Артефакт пропал. Но перед этим его нашли. Да, его видели в руках орлов, но, когда фениксы вступили с ними в бой, камень пропал. И ни у одного из народов его не было. Кто-то решил под шумок украсть редкую и ценную вещь?

Я прочитала об артефакте подробнее. Сфера хаоса поистине страшная вещь. По легенде, одна из Богинь, что участвовала в создании мира, слишком любила людей и не могла выносить бесконечные войны, которые те устраивали. Поэтому она соткала из своей души камень, который даровал носителю огромную силу. Этот камень она передала великодушному рыцарю, что служил в одном из её храмов, и он, поглотив камень, сумел осуществить мечту Богини — он остановил войну, став основой мира и гармонии. Рыцарь стал своего рода посланником Небес, и ему даже воздвигли храм, но Богиня в порыве горя забыла об одном — люди не живут вечно. Когда рыцарь погиб, разродилась новая война — за артефакт в похороненном святом теле. Эта война была настолько жестокой, что артефакт назвали Сферой Хаоса за миллионы павших жертв. Богиня разгневалась на тщеславие и жадность людей и сделала так, что любой, кто поглотит Сферу, умрет. И лишь достойный, избранный ею воин сможет вновь привести мир к гармонии.

Странная история. Судя по тому, что войны продолжаются, Богиня себе преемника еще не нашла. Странные у нее однако представления о мире…Да и люди сдаваться не хотят. Идут на такой риск, чтобы получить силу. А нужна ли эта сила? Да, это великая мощь, но, если верить легенде, рыцарь всю оставшуюся жизнь провел в храме, чтобы не навредить окружающим копившейся и выходящей из него силой.

Лучше бы эту сферу поскорей разрушили. Тогда ни проблем, ни войны. Знала ли Богиня, что лишь усугубит ситуацию, или же смысл настолько глубок, что простому уму этого не понять?..

Я помню её совсем крошкой. Стоило ей появиться на свет, как Эоф тут же изменился. Безбашенный демон, по головам к цели шел, но слову своему всегда верен был. Хорошие воспоминания…Помню, росли мы в одной деревне, да только название её совсем из головы вылетело. Улов у рыбаков крали, одуванчики жгли на полях, быков по лугу гоняли — да уж, сполна детством насладились. Помню, как соседка за нами с лопатой бегала, когда мы яблоки её утаскивали. Ни дня не было, чтоб на месте сидели, и, что ни вспомню, то и погода везде хорошая. Оба искусству воинскому обучились, оба в контрабанду влезли, оба в тюрьму чуть не загремели. Он мне как брат был. Только ему я и мог свою жизнь доверить. Тот еще авантюрист, однако. Как взбредет что в голову, так не угомонится, пока не сделает. Иногда до абсурда дело доходило, а ему, чертяке, и не объяснишь ничего, он, видите ли, лучше знает. А силен, что медведь. С ним тягаться себе дороже, понаберется приемов подлых невесть от кого, а потом тренируется в тавернах на спор. А уж в этих тавернах мы чуть и не спились вовсе. Пару раз хозяйкам улыбнется, и все: выпивка за счет заведения. Я улыбнусь, они уже помощь у стражей бегут просить. Хорошие воспоминания, душу греющие. А потом этот уголовник, как его друзья кликали, встретился с камнем преткновения всех мужчин — с бабой.

Как они познакомились, ума не приложу. Хороша русалка была, красавица с голосом редким. Может, песней его и завлекла, но любил он её до дрожи в коленках. Все для неё был готов провернуть, а она отказала. И не удивительно. Она скромная, добрая и боязливая что ль, а он шапку набекрень и в руку саблю. Как он злился тогда, сколько вокруг неё ходил, а она все убегала. Я уж смеяться начал, получил демоняка за делишки свои. Оказалось, что русалка-то та в связях с Императрицами из Харрана оказалась. Помню, сказал я ему тогда, чтоб он идею свою бросал, с такими водиться — себе дороже. Раз русалка так настойчиво отказывает, нечисто там дело, видно, что уберечь хочет. Знал бы я тогда, чем дело кончиться, настойчивее бы был…

Но любила она его. А он её. Обвенчались. Поселились в деревне подальше от Харрана. Он счастливым был, ну и я радовался. Года через два она забеременела, и Эоф совсем изменился. Серьезным стал, работал много, да и дороже дома родного у него не было ничего. Я в это время за другой русалкой ухлестывать стал, та мне тоже поворот-отворот давала, дюже гордой оказалась, чтобы с троллем связываться. Долго, помню, бегал за ней, ну, и сдалась она.

В тот год Эоф многое потерял и многое приобрел. Его жена скончалась через неделю после родов. Помощь, которую она просила у Харрана, так и не пришла, а в Северной Империи тогда и лекарей хороших не было. А на свет появилась малютка Эолин. Хорошая девчонка, сообразительная, а на вид, ну, копия Эофа. Он трясся над ней, как наседка с яйцом. Любил больше жизни, ни на секунду одну её не оставлял. Берег наследие, подаренное его возлюбленной. Хорошим отцом оказался и дочкой своей гордился. У меня и самого дочка тогда родилась, а я с ней ладу дать не мог. Пацана хотел, а тут вот — кукла. Как Эоф один справлялся, не пойму я.

Хорошие воспоминания, а конец…А конец ужасен. Я потерял все, что имел: свою семью, которую не смог сберечь, своего названного брата и его малютку. Народ троллей редел на глазах, а пламя войны пожирала всех и вся. А в живых остался я один — тот, кто не заслуживает этого…Мою жену убили прямо у меня на глазах, моя дочь пропала навсегда, и, думаю, сейчас она смотрит на меня с Небес. Как и Эоф. Как ты дружище? Ты был лучшим другом и отцом, вырастив такую красавицу. Ты боролся до конца, в то время как я опустил руки. Когда мы встретимся с тобой там, где лишь облака, ты сможешь хорошенько мне врезать. Уверен, что ты и с Небес не спускаешь глаз со своей дочки, крепко обнимая свою любимую. Но рано ты ушел, друг. Не по своей воле. Только и оставил после себя сжимающие сердце воспоминания и свое родное, любимое наследие, которым гордился до самого конца…

Я провел с Эолин месяц. Выслушал её историю, терзавшую меня несколько ночей, и приготовился к новой грядущей бойне, которую желал устроить Харран. Значит, дружище Эоф, ты только недавно приобрел покой? Жаль, что ты не смог как следует проститься с дочкой. Три мужа на войне, двое истощены, а сама девочка медленно погибает. Я защищу её, Эоф, я всем сердцем хочу сберечь то, что оставил ты, но…я вновь оказался в ситуации, где я бесполезен. Только и могу, что собрать всех лекарей и отдать строгий приказ. Да, Эоф, твоя девочка погибает. Она не встает с кровати, тощая подобно смерти, тяжело дышит и сердце бьется все медленнее, но она улыбается. Как и ты. Вы похожи, так похожи, что слезы наворачиваются на глаза. Я ведь тролль, жестокий воин, но так беспомощен, когда дело доходит до помощи близким. Обещаю, я сделаю все, что в моих силах. Она будет жить, а на свет появится внучка, которую эта девочка хочет назвать в честь тебя. Она помнит тебя, друг. Она любит тебя.

Зайдя в палатку, я присел на край широкой кровати, вокруг которой кружили двое её мужей. Хорошие воины, верные и крепкие. На них со смешинками в глазах смотрела проснувшаяся Эолин.

— Здравия юным матерям, — крепко сжав тонкую слабую руку, я широко улыбнулся и несколько облегченно выдохнул, когда она улыбнулась в ответ. — Птички мне тут нашептали, что уже сегодня-завтра?

— Зеленые здоровые птички, которые могут убить дубиной? — маар отставил в сторону таз с холодной водой и тряпками.

— Да-да, эти самые миниатюрные птички. Ну что, как будем мелкую называть?

Эолин улыбнулась еще шире. Решила уже значит.

— Эофия.

— Хорошее имя, — я уверенно кивнул. Значит, действительно в память об отце. Я действительно искренне рад такому решению. — Но побереги себя, хорошо? Если почувствуешь хоть что-то не то, так сразу говори. Как говорила моя жена, главное — дыши.

— Я буду стараться, Геграс.

Она радовалась. Её мужья боялись. Я боялся. А она радовалась. Она ждала эту малютку, что, возможно, погубит её. Лекари сказали, что роды будут сложными. Слишком кровавыми, слишком опасными. И я не смогу ничем помочь. Её мужья не помогут. Никто не сможет ей помочь, кроме лекарей, что тоже не всесильны. Я знаю, что она будет стараться. Она сильная.