Согласно новому договору, подготовленному юристами Императора, Дом Линкамов должен был получать исключительно высокое вознаграждение за добычу и экспорт пряности. Однако когда Дороти посвятила Джесси во все хитросплетения финансовых махинаций и проводок, он понял, что в сундуках Императора осядет приблизительно в два раза больше денег, чем в казначействе Дома Линкамов. Но даже и при таких условиях прибыль его была огромной.

Новое, основанное на продаже меланжи состояние оказалось более чем достаточным для устранения всех финансовых неурядиц, вызванных поколениями бездарных правителей Каталана. Теперь же экономическое положение семейства Линкам казалось несокрушимым. Но Джесси решил измерять свой успех не только экономическими показателями, но и чувством справедливости.

Когда Великий Император изъявил желание отобедать в резиденции Линкама, Джесси не смог отказать в этом требовании, как не смог он и запретить Императору привести с собой Уллу Бауэрса. Итак, в один прекрасный вечер по заранее согласованному плану Вуда и его свита прибыли в дом правителя в сопровождении императорских гвардейцев. Оставив гвардейцев в коридоре, Император и советник Бауэрс в сопровождении ливрейного лакея вошли в обеденный зал.

Джесси и Дороти уже сидели за столом — напротив друг друга, на своих обычных почетных местах, несмотря на то, что им предстояло принимать очень важного гостя. Императора и его спутника усадили на менее почетные места, что пришлось им не по нраву, и это было заметно по недовольству, отразившемуся на их лицах. Однако они не выразили вслух своего разочарования и вежливо улыбнулись, когда Джесси встал, чтобы приветствовать гостей. Поднялась и Дороти, отвесив церемонный поклон.

— Добрый вечер, господа, — произнес Джесси и быстро сел. То же самое сделала и его наложница. Оба чувствовали себя не в своей тарелке, находясь в одной компании с внешне вялым властителем и его не заслуживающим доверия инспектором.

Женщины внести в зал дымящиеся противни с жареными горными фазанами и другие блюда. Эта птица стала излюбленным кушаньем Джесси — по крайней мере из тех, какие могла дать пустыня. Это были маленькие птички — в тарелке помещались три тушки. Но мясо у них было сочное, а вкус бесподобен, благодаря каталанским соусам, добавленным к блюду по рецепту шеф-повара Дома Линкамов.

Пока продолжалась трапеза, в зале стояла тишина. Высокопоставленных гостей надо было, конечно, развлекать, но Джесси не испытывал ни малейшего желания поддерживать светскую беседу, во всяком случае, после того, что он пережил по милости этих господ. Кроме того, Вуда, можно сказать, пригласил себя сам, поэтому он и должен выбирать тему для застольной беседы. Четверо обедающих обменивались тяжелыми взглядами, а слуги не могли дождаться момента, когда можно будет уйти из зала.

После того как с главным блюдом было покончено и лакеи унесли пустые тарелки. Император заговорил:

— Есть одно важное дело, которое нам надо безотлагательно решить. Мои прокуроры провели одно криминальное расследование, и я уже принял решение о мере наказания. — Взяв в руку серебряный бокал с меланжевым вином, Император бесстрастно оглядел присутствующих и сделал глоток.

У Джесси часто забилось сердце, когда Император уставил в него свой иссушающий, наводящий страх взор. Видимо, тучный правитель нашел легальный способ аннулировать достигнутую договоренность.

— О, и что же это за дело?

Император поднял руку, и в зал вошли оставленные в коридоре гвардейцы. Шесть вооруженных ружьями солдат встали вокруг стола — двое за спиной Джесси, двое за спиной Дороти и двое за спиной Бауэрса. Синий цвет формы оттенял алые канты, напоминавшие тонкие струйки крови.

В банкетный зал быстрым шагом вошел Эсмар Туэк в сопровождении большего числа каталанских солдат. Хотя теперь императорские гвардейцы оказались окруженными троекратно превосходившим их противником, они не дрогнули. Джесси выпрямился, ожидая, что произойдет дальше. Он решил, что его снова предали.

Вуда спокойно пригубил из серебряного бокала.

— В нашей вселенной ничто не является вечным, хотя подчас и кажется таковым, не так ли? — он обратился к Туэку. — Капитан моей гвардии объяснил вам ситуацию, генерал Туэк?

— Ваш капитан дал мне слово чести, что не будет никаких неожиданностей. Но я на службе, сир, и мне хотелось бы услышать то же самое из ваших уст.

— Я даю вам свое императорское слово, — сказал Вуда, нетерпеливо поморщившись. — Никакого обмана. Мы не причиним никакого вреда кавалеру Линкаму и его наложнице.

Туэк склонился к уху Джесси и прошептал:

— Кажется, нам приходится принимать не слишком желанного гостя, милорд.

Великий Император снова поднял руку, и в зал пружинистым шагом вошел Вальдемар Хосканнер — без кандалов, экстравагантно одетый и украшенный золотыми цепями и драгоценными камнями. Хосканнера сопровождали шесть императорских гвардейцев, за которыми в зал вошли — в еще большем числе — солдаты Дома Линкамов. По команде Императора в зал внесли еще один стул, на который и посадили Вальдемара — рядом с Бауэрсом.

Джесси взглядом метал громы и молнии в своего смертельного врага, но надменный Хосканнер делал вид, что вовсе не замечает Линкама.

— Теперь пора подавать десерт, — объявил Император. — Думаю, что мы просто обязаны просить нашего высокоуважаемого коллегу присоединиться к нам.

Вальдемар старался сохранить свое обычное высокомерие, но, несмотря на все усилия, был больше похож на загнанного в угол зверя. Темные глаза его метались, не задерживаясь, впрочем, ни на одном из присутствовавших.

Слуги внесли в зал блюда с каталанским слоеным тортом, который на разрезе напоминал геологические срезы земной коры. Это был любимый торт фатоватого и пошлого отца Джесси, тот самый торт, которым его в свое время отравили.

— О, какой замечательный десерт! — воскликнул Вуда. — Разве это не восхитительно, Вальдемар?

— Да, сир. Замечательный пирог… в деревенском стиле. Пока обедавшие воздавали должное изрядным порциям торта, Император, Бауэрс и Вальдемар вели разговор о всяких пустяках, а Джесси превратился в ледяную статую, не знающую, чего ждать. Гости пили изысканные красные вина, ели сладости, рассказывали друг другу забавные истории. Джесси встревожился, почувствовав раскованность, появившуюся в поведении осужденного Вальдемара, который, казалось, забыл о том, что его лишили имущества и прав.

Когда с десертом было покончено, гостям налили еще вина. Император кивнул капитану своей гвардии. Четверо вооруженных солдат подошли к спинкам стульев Уллы Баурса и Вальдемара Хосканнера.

Из подсумков солдаты извлекли блестящие проволочные удавки.

Бауэрс, внезапно встревожившись, обернулся через плечо.

— Гм, сир, что это?

— Так, значит, тебя все же разоблачили. — Голос Вальдемара был ломким и отчужденным, видимо, тюремное заключение выжало из него всякую способность к проявлению эмоций.

Потрясенный Джесси удивленно наблюдал за театральным действом, которое на его глазах разыгрывал Император.

Вуда начал поочередно указывать пальцем то на Хосканнера, то на Бауэрса, словно повторяя при этом про себя детскую считалочку. Наконец палец, качавшийся, как стрелка метронома, остановился напротив Вальдемара Хосканнера.

— Итак, — сказал Вальдемар, обращаясь к тучному Императору, — наш расчет окончен?

— К сожалению, да, — ответил Вуда. — Вы повели себя недостойно для аристократа, не говоря о том, что вы едва не уничтожили пряность, Дюнный Мир и Дом Линкамов. За такие непростительные деяния ваш аристократический Дом будет обречен вечному позору. Ваше фамильное имя будет добавлено в Имперский Словарь в качестве нового нарицательного существительного: Хосканнер — бесчестный аристократ.

Уже признавший свое поражение Вальдемар ничего не ответил и сидел, молча ожидая своей участи.

— Таким образом, я все же дарую вам, пусть и несколько своеобразное, бессмертие, — продолжал Вуда. — По меньшей мере, вы оставите свой след в истории в отличие от многих других, кого забывают сразу же после смерти, как будто они никогда и не жили.