– Мне было так больно, когда ты забыл меня, а потом прогнал. Я не могла вынести того, что ты уйдешь навсегда. Ты оставил меня, как мои родители! Чтобы выжить, я должна была навсегда забыть часть себя. Но без тебя я сморщилась, усохла, превратилась в тень самой себя. Я… я была в смятении, я превратилась в сплошной хаос, как смешанные буквы в головоломке. Как стихотворение, разорванное в клочья. Все потеряло смысл. Все перевернулось с ног на голову. Как ты мог так поступить со мной? С нами? – в гневе кричала я.

– Но ведь ты знаешь, я готов пойти на все, лишь бы уберечь тебя от беды, – грустно ответил Рен. – Я любил тебя так сильно, что смог от тебя отказаться. Это был самый страшный поступок в моей жизни, и я не собираюсь никогда повторять такое. Но даже тогда мое сердце принадлежало тебе. И твое сердце знает об этом.

– Да, но я так глубоко спрятала свои чувства к тебе, что уже не верила, что смогу снова вернуть их к жизни, – забормотала я. – И все-таки я всегда это знала. Даже мои сверхъестественные способности рождаются из любви к тебе, теперь-то я должна это признать! Я признаю, что ты мне нужен. Что я хочу тебя. Когда ты дотрагиваешься до меня, все мое тело вспыхивает золотым пламенем. Но я больше не могу тебе доверять. Я не хочу тебя отталкивать, просто я боюсь. Я люблю тебя так сильно, и мне страшно, что ты можешь меня погубить.

Рен прижался щекой к моей щеке и прошептал:

– У любви, как у медали, две стороны, йадала, и ко многим из нас она поворачивается по-разному. Она может дать силы или сломать, сделать великаном или карликом, богачом или нищим. Когда наша любовь взаимна, мы возносимся на небеса. Воспаряем на неслыханную высоту, где нет ничего, кроме счастья, красоты и вдохновения. Когда наша любовь отвергнута, мы чувствуем себя опустошенными, искалеченными и осиротевшими. Я всегда любил и всегда буду любить тебя, Келси. Ничто на свете, ни на небе, ни на земле, не сможет это изменить. Мне было предназначено встретить тебя и полюбить на всю жизнь, и я буду вечно принадлежать одной тебе.

Я отстранилась и посмотрела на него. Мой синеглазый принц погладил меня по щеке, стер последнюю слезинку.

– Откуда ты знаешь, Рен? Как ты можешь быть уверен в себе или во мне? – спросила я. – Мы столько вынесли, пытаясь быть вместе, что я уже перестала верить в счастливый конец. Возможно, судьбе угодно, чтобы мы расстались. Может, так будет легче нам обоим.

Рен улыбнулся, взял мое лицо в свои ладони. Вздохнул, провел пальцем по моей губе.

– Если наша история закончится тем, что мы все-таки будем вместе, я буду благословлять каждый ее поворот. «Только тот, кто был беспредельно несчастлив, способен испытать беспредельное счастье».

Я шмыгнула носом и улыбнулась:

– Кто это сказал?

– Александр Дюма, тот самый, что написал «Графа Монте-Кристо». Мы хотели прочитать эту книгу вместе, помнишь?

– Да, но нас отвлекли дела.

– Так и было, моя раджкумари. – Он со вздохом поцеловал мою ладонь. – Для меня нет ничего страшнее, чем жизнь без тебя. Ответь, я по-прежнему один? Или ты снова моя, как я – твой? Ты все еще любишь меня, прийатама?

Сказочный Рен из моего сна провел рукой по моим волосам и приподнял мое лицо за подбородок, чтобы я посмотрела в его прекрасные глаза.

Я была уверена в том, что вижу сон, поэтому не боялась признаться, в чем ни за что не призналась бы настоящему Рену. Вот как получилось, что я закрыла глаза и прошептала:

– Я была и буду твоей. И я никогда не переставала любить тебя.

Рен гладил меня по щеке до тех пор, пока я не открыла глаза. Тогда он улыбнулся и сказал:

– В таком случае я никогда тебя не отпущу.

Он накрыл мои губы своими. Он обнимал меня так нежно, что остатки стены, которую я возвела в своем сердце, растаяли без следа. Я снова была беззащитна. Мое сердце оказалось открытым и доступным – и его можно было разбить, сокрушить или банально соблазнить.

Я услышала, как щелкнул замок, почувствовала ветерок, поднятый распахнувшейся и снова захлопнувшейся дверью, но мне было не до этого. У меня было дело поважнее, я отдавала свое заново открывшееся сердце моему прекрасному принцу и чувствовала себя любимой, согретой и убаюканной в его объятиях. Рен меня любил. Он был моим домом. Если бы мне суждено было провести остаток жизни в этом золотом сказочном мире, забыв обо всем остальном, я бы с радостью согласилась, но меня никто не спрашивал.

Туман поднялся и обвился вокруг нас. Видение исчезло, но все остальное осталось на месте. Настоящие руки обнимали меня, настоящие губы касались моих губ. Заключенная в кокон тепла Рена, я целовала его, забыв обо всем на свете. Я шептала, как люблю его и как тосковала по нему. Стоя в облаке золотого света, мы шептались, обнимались и целовались. Помню, как я нежно обняла его, поднесла его руки к своим губам. Он шептал мне ласковые слова, которые я скорее чувствовала, чем понимала.

Наш романтический дурман был прерван оглушительным хлопком распахнувшейся двери. Я моргнула – и уставилась в золотые глаза, пылавшие яростной ревностью.

Тут в голове у меня раздался хохот Люселуна, и хотя Кишан быстро спрятал свои чувства, я знала, что он глубоко потрясен. Покраснев до корней волос, я отшатнулась от Рена и встала между братьями. Оба в упор разглядывали меня. Я поспешила отвернуться, чтобы спрятать от них пылающее лицо, но вскоре испугалась, что два взгляда прожгут мне дыры между лопатками. Ни один из братьев не произнес ни слова, зато хохот у меня в ушах вскоре сменился вполне реальным оглушительным хохотом в комнате. Зеленый дракон сидел на подоконнике и беспечно болтал ногами. На этот раз он был одет как принц.

– Спасибо, друзья, вы развлекли меня поистине увлекательной игрой, уверен, буду с удовольствием вспоминать ее на протяжении многих тысячелетий. Да, кстати, вы уверены, что не хотите погостить еще немного?

– Нет! – выпалила я. – Мы хотим вернуться на корабль.

Кишан шагнул к дракону:

– Мы победили. Отдавай нам наши призы, дракон.

Люселун нахмурился:

– Призы? Что-то я не помню, чтобы обещал вам награду во множественном числе!

– Ты сказал, что если мы согласимся сыграть с тобой, ты поможешь нам найти ожерелье Дурги. Что касается дополнительного приза, то ты сам ввел его в игру, – заметил Рен. – Я выиграл принцессу, а Кишан получит в награду обещанную помощь.

Кишан бросил на брата недобрый взгляд, но вслух подтвердил:

– Вот именно. Давай раскошеливайся, и покончим с этим.

– Пожалуй, мы сторгуемся! Если один из тигров останется на моем острове, я отдам вам принцессу и подскажу, где искать моего брата, золотого дракона.

– Нет! – возмущенно закричала я. – Ты жульничал на охоте, дракон! Нельзя менять правила по ходу игры, так нечестно!

– Ладно, ладно, не вопи! – Дракон фыркнул, выпустив два язычка оранжевого пламени из ноздрей. – Ты заберешь принцессу, – сказал он Рену, а ты, – тут он повернулся к Кишану, – возьми вот это.

Он выбросил вперед руку. Раскаленный огненный шар сорвался с его раскрытой ладони и ударил Кишана в лицо. Тот со страшным криком прижал руки к глазам.

Я завизжала.

– Что ты с ним сделал?! – Бросившись к согнувшемуся пополам Кишану, я обняла его.

Дракон придирчиво осмотрел свои ногти.

– Ничего особенного. Ослепнет на какое-то время, потом снова прозреет, было бы из-за чего крик поднимать. Нет, что за люди? Сначала клянчат, потом жалуются!

– Мы не просили, чтобы ты причинял ему боль! – прошипела я.

– Ой, да кто бы говорил! Если сегодня кто-то и причинил ему настоящую боль, то точно не я. А теперь все, вы мне надоели. Вам пора.

Дракон щелкнул пальцами, и мы очутились на золотом песке второго острова. Наша лодка стояла здесь же, вдали виднелась яхта. Пока Рен отвязывал моторку, я взяла лицо Кишана в свои ладони и прошептала:

– Ты можешь открыть глаза?

– Да. Но мне больно.