Я подняла руку:

– Да-да, но хватит. Может, пора перестать разглядывать Келси, пока она не сгорела от смущения?

Рен недоверчиво покачал головой:

– Ты смущена? Но, ради всего святого, почему?

– Потому, что чувствую себя полуголой! Давайте поговорим о чем-нибудь другом! – совсем не божественным голосом попросила я, и, похоже, это помогло моим обожателям вернуться с небес на землю.

Рен и Кишан похлопали глазами, потом Рен нехотя повернулся к брату и стал рассказывать ему обо всем, что здесь произошло. От меня не укрылось, что то один, то другой время от времени украдкой любовались открытыми участками моего тела. Обычно за этим следовало недовольное рычание кого-то из братьев, и оба возвращались к прерванному разговору.

На Кишане тоже было некое подобие набедренной повязки, несколько ярусов бус на шее и золотые браслеты выше локтя. Половина его волос была собрана на макушке в пучок, усыпанный драгоценными камнями, остальные пряди свободно падали на широкие плечи. Его талию охватывал тонкий пояс в виде шнура, на которой висела раковина. Золотые кольца в ушах позвякивали при каждом движении головы, а на лбу был нарисован третий глаз.

И тут меня осенило:

– Постойте!

Братья замолчали на полуслове, а я бросилась к ним и стала рассматривать их одежду:

– Нас не случайно так одели! Мы – это они! Я – Парвати!

Братья уставились на меня, Кишан пожал плечами.

Но Рен окинул меня пристальным взглядом, кивнул.

– Да, ты права. На тебе одеяние Парвати.

– Значит, это тоже твое, – с улыбкой сказал Кишан, подавая мне ожерелье.

Едва взглянув на него, я мысленно поправила себя. Это было не ожерелье, а Ожерелье – Черное жемчужное ожерелье Дурги. Поскольку я стояла как завороженная, Кишан подошел ко мне сзади, чтобы застегнуть фермуар. Ожерелье было сплетено не из звеньев, как цепочка, а из серебряных, усыпанных бриллиантами дуг, внахлест перекрывавших друг друга. В месте каждого пересечения висела блестящая черная жемчужина размером с подушечку моего большого пальца. Посередине сверкала подвеска в виде цветка лотоса из белых и черных жемчужин. Ожерелье оказалось таким тяжелым, что оттягивало шею. Я робко дотронулась пальцем до жемчужного лотоса.

Кишан коснулся губами нежной кожи за моим ухом и шепнул:

– А тебе идет!

Потом я услышала щелчок застежки фермуара и крик Рена:

– Стойте!

В то же мгновение меня подхватил могучий поток воздуха, и я очутилась в пустоте. Амулет раскалился, обжигая шею. Ничего не понимая, я смотрела на вихрь образов, мелькавших перед моими глазами.

Я вновь очутилась на яхте, где увидела мистера Кадама и Нилиму, склонившихся над картами. Они меня не слышали, хотя я сорвала голос, окликая их. Потом эта картина распалась на фрагменты, и я оказалась на палубе другого корабля, рядом с фигурой, похожей на призрак мистера Кадама. Вода вспенилась за бортом, из волн показался и тут же скрылся треугольный плавник. Не успела я как следует испугаться, как огромное шестиметровое чудовище подняло на поверхность свою хищную голову и щелкнуло зубами. А выше, над всеми этими тварями – стоял Локеш с амулетом в руке.

Я бросилась вперед и ахнула, узнав капитана Диксона. Его правый глаз заплыл, грудь и руки были покрыты кровавыми порезами. Я слышала, как Локеш о чем-то спрашивает его, но благородный моряк молчал и отказывался выдать наше местонахождение, даже когда его перебросили через перила над морем, кишащим акулами.

– Возможно, до сих пор я был недостаточно убедителен? – вежливо поинтересовался Локеш.

Злой чародей взмахнул рукой, и один из его помощников, подхваченный невидимой силой, полетел за борт, прямо к жадным тварям. Его крики быстро оборвались, зато другие звуки были поистине ужасны – чавканье, хруст ломаемых костей, плеск тугих торпедообразных тел, рвущих друг у друга кровавые клочья, удары хвостов и работа могучих челюстей, раздирающих мясо на куски, которые можно заглотить целиком.

Локеш с улыбкой внимал этим звукам.

– Даю вам последний шанс, капитан. Неужели вы совсем не дорожите своей жизнью?

– Я играл в воде с тех пор, как был мальцом, – ответил капитан. – И всегда знал, что мое тело упокоится вдали от родных берегов. Что косточки мои лягут на дно океана. Море… Я всю жизнь любил только его, не было у меня другой женщины. Море мне жена, а акулы – что ж, они, выходит, мне детки. И я готов встретить смерть в объятиях моей женушки. Нет, я ни о чем не жалею.

Волшебник нахмурился и щелкнул пальцами:

– Что ж, так тому и быть.

Локеш снова взмахнул рукой – и старый капитан полетел за борт. Он летел молча, без единого звука, переворачиваясь в воздухе. Вот его тело коснулось темной воды и тогда, все так же беззвучно, волны накрыли его, как черное одеяло.

Без единого всплеска тело капитана Диксона погрузилось на глубину, и акулы набросились на него. Я в ужасе зажимала руками рот, не в силах произнести ни звука. Но вот треугольные плавники скрылись, и гладь воды вновь сделалась черной и безжизненной, как душа человека, стоявшего у перил.

Я увидела, как на дьявольском лице Локеша появилось выражение восторга, потом он обернулся – и вдруг оцепенел.

Как будто мы все выпали из своего времени и оказались призраками в белом нездешнем мире.

Я увидела, что и Локеш, и мистер Кадам смотрят куда-то мне за спину, и тоже обернулась. Рен молча держал в руках мое неподвижное тело, а Кишан что-то шептал, гладя мои волосы.

И тогда Локеш впервые обратился ко мне:

– Интересно. Я полагаю, вы услышали мои последние слова, так же, как я слышал ваши. – Он впился глазами в видения, стоявшие за моей спиной. – Я вижу, вам удалось покорить сердца обоих братцев, совсем как моей прекрасной Джесубай. Поздравляю, это поистине макиавеллиевская ловкость, моя прелестная Келси.

– Не смейте заговаривать с ней! – воскликнул мистер Кадам.

– А! – коварно усмехнулся Локеш. – Значит, эта девица зажгла ядовитый огонек ревности даже в твоем старом сердце, друг мой?

Локеш снова посмотрел на меня, в его глазах горела такая жажда, какой я никогда прежде не встречала.

– Что ж, должен признать, ей удалось привлечь и мое внимание. – Он небрежно рассмеялся, но его хищный оскал меньше всего был похож на улыбку.

– Она моя воспитанница и находится под защитой дома Раджарамов, – твердо ответил мистер Кадам. – Не смей даже смотреть на нее своим грязным взглядом. Я запрещаю тебе это. Она невинна и не предназначена для такого, как ты.

«Не предназначена для него? Значит, Локеш хочет… хочет меня?» Меня замутило, мне захотелось немедленно пемзой и щелоком смыть с себя плотоядные взгляды Локеша, полностью очиститься от него.

– Убийца! – крикнула я. – Ты убил капитана Диксона!

– Ну-ну, дорогая. Вините не меня, а своих драгоценных тигров. Это они вообразили, будто я настолько стар и слабоумен, что не смогу разыскать корабль, которые они назвали именем своей матери! Два дурака. Слабаки. Такие же, как их папаша. Раджарам предпочел удрать как трус, вместо того, чтобы честно сразиться со мной. Он спрятал свою семейку в джунглях, а народ бросил на произвол судьбы. И твои тигры поступят с тобой точно так же.

– Они никогда меня не бросят! – Я стиснула кулаки, чтобы не разрыдаться, горячие слезы потекли по моим щекам.

Локеш окинул меня пристальным взглядом.

– Лучше подумай о том, чего мы с тобой сможем достичь вдвоем, моя юная прелесть. Собрав амулеты, я получу власть над всем миром, а ты будешь моей царицей. Я осыплю тебя сокровищами, я окружу тебя неслыханной роскошью. Тебе достаточно будет пожелать, и любое твое желание исполнится. Заметить, я красив! И молод. – Воздух вокруг него всколыхнулся, по нему прошла рябь. – Достаточно молод, чтобы такая женщина, как ты, нашла меня… привлекательным.

Не веря своим глазам, я всмотрелась в его лицо. Локеш был прав! Он действительно был молод и красив. Почему же раньше он казался мне старше? Может, это очередной обман? Локеш как будто сделался выше ростом, стройнее, его черные волосы были гладко зачесаны назад. Изящные пальцы, а не прежние толстые обрубки, были унизаны перстнями, и все тело Локеша стало крепким и мускулистым.