Двое покрытых пылью сопровождающих повели вновь прибывших по крутой тропинке к расположенному поблизости дому. Ветер, предвестник бури, прокладывал себе путь между защищавшими город скалами и трепал людям волосы и полы одежды. Джесси и Дороти невольно пригнули головы, чтобы защититься от обжигающих ударов песчинок. Сын побежал вперед, но Дороти велела ему вернуться. Темноволосый мальчуган неохотно повиновался, остановился и принялся ждать родителей.

— Наверно, для тебя будет даже лучше, если ты сразу измажешь рожицу в пыли и грязи, — сказал ребенку Гурни Халлек. — Так уж положено здесь, на Дюнном Мире. Мы пока еще не придумали, как его хорошенько вычистить. Эти проклятые пыль и песок влезают в любую щель. У меня от этого песка даже выступила сыпь на…

Оглянувшись на Дороти, Гурни предпочел не заканчивать фразу.

Женщина взяла Барри за руку, и они продолжили свой путь. Уловив неодобрительный взгляд Джесси, она выпустила руку сына, позволив ему идти в нескольких шагах впереди остальных.

— Главные поля пряности расположены в полутора тысячах километров отсюда. — Туэк поспешил заполнить наступившую паузу. — Но Картаг — самое ближнее и защищенное место для крупного города и зон приземления.

Гурни шутливо ткнул Джесси в бок.

— Наслаждайся прелестным видом своего нового дома, дружок.

Сквозь завесу летящего песка Дороти с трудом могла разглядеть очертания старой каменной резиденции, высившейся впереди. То была сложенная из необработанных камней крепость, отражавшая грубые архитектурные вкусы рода Хосканнеров. Она вспомнила об их доме на берегу Каталанского моря, деревенскую, непритязательную, но такую уютную обстановку, деревянное убранство комнат, коврики и камины, в которых весело потрескивал огонь. Здесь же все было наоборот, все, что мог предложить этот хмурый мир своим временным постояльцам, — это грубые камни и переплетения сварных конструкций.

Куда мы попали?

Огромные статуи предков Вальдемара Хосканнера обрамляли длинный проход.

— Это надо немедленно снести, — выпалила Дороти.

— Старик Вальдемар будет очень недоволен, когда вернется, — не без издевки, смеясь, отпарировал Гурни.

Джесси долго молчал, а потом произнес:

— Если Вальдемар вернется через два года, то меня не озаботит, будет он доволен или нет.

На следующее утро Дороти проснулась очень рано в отведенной ей спальне, пропитанной пахнущим пылью воздухом. Спала она плохо, то и дело пробуждаясь от неглубокого, не освежающего сна. Она села на кровати и посмотрела на желтый пустынный свет, который сочился словно зараженная гноем кровь сквозь щели в жалюзи. Джесси рядом не оказалось, хотя простыни были смяты.

Уловив, что Дороти проснулась, к ней подлетело, жужжа мелкими крыльями, маленькое автоматическое устройство и зависло перед лицом. Она резко выдохнула и включила почтовую «пчелу». Устройство тотчас заговорило голосом Джесси:

— Я отправился в инспекционную поездку с Эсмаром и урни. Ты так плохо засыпала накануне, что я не стал тебя будить, Дороти.

Она улыбнулась такой предупредительности, но решила, что больше спать не будет, во всяком случае сегодня, в первый день полноценного пребывания на Дюнном Мире. Чтобы в доме все пошло нормально с самого начала, требовалось проследить за тысячей мелочей.

Барри был уже на ногах и носился по дому, не в силах сдерживать брызжущую из него энергию. Темно-каштановые непослушные волосы не поддавались никаким усилиям Дороти привести их в порядок и как следует причесать. Курносый нос мальчика был покрыт мелкими веснушками, которые стали невидимыми под тонким слоем вездесущей дюнной пыли. То и дело раздавался его веселый заразительный смех. Барри на удивление всем умел находить забавные мелочи в самых, казалось бы, обыденных вещах.

Смышленый восьмилетний мальчуган неотступно следовал за матерью, задавая ей бесчисленные вопросы, заглядывая в немаркированные ящики и без устали обследуя коридоры и закрытые помещения. Дороти отдавала распоряжения домашней прислуге, приехавшей вместе с ней и Джесси с Каталана. Были здесь и бывшие слуги Хосканнеров, которых генерал Туэк лично отобрал со всей присущей ему тщательностью. Джесси во всем положился на проницательность и осторожность ветерана, но Дороти решила сама оценить новых служащих. Последствия ошибки могли обойтись очень дорого, слишком уж высоки были ставки в этой рискованной игре.

По ступеням каменной лестницы она спустилась на кухню. Когда Дороти вошла, шеф-повар как раз обсуждал с двумя слугами вечернее меню. До того как присоединиться к свите Линкама Пьеро Зонн был шеф-поваром лучшего каталанского ресторана. Джесси взял его с собой, чтобы тот готовил свои деликатесы и в замке нового хозяина Дюнного Мира, но этот маленький энергичный человечек, попав в незнакомую обстановку, сильно растерялся, не зная, справится ли он со своими новыми обязанностями. Дороти от души хотелось его подбодрить, но она и сама не знала, скольким придется им пожертвовать в этом негостеприимном месте.

Шеф и его собеседники почтительно замолчали, увидев, что пришла Дороти. Она, конечно, была такой же простолюдинкой, как и они, но вращалась в высших кругах. Стоявшая неподалеку местная горничная, вытиравшая пыль в большой каменной нише, на секунду замерла, а потом принялась за дело с еще большей энергией. Дороти почувствовала, что пришла явно не вовремя.

Позже, когда они с сыном, снова оставшись одни, перешли в зал верхнего этажа, Барри, уцепившись за подол материнской юбки, спросил:

— Что такое Одокис?

— Одокис?

— Ну, звезда, которую мы видели, когда подлетали?

— Это Арракис, мой дорогой. В древней астрономии это означало «танцор» или «бегущий верблюд». Так называется звезда, которая, как солнце, освещает небо на нашей новой планете.

— Мне бы хотелось вернуться на Каталан. Я очень скучаю по своим друзьям.

— Здесь ты заведешь себе новых друзей.

Хотя, если сказать правду, Дороти не заметила, чтобы в Картаге было много детей, а те, которых она встретила, были отчаянными уличными хулиганами. С населением, состоявшим преимущественно из осужденных и досрочно освобожденных, у которых не было денег на отъезд, Дюнный Мир был не самым подходящим местом для создания семьи.

Пока Джесси начинал свое знакомство с меланжевым бизнесом и операциями с пряностью, Дороти принялась распаковывать вещи, а Барри продолжил осмотр замка. Отличаясь необузданным любопытством, мальчик ухитрялся мешать матери и приставать к ней с вопросами, когда она была больше всего занята. Но для ответов она всегда терпеливо находила время, зная, что детское любопытство есть признак ума.

В хозяйских апартаментах она расставила несколько линкамовских сувениров, тот минимум, который Джесси разрешил ей взять, учитывая ограниченную грузоподъемность судна, на котором они прилетели на Дюнный Мир. Все прочее из имущества осталось на Каталане. Позади, на приветливой планете осталась вся ее прежняя жизнь, и это были не просто бездушные вещи. Барри выглядел потерянным и расстроенным всякий раз, когда выяснялось, что какая-то игрушка или подарок забыты дома и, скорее всего, утрачены теперь навсегда.

— Хорошо начинать жизнь на новом месте, — сказала Дороти, храбро улыбнувшись. Пока она изучала список предметов, мальчик занялся осмотром каких-то вещей, найденных им в углу большой комнаты.

Дороти распаковала очередной предмет — это была голографическая фотография отца Джесси. Поставив ее на камин в спальне, Дороти включила изображение. В воздухе повис портрет тяжеловесного Жабо Линкама, одетого в замысловато изукрашенный псевдовоенный мундир — наряд, который он предпочитал всем другим, хотя никогда в жизни не служил ни в одной армии. Императорский лизоблюд, старый глупец обожал рядиться в дорогие экстравагантные костюмы и закатывать балы, на которые у него не было средств. В итоге он едва не довел до полного банкротства Дом Линкамов.

Во время одного из таких банкетов повар-маньяк подсыпал сильнейший яд в десерт отца Вальдемара Хосканнера — в слоеный каталанский пирог. Но деликатес был также любимым блюдом и Жабо Линкама. Он по ошибке съел отраву, от которой тотчас и скончался. Только год спустя, ободренный смертью своего врага, уверенный в том, что Линкамы больше не повторят попытку отравления, юный Вальдемар публично бросил вызов брату Джесси, Гуго, предложив тому участвовать в проводимом Домом Хосканнеров бое быков. Гуго сам — никто его не принуждал, кроме собственной ложной гордости и стыда, — согласился на участие, и бык убил его. Чистой воды глупость. Вот так младший из Линкамов оказался во главе своего аристократического Дома.