Паранойя «искателей гизских сокровищ» дополнялась также утверждениями, будто Сфинкс — часть единой астрономической обсерватории, куда входят и три пирамиды в Гизе. Для Р. Бьювела Сфинкс казался обращенным точно на восток «указателем равноденствия». Он также полагал, что не случайно две большие пирамиды позади Сфинкса расположены в точках, соответствующих половине пути годичного движения Солнца — точно в 14 градусах к северу и к югу. Существенное значение придавалось и тому факту, что Сфинкс и пирамиды находятся как раз на тридцатой северной широте, которая делит пополам земную поверхность между экватором и северным полюсом. Однако египтологи не верят в наличие развитой астрономии в

Древнем Египте и замечают, что зафиксировать определенное положение Солнца во время равноденствия, когда ночь и день равны, не так уж и трудно, а расположение Сфинкса на 30-й параллели могло быть простым совпадением. Если бы египтологи признали возможность развития астрономии в доисторические времена, их внимание привлекло бы положение теории Бьювела о том, что расположение трех гизских пирамид соответствует расположению трех звезд пояса Ориона Он пришел к выводу о таком соотношении звезд и пирамид, вычислив с помощью компьютера расположение звезд в тот период, когда Орион достиг определенной точки вследствие своего прецессионного сдвига относительно меридиана Это произошло около 10 450 до н. э. Бьювел вместе со своим соавтором Г. Хэнкоком сделал и следующий шаг, показав, что в те доисторические времена созвездие Льва находилось точно к востоку от Сфинкса. Это, по их мнению, давало ключ к открытию его происхождения, потому что только в «эру Льва» (10 900—8700 гг. до н. э.) Сфинкс, имевший тело льва, представлял собой «символ соединения неба и земли».

Важность этого астрономического совпадения в 11 тысячелетии до н. э. вывело проблему датировки Сфинкса далеко за рамки вопроса о «любительской астрономии» в доисторическом Египте, а Бьювел и Хэнкок получили возможность строить свои спекуляции на наследии какой-то одаренной доисторической народности. Но для египтологов такого рода откровения были, как правило, чем-то запредельным. После того как вначале английский специалист д-р Дж. Эвардс счел эту теорию, связанную с положением Ориона, «очень впечатляющей», большая часть египтологов отнеслась к теории Бьювела и Хэнкока враждебно. Канадский египтолог Р. Чадвик в 1996 г. назвал ее необоснованным построением, а английский ученый Дж. Харт в 1997 г. определил ее как весьма спорную. В новом издании «Словаря по Древнему Египту» Британского музея также говорилось, что теория Бьювела «слабо обоснована».

Нетрудно понять, что идея о научной доисторической астрономии, призрак Атлантиды и имя Эдгара Кейса отпугивали научное сообщество. При этих условиях любой египтолог, признавший публично более древнюю датировку Сфинкса, тем самым признал бы, что он вступает в опасное заигрывание с авторами современных спекуляций.

У читателя могло возникнуть впечатление, будто египтологи отрицают возможное неолитическое происхождение Сфинкса по причинам, не связанным с наукой. Однако они уверены, что располагают убедительными доказательствами того, что этот памятник появился на свет в царствование Хефрена около 2500 г. до н. э. К вопросу об этом материале мы еще вернемся в следующих главах, а сейчас следовало бы дать читателю более полное представление о предполагаемом времени создания этого памятника.

Прежде всего о так называемом портретном сходстве между Сфинксом и фараоном Хефреном. На основе компьютерной реконструкции американского археолога Марка Ленера было сделано многое, чтобы засвидетельствовать идентичность этих лиц. В то же время другой специалист, Джон Вест, запросив мнение нью-йоркского полицейского художника — детектива Ф. Доминго, получил ответ, что сравнение этих двух лиц не обнаруживает между ними сходства

Но было ли у Сфинкса изначально именно такое лицо? Это факт, что голова Сфинкса неестественно мала по сравнению с телом, что особенно заметно сверху. Отсюда возникает вопрос: а не была ли эта голова изваяна позднее? Если это так, то определить подлинную дату создания памятника, сравнивая его с изображениями египетского фараона, все равно невозможно. Сам Ленер пытался объяснить это несоответствие тем, что создатели Сфинкса должны были «растянуть» его тело из-за того, что часть камня была непригодна, увеличив его за счет камня лучшего качества. Но и в этом случае голова все же выглядит слишком маленькой, и, по-моему скромному мнению, аргументация Ленера также «надстроена», как туловище Сфинкса. В любом случае повторное изваяние его головы остается весьма вероятным. Еще до появления противоречивой теории Ленера среди египтологов существовало единодушное мнение, что Сфинкс является созданием Хефрена, фараона 4-й династии. Это мнение основывалось на том, что Сфинкс, «долинный храм» Хефрена и его пирамида находятся рядом, на одной линии, и связаны длинным тротуаром (см. илл. 5–6). В такой же ландшафтной близости находится и храм Сфинкса, почти рядом, сбоку от «долинного храма» Хефрена. Как отмечал Ленер, считавший все эти памятники принадлежавшими к одному времени, камни для строительства обоих храмов брали, очевидно, из «ограды» Сфинкса. Эдвардс, правда, полагает, что Сфинкс был сооружен уже после обоих храмов, но едва ли строители планировали построить храмы за открытым карьером. Вероятнее всего, что Сфинкса и храмы планировалось создать одновременно.

В этот же комплекс, очевидно, входила и Великая пирамида, наряду со Сфинксом, тротуаром и храмами. Если к этому добавить использование «циклопической кладки» для строительства храмов, Сфинкса и пирамид, то понятно, почему египтологи считают все гизские сооружения взаимосвязанными и возникшими примерно в одно время. Вот почему и вопрос о новой датировке Сфинкса имеет не изолированное значение, а очень важен для понимания египетской истории в целом, особенно — «Века Пирамид». Надо иметь в виду, что две гигантские пирамиды и их храмы не имеют надписей и сооружены из камня, который не поддается радиоуглеродной датировке. Вот почему их датировка может быть установлена только из общего контекста источников. В 3-й главе мы увидим, что в сознании самих египтян эти пирамиды и храмы были действительно связаны с фараонами Хеопсом (Хуфу) и Хефреном (Хафре), но гораздо менее очевидно, что именно эти цари соорудили указанные памятники. Что касается Великой пирамиды, то имя Хеопса имеется во внутренней палате, но подлинность надписи в этом случае сомнительна, и нельзя исключить подделки. Между тем эта сомнительная находка оказала большое влияние на концепции египтологов XX в.

Со многими проблемами египтологии все оказалось не так просто, как это считалось раньше. Характерный пример — «Проект углеродного датирования пирамид» 1983–1984 гг., финансированный «Фондом Эдгара Кейса». Как уже говорилось, строительный камень пирамид не поддается датировке современными научными методами. Однако при сооружении пирамид использовался строительный раствор, содержащий включения из остатков соломы, древесного угля и дерева, которые можно подвергнуть углеродной датировке с помощью ядерно-го ускорителя. М. Ленер сам отобрал образцы раствора и проверил их в двух ведущих мировых университетах в соответствии со строгими научными правилами. Он писал: «В 1984 г. вместе с Р. Венком из Вашингтонского университета я руководил проектом, который состоял в том, чтобы отобрать образцы органических материалов, использованных при строительстве пирамид, и подвергнуть их радиоуглеродной датировке… Мы подвергли радиоуглеродной датировке 64 образца органических материалов, извлеченных из пирамид и смежных структур».

Результаты были опубликованы в 1986 г., они поколебали традиционную датировку. При «возрасте» образцов от 3101 до 2853 гг. до н. э. выходило, что «возраст» строительного раствора Великой Пирамиды — около 2977 г. до н. э. Ленера это привело к «поистине радикальному» выводу, что «гизские пирамиды на 400 лет древнее, чем полагают египтологи».