Вам, возможно, даже понравилось бы это, хотя наверняка обещать не могу. Он лучше многих, но я не хотела бы иметь его среди своих друзей.

Судя по ее спутнику, разгуливавшему столь бесстыже, ее выбор друзей отличался значительной либеральностью.

– Но Элиэль спасла мне жизнь!

Мезон топнула ногой:

– Решайте. Тион может и назначить вас богом. Так, во всяком случае, предсказано. Только будет это после всей передряги или вместо нее, я не знаю.

– Меня? Богом?

– Видите ли, бога отваги сейчас нет. Не было уже лет двести. Джинуу относился к компании Тиона, но сменил господина. Вы ведь уже наверняка знаете о «Завете», не так ли?

– Я еще не читал его. Что там сказано?

Он услышал голоса. Кто-то шел по тропинке, возможно, за ним. Женщина тоже услышала их. Она оглянулась, но ответила:

– «И станет Д’вард Тионом. Вдохновит он короля, завоюет души людей. И станет Д’вард отвагой». Вот так. Пойдемте, право же! Пора!

Элиэль! Вот проныра чертова! Ведь дать ему роль Джинуу было ее идеей. Она устроила все это. Должно быть, нашла это место в том экземпляре «Завета», который они оставили в Руатвиле. Вот как, наверное, догадался обо всем старый жрец. Но…

– Я исполнил это пророчество – сегодня, на сцене! – Благословенна будь, Элиэль!

Мезон испустила негромкий резкий смешок:

– Провалиться мне на этом месте! А ведь и впрямь исполнили. Ну что ж, хоть с этим все ясно, старина. А мы-то переживали – что все это значит? Отличное шоу! – Она сделала пару шагов и оглянулась. – Так вы идете или нет?

Время! Ему отчаянно не хватало времени подумать. Он повернулся к юноше, но тот только пожал плечами, явно забавляясь. Он вообще еще не произнес ни слова.

– Ну что ж, удачи вам в новой карьере, какой бы она ни была, – сказала Моника Мезон. – Передайте привет Зэцу или Тиону, кто там из них первым вас отловит. – Она исчезла в кустах. Юнец последовал за ней.

– Элиэль спасла мне жизнь! – Эдвард вытер взмокший лоб. С хромой ногой ей никогда не сделать сценической карьеры, о которой она мечтает, никогда не принять участия в Празднествах Тиона. Она не побоялась смертоносных Жнецов, когда лечила его лихорадку. Он всегда думал, что честь помогает человеку сделать выбор между добром и злом. Однако никогда не предполагал, что выбирать, возможно, придется из двух зол. Стать богом? Стать игрушкой всесильного извращенца?

Эта чертова ведьма-цыганка, миссис Босуэлл, она ведь совершенно точно описала эту ситуацию: «Тебе предстоит выбор между честью и дружбой. Тебе придется бросить друга, которому ты обязан жизнью, или предать все, что для тебя свято».

Фэллоу не подготовил его к такому.

Голоса звучали все ближе, уже за последним поворотом.

– Подождите! – произнес Эдвард. – Куда вы меня собираетесь отвести? Что нужно от меня Службе?

Ответа не последовало. Он слышал только треск кустов, который становился все тише.

– Подождите! – крикнул он и бросился за ними.

Вот вам и все речи про отвагу… Он сбежал.

Они выскользнули из окрестностей театра, не замеченные никем. Зеленый свет Трумба заливал всю долину, но красная Эльтиана и синяя Иш добавляли теням странный оттенок. Здесь водятся Жнецы… За прошлую неделю Эдвард почти забыл об их существовании, да и теперь его слишком терзали мысли об Элиэль, чтобы думать о них. Миссис – или мисс – Мезон, похоже, хорошо знала, куда направляется. Она пошла не к городским воротам, а свернула на старую заросшую дорогу, ведущую к реке. Он слепо плелся между ней и юнцом. Еще полмили, и они увидели отсветы лун на блестящем куполе храма.

Элиэль была славная девочка. Ее ужасное любопытство казалось скорее забавным, чем раздражающим. Она была смелой и преданной. Он обязан ей жизнью, а теперь он бежит, бросая ее. Она могла получить то, чего хотела больше всего в мире, а он оставил ее без этого. Его предательство может разбить ей всю жизнь.

Мистер Гудфеллоу исцелил сломанные кости, которые рано или поздно срослись бы и так. Случай Элиэль – куда тяжелее.

– Скажите, мэм, может ли Тион лечить искалеченную ногу?

– Зовите меня Оникой. Конечно, может, легко. Разве Крейтон не объяснял вам? Тион тоже пришелец здесь, а пришельцы обладают харизмой. Мы поглощаем ману. Это делает нас бессмертными – ну, почти бессмертными, и в большой концентрации дает нам сверхъестественные способности. – Она замолчала, стараясь не порвать рубаху о колючие кусты.

Эдвард осторожно проскользнул за ней. Юнец прошел не глядя, словно это была просто высокая трава.

Да, Эдвард додумался до этого и раньше. Он даже видел подтверждение этому в самом себе, когда изображал божьего человека на том привале в роще. Очевидно, эффект пропадает, как только пришелец возвращается в свой родной мир. Крейтон утверждал, что лишен «полномочий» на Земле, но сразу по возвращении в Соседство смог поразить Жнеца молнией. Мистер Гудфеллоу был пришельцем на Земле, иммигрантом из Руатвиля.

– Мне кажется, я набрал немного сегодня вечером – такое покалывание? Я что, могу творить чудеса?

Она покачала головой:

– Только в узле можно набрать достаточно маны для того, чтобы производить физическое воздействие.

Привал, на котором он столкнулся с Седобородым, был узлом, и он набрал там настоящей маны. Теперь понятно, почему он смог снять с Дольма чувство вины и так быстро выучил язык. И потом он не мог нащупать языком ни одной дырки в зубах. Что уж тогда говорить о мелких царапинах? Отец прожил в этом мире три десятка лет, не постарев ни на день.

Кстати, харизма таила в себе опасность. Эдвард Экзетер мог при желании стать величайшим актером в мире. Он мог собирать женщин, как цветы. Он мог бы заняться политикой и почти сразу же заделаться диктатором. Он мог бы покорить мир. Теперь Эдвард понимал, почему Крейтон искал рекрутов постарше – им проще справляться с этой силой, не попадая под ее власть. Как долго он сможет противостоять соблазнам? Сколько времени пройдет, пока его моральные устои не обрушатся, как песочные замки? Он наконец понял, почему отец так хотел порвать цепь и не дать ему сделаться Освободителем.

Но Элиэль!.. Ну и подлец же он, что бросает ее так!

Они миновали кусты, и он зашагал рядом с Оникой.

– Как они получают ману? Через поклонение? Кровь? Деградацию? Публичную проституцию?

Оника шагала, не глядя на него.

– Иногда. Не все они заходят так далеко. Главное, что жертвоприношение должно доставлять боль, не обязательно физическую. Верующий должен добровольно сделать что-то, чего он делать не хочет: отдать деньги или совершить неприятное действо. Чем сильнее боль, тем больше урожай маны. Восхищение тоже дает ее. По этой части Тион преуспел более других. Он одаривает своих почитателей розами. Возможно, Тион собирает больше маны от одного певческого состязания на своем узле, чем Зэц от всех многочисленных, но удаленных от него убийств.