— Не думаю, что сейчас самое подходящее время… — проворчал Виг.

— А я думаю иначе! — Тристан уже по горло был сыт всеми этими тайнами, загадками и недомолвками. — Дело в том, что я встречался с твоей дочерью, — решительно за явил он, обращаясь к Фегану. — Она была жива все эти столетия и в последние годы выступала под личиной герцогини Эфиры. Волшебницы обучили ее искусству менять внешность, и никто не догадывался, кто она такая на самом деле. Вплоть до того дня, когда во дворце погибла почти вся моя семья. Ты ошибся, маг, она пережила тот день во Флориан-Глейде. Вместо нее был убит кто-то другой. Сожалею, что вынужден сообщить тебе об этом, но больше всего меня сейчас беспокоит жизнь моей сестры.

Принц тяжело откинулся в кресле, сожалея о том, что на его долю выпало сообщить страшное известие покалеченному, исстрадавшемуся магу. Во взгляде Вига он прочел осуждение, но не обратил внимания на это. Вытянув перед собой ладони, Тристан показал Фегану свежие шрамы, появившиеся в ту ночь, когда он, стоя на коленях под дождем возле свежих могил своих близких, дал клятву уничтожить всех, кто лишил их жизни.

— Я поклялся на крови вызволить сестру и привезти ее домой. И я это сделаю, так или иначе. — В тоне принца явственно звучала угроза. — У всех нас есть шрамы, на теле или в душе. Сожалею, что благодаря мне у тебя теперь появится еще один.

Лицо мага-отступника приобрело мертвенно-бледный оттенок. Он беспомощно переводил взгляд с Вига на Тристана.

— Эмили… Эмили была жива все это время? — потрясенно спросил он.

Верховный маг вперил в принца сердитый взгляд, надеясь, что тот хотя бы сейчас придержит язык и позволит ему закончить этот рассказ так, как он считает нужным.

— Да, — мягко ответил он. — Но теперь она мертва.

— Она стала одной из них? — спросил Феган, уставившись в стол невидящим взглядом. — И все эти годы ждала их возвращения?

— Да. Мы знали ее как Наташу из дома Минааров, жену Балдрика, герцога Эфиры. Этот брак, конечно же, был для нее лишь средством для того, чтобы иметь возможность появляться при дворе и участвовать в церемонии коронации. В день нападения она убила и своего супруга.

— Тристан сказал, что она умела изменять свою внешность. Этому ее могли научить только волшебницы, — пробормотал маг-отступник себе под нос.

— Разумеется, — подтвердил Виг. — На протяжении более трех столетий она имела немало имен, меняя свою внешность каждый раз, когда окружающие начинали замечать, что она не стареет. Она знала о готовящемся нападении на Евтракию. По-моему, она могла общаться с Фейли, между ними было что-то вроде мысленной связи, и это позволило волшебницам так точно выбрать время нападения — когда Камень оказался в воде и маги утратили свою силу. Все было весьма тщательно продумано. Именно в этот момент крылатые убийцы, пробив стеклянный купол Верховного зала, посыпались вниз, своим появлением навсегда изменив наш мир.

— Фавориты Дня и Ночи, — еле слышно произнес Феган; по его щеке, затерявшись в длинной седой бороде, скатилась одинокая слеза. — Клюге, их командир. И Траакс, его первый помощник. Именно крылатые воины выполняют для Шабаша всю грязную работу. Гелдон писал, что их там тысячи.

При упоминании имени Клюге принц с силой сжал ручки кресла. «Когда-нибудь я убью этого негодяя, — уже в который раз поклялся он. — И тех из них, кого успею, прежде чем они прикончат меня».

— Что это за создания? — спросил Верховный маг. — Уроженцы Пазалона?

— Точно сказать не могу, но как воины они не имеют себе равных. В Пазалоне говорят, что никто не может их одолеть. Гелдон писал, что во время тренировок Фавориты убивают друг друга — других достойных противников у них там просто нет. Видишь ли, все евтракийские новости я узнаю от гномов. Они прекрасно умеют прятаться. Подслушивают у раскрытых окон, таятся в густой листве деревьев у дороги, ловя каждое слово проезжающих мимо. Именно один из них, когда по дороге хлынул поток беженцев, первым услышал о нападении на Таммерланд. Старейшина гномов, Толстый Майкл, рассказывал, что Фавориты вырезали королевскую гвардию, как серп срезает пшеничные колосья.

— А почему гномы остались здесь, где их существованию угрожают берсеркеры? — спросил Виг. — Почему не ушли в другое место?

— Куда? — возразил маг-отступник. — Вспомни, охота на них всегда считалась чем-то вроде развлечения. Что лучше — жить там, где на них охотится все население, или в Призрачном лесу, где им угрожает опасность только со стороны немногих берсеркеров и где они к тому же находятся под моей защитой?

Чувствовалось, что самообладание уже начало возвращаться к нему. Феган перевел взгляд с Верховного мага на Тристана, и принц почувствовал, что сейчас он задаст ему очень трудный вопрос.

— Как умерла моя дочь? Вам это известно?

— Да, — поколебавшись, ответил Виг. — Ее убил я. Точнее говоря, мы с Тристаном оба приложили к этому руку. Видишь ли, когда мы бежали из Таммерланда, Эмили, которую мы знали как Наташу, поджидала нас на постоялом дворе, в очередной раз изменив свой облик. Мы хотели вызволить из трудной ситуации невинную девушку, но позже выяснилось, что это была подстерегавшая нас Наташа. — Он помолчал, взвешивая, стоит ли рассказывать исстрадавшемуся отцу обо всем, но в конце концов продолжил: — Перед тем как убить, она пыталась изнасиловать Тристана, чтобы понести от него и родить ребенка с «одаренной» кровью. Я убил ее с помощью магической петли.

— Ты сказал, принц тоже сыграл свою роль, — прошептал Феган, когда вновь обрел способность говорить.

Казалось, его пронзительные серые глаза заглядывают в самую душу Тристана.

— Виг накинул на нее свою петлю, но она продолжала бороться. Я понимал, что она должна умереть, другого выхода не было, и отрубил ей голову дрегганом.

Принц понимал, что творится в душе мага-отступника, но не жалел о содеянном. Эта женщина несла ответственность за гибель его родных наравне с остальными волшебницами, и, если понадобилось бы, он убил бы ее снова, даже если бы знал, чья она дочь.

Феган перевел взгляд на дрегган, свисающий со спинки кресла принца.

— Ты имеешь в виду вот этот меч? Тот самый, которым был убит твой отец?

— Да.

— И им же ты рассчитываешь прикончить волшебниц и Клюге?

— Да.

Увечный маг опустил голову и закрыл глаза, на мгновение словно обратившись к своим мыслям. Затем заговорил, не открывая глаз:

— Избранный возьмет оружие по своему выбору и убьет многих, прежде чем прочтет Пророчества и выйдет к свету.

— Цитируешь Манускрипт? — осведомился Виг.

— Да. — Маг-отступник открыл глаза и снова посмотрел на дрегган, мирно висящий на спинке кресла. — Там еще говорится, что у Избранного будет оружие трех видов. Второе, надо полагать, это ножи в колчане у него за спиной. А третье… Пока не знаю, время покажет. Только в Пророчествах сказано, что именно сделает Тристан. И только он должен прочесть их.

Феган взял руки принца в свои и долго смотрел на красные шрамы на его запястьях.

— Ты правильно подметил — у каждого из нас свои шрамы. Боюсь, у тебя их появится еще немало, прежде чем ты сможешь обрести покой. Что касается моей дочери, известной тебе под именем Наташа, я не держу на вас зла за ее смерть. Да, я безмерно любил мою Эмили, но та, кем она стала, должна была погибнуть. Я предпочитаю думать, что моя дочь умерла в тот далекий день во Флориан-Глейде.

Тристан раскрыл было рот, собираясь ответить, но тут в дверь кто-то постучал.

Толстый Майкл, старейшина гномов, ростом был с Малютку Шеннона, но выглядел гораздо старше. Он стоял в дверном проеме, держа в руках какой-то странный сундучок с проделанными в его стенках дырами.

— Прошу прощения, господин, — начал он, — но только что прибыло еще одно послание. Мы подумали, может быть, ты захочешь как можно быстрее ознакомиться с ним.

Маг-отступник кивнул, и Толстый Майкл поставил сундучок на обеденный стол перед ним. Принц бросил быстрый вопросительный взгляд на Вига, но, видимо, тот тоже не догадывался о назначении этого предмета.