Одетый в парадную имперскую форму, при всех регалиях, советник прошествовал мимо пьедесталов, с которых совсем недавно были бесцеремонно убраны предки Вальдемара Хосканнера.

Джесси приветствовал высокого гостя в вестибюле, но Бауэрс не спешил ответить на вежливую улыбку. Вместо этого он свирепо нахмурился.

— Сегодня я хочу лично понаблюдать за работой ваших команд, — начал он без обиняков. — В Картаге ваших рабочих не видно уже несколько недель, а большинство бараков пусты. Каждый раз, когда я интересуюсь причиной, вы отвечаете какими-то невероятными отговорками. Гм, теперь, быть может, вы все же скажете мне правду?

— Рабочие находятся в пустыне и заняты сбором пряности, советник. Согласно недвусмысленному пожеланию Великого Императора Вуды. — В голосе Джесси звучало удивление, а в глазах застыло выражение прямо-таки детской невинности.

— Ах вот как! Но я все же увижу их, и увижу сегодня! Я так хочу.

Притворно опечалившись, Джесси потупил взор.

— Боюсь, что это невозможно. Мы тяжко пострадали от больших потерь людей и техники, и поэтому у нас каждая минута на счету. Все мои люди заняты либо разведкой пряности, либо ее добычей. Они работают, как дьяволы. Вы же знаете, что за последний месяц наш экспорт меланжи вырос на двенадцать процентов. Так почему вас все это так заинтересовало?

Бауэрс вышел из себя. Уперев руки в бока, он, брызжа слюной, выпалил:

— Все это превосходно и великолепно, но где именно работают ваши люди? Где точно находятся эти места?

В ответ Джесси лишь небрежно повел плечами.

— Где-то в дюнах. Я не слежу за их перемещениями. Мой заместитель по пряности — Гурни Халлек, и я полагаюсь на него в выборе мест добычи и в отыскании самых богатых жил меланжи.

— Перестаньте водить меня за нос! Я имперский инспектор, так дайте мне возможность что-то инспектировать! Я получил донесения о волнениях и мятежах на планетах Империи; мятежники и аристократы-правители требуют свою долю пряности. Мне докладывают, что экипажи межзвездных кораблей подают Императору петиции о внеочередной продаже пряности.

Джесси вскинул брови.

— Это звучит неким преувеличением, советник. Наш экспорт пока не достиг пика экспорта Хосканнера, но мы поставляем достаточно меланжи, чтобы удовлетворить первоочередные потребности. Возможно, все это говорит о наркотической зависимости от этого предмета роскоши?

— Меланжа — необходимый продукт, а не роскошь.

— Это похоже на хосканнеровскую пропаганду. Я обвиняю Вольдемара Хосканнера в распространении ложных слухов. Он просто сеет панику.

— Гм, уверяю вас, сообщения о мятежах не являются преувеличением. Тысячи людей уже убиты. А теперь скажите мне, где находятся прииски меланжи!

Получая неподдельное удовольствие от неловкости и бессилия, какие испытывал его гость, Джесси развел руками.

— Я полагаю, что вы сами можете выехать в пустыню и поискать моих людей, если считаете это своей имперской обязанностью. Но Дюнный Мир — большая планета, а в пустыне порой случаются непредвиденные и страшные вещи. Поверьте мне: мы с сыном сами едва не погибли там. Погода может резко измениться в любой, самый неожиданный момент. — Он похрустел пальцами. — Если вы вопреки данному мной совету отправитесь в пустыню, то я не смогу гарантировать вашей безопасности.

Бауэрс застыл в холодном молчании, прочитав нескрываемую угрозу во взгляде Джесси Линкама.

— Вы хотите сказать, что игра идет без всяких правил? Вы осмеливаетесь угрожать мне, пользуясь словами Императора?

— Как вы совершенно справедливо заметили, вы — непревзойденный специалист по договорам, а в особенности по тому, что читают в сносках и между строк. Но я всего лишь неопытный аристократ, столкнувшийся с тяжелым вызовом. — Он выдержал эффектную паузу. — С вызовом, который я принял со всей серьезностью.

Джесси проводил к выходу незваного визитера. Однако Линкам понимал, что Бауэрс не сдастся и не опустит руки. Но новый правитель Дюнного Мира надеялся, что сумеет накопить достаточно меланжи до того, как имперский инспектор раскроет его секрет.

Поужинав в своем временном лагере, усталые рабочие выпили по порции меланжевого пива и принялись рассказывать друг другу всякие истории. В походной столовой висел тяжелый, пропитавший все коричный запах пряности.

Хотя люди находились здесь, вдали от Картага, уже много недель, в течение которых они были оторваны от своих домов и семей, рабочие, в большинстве, были довольны своим положением и условиями труда. Новый повар нашел способ улучшить вкусовые качества консервированных продуктов (хотя и ворчал беспрерывно по поводу плачевности своего нынешнего положения); к тому же каждый рабочий получал теперь удвоенный рацион воды. Даже женщины легкого поведения были рады оказывать свои услуги местным пленникам, так как знали, что на их счетах лежат солидные суммы, которые здесь было просто некуда тратить. Хотя многие из этих женщин были — по объективным меркам — не более чем высушенные солнцем мегеры и не отличались привлекательностью, рабочие не жаловались.

Но не все. Под спудом продолжало таиться недовольство.

Однажды вечером, когда Гурни по своему обыкновению играл на балисете в большой палатке, служившей рабочим столовой, люди отдыхали — одни дремали, другие проигрывали друг другу в кости и карты порции пряности. Музыка развлекала людей, а придворный шут и певец Линкама получал непритворное удовольствие от того, что каждый вечер находил себе благодарных слушателей.

— Брось-ка сюда свой балисет. Его надо как следует настроить, — с презрительным смешком произнес вдруг один из освобожденных, Найл Рев. — Я, пожалуй, наступлю на него ногой, может, начнет лучше играть.

Несколько человек рассмеялись. Кто-то посоветовал Реву заткнуться.

Гурни заставил себя отнестись к дерзкой реплике как к шутке, хотя язвительный и резкий тон не располагал к веселью.

— Может быть, мне также настроить тебя?

Рев налил себе еще крепкого пива из крана, укрепленного на столе. Когда Гурни снова заиграл, разозленный рабочий движением руки смел со стола кружки с пивом. Другие начали дружно ругать его за столь небрежное отношение к воде.

— Это место — не более чем тюрьма! Я — свободный человек, будьте вы все прокляты! Своими бонусами я уже давно заработал на обратный билет до дома, но меня держат здесь и не отпускают с этой чертовой планеты! Месяцами не отпускают! Пусть провалятся в ад Линкам и все его тайны. Он не имеет права обращаться с нами как с заключенными. — Он яростным взглядом окинул своих товарищей и снова возбужденно закричал, обращаясь к ним: — Они не имеют права держать нас здесь, ребята! Все, кто хочет вернуться в Картаг, за мной!

Он бросился к герметичной двери, не пропускавшей пары воды, распахнул ее и направился к огороженной посадочной площадке, на которой стояли орниджеты и подъемники. Некоторые рабочие лишь рассмеялись этой выходке, но полдюжины горняков последовали за Ревом в душную знойную ночь. Крупные бонусы, которые они получали за добычу пряности, не имели в их глазах никакой цены, если на них было невозможно покинуть планету — или, на худой конец, спустить их в увеселительных заведениях Картага.

Быстрым шагом Гурни последовал за Ревом. Певец вышел на улицу, и в лицо ему ударил нестерпимо горячий воздух. Расшвыряв несколько пьяных рабочих, пошедших с Ревом, Гурни бросился к взбешенному зачинщику. Движения Халлека были неумолимы, как горная лавина. Он схватил Рева в тот момент, когда он начал взбираться на борт орниджета, и мощным ударом повалил буяна на песок.