Тристан пытался разобраться в своих чувствах. Мысли о Вечности породили ощущение печали — и огромного долга перед сидящим рядом с ним магом и всеми жителями Евтракии. Однако самым сильным ощущением было страстное желание узнать, разобраться во всем до конца.

Наконец он нарушил молчание.

— Виг, а что такое Парагон? Ты мог бы объяснить, какова его роль?

Перед мысленным взором принца возник таинственный кроваво-красный, искусно ограненный драгоценный камень, который, сколько он себя помнил, всегда свисал на золотой цепочке с шеи отца. Насколько маги не любили распространяться относительно своего искусства, настолько же упорно они предпочитали не касаться темы Парагона. Даже Тристан, сын короля, знал не больше того, что было известно каждому, то есть чрезвычайно мало, почти ничего. Он знал, что Камень был найден на исходе Войны с волшебницами и сыграл решающую роль в победе магов, потому что каким-то образом способствовал усилению их могущества. Николас никогда не обсуждал эту тему с принцем, несмотря на то что сын не раз досаждал ему многочисленными вопросами.

Старый маг не отрывал взгляда от городских огней. «В этом вопросе следует проявить особую осторожность», — мысленно сказал он себе.

— Сейчас, с моей точки зрения, не совсем подходящее время для разговоров о Парагоне, — медленно начал он. — Не стану пока объяснять тебе, мой принц, ничего сверх того, что ты уже знаешь, за исключением одного. А именно, почему в целях безопасности его носит на шее король, а не кто-нибудь из магов. Такое решение было принято сразу после обнаружения Камня. Мы ведь не знали, какое воздействие он может оказать на могущество магов. Слишком свежа тогда еще была память об ужасах войны, и, тщательно взвесив все доводы, Синклит пришел к заключению, что Парагон не должен носить тот, кто обучен нашему искусству, чтобы в руках одного человека не сосредоточилась слишком большая власть. С тех пор Камень всегда поручали хранить человеку с «одаренной» кровью, но не прошедшему обучения магии. Напоминаю, мы тогда не знали, какое воздействие может оказать Парагон на того, кто в этом искусстве преуспел.

«И до сих пор не знаем, — мысленно закончил Виг. — Поскольку тебе, мой мальчик, предстоит стать первым, кто сможет ответить на этот вопрос». Старик помолчал, обдумывая дальнейшие слова и вдыхая ставший прохладным ночной воздух.

— Со временем вошло в обычай, что носителем Парагона является король — с тем, чтобы Камень всегда оставался в пределах досягаемости магов. Теперь, я думаю, тебе понятны причины, по которым обучение короля магии может начаться только после его отречения, после того, как он перестанет быть хранителем Парагона и даст клятву Синклиту, согласившись также подвергнуться «заклинанию смерти». Единственным, кто может снять Камень с шеи короля, является он сам, и это происходит только тогда, когда сыну монарха исполнится тридцать и он унаследует трон, — сурово сжав губы, маг перевел взгляд на Тристана. — Если же сын не наследует трона, Синклит выбирает короля из числа жителей Евтракии с «одаренной» кровью. Как тебе известно, именно таким образом и оказался на престоле твой отец.

И снова возникло ощущение, будто слова старика повисли в воздухе. Виг прекрасно помнил смятенное выражение на лице молодого Николаса, когда Синклит в полном составе явился к нему, предлагая корону Евтракии.

— Однако есть еще кое-что, что тебе следует знать, — пересиливая себя, произнес маг. — У Парагона есть в некотором роде собрат. Не другой Камень, а огромный фолиант, который называют Манускриптом Парагона.

Старик нахмурил брови. «Может, я слишком много рассказываю ему для одного дня, и без того столь богатого событиями. Но совсем скоро Парагон будет висеть у него на шее, и есть вещи, которые ему просто необходимо узнать заранее», — подумал он.

— Манускрипт и Камень были обнаружены одновременно, — продолжал Верховный маг, — и каждый из них бесполезен без другого.

«А теперь пора подвергнуть мальчика новому испытанию», — подумал Виг, посмотрев прямо в глаза принцу, и спросил:

— Как ты думаешь, где их нашли?

Тристан перевел взгляд на носки своих грязных сапог. Он не мог припомнить ни единого случая, когда солгал старому магу, и по-прежнему считал, что пока не обманывал его и сегодня, но… был весьма к этому близок. Ложь всегда была противна натуре принца. У него и мысли не возникало о возможности какой-то связи между Парагоном и пещерой, которую он сегодня нашел. В конце концов, что общего между Камнем и подземным озером с необыкновенным водопадом? Но даже если такая связь и существует, Тристан чувствовал, что по-прежнему не готов поделиться этим своим открытием.

Не знаю, — ответил он. Виг снова поджал губы и кивнул:

Понимаю.

«Больше, чем ты догадываешься», — подумал он. Только сейчас маг заметил, что из Оленьего леса уже доносится ночное кваканье древесных лягушек.

— Больше никаких вопросов, — сказал старик. — Уже очень поздно. Нам следует поторопиться, чтобы успеть на репетицию церемонии коронации, — он придвинулся к принцу вплотную, вперив в него пронзительный взгляд аквамариновых глаз. — Никому ни слова о том, что мы обсуждали сегодня вечером, — он направил указательный палец в сторону спящей принцессы. — Она сейчас проснется. Иди к ней, пока я оседлаю коней.

Виг проводил взглядом принца, тело которого окружала лазурная аура. Сейчас, когда стемнело, она светилась еще ярче, чем прежде.

Разбуженная Шайлиха села, удивленно моргая, но тут же вскочила и бросилась в объятия брата. Слезы брызнули У нее из глаз.

Старый маг окинул последним взглядом темную долину и сияющий огнями Таммерланд. «Мы так долго боялись этого дня, и вот он пришел. Вечность, дай нам силы и мудрости, чтобы все получилось так, как задумано».

Он встал, прихватив топор охотника и седла коней. Тристан подсадил сестру на Озорника, а старик уселся на гнедую Шайлихи. Принцу, последовавшему за ними пешком, пришло в голову задать Вигу еще один вопрос — и одновременно слегка подшутить над ним.

— Скажи мне, о всевидящий Верховный маг, как мы Узнаем, в какую сторону идти? Я много раз бывал на этой поляне, но никогда не возвращался отсюда в темноте.

В Оленьем лесу можно проплутать всю ночь, и даже присутствие обладающего столь великими знаниями мага тебе не поможет.

Почувствовав насмешку, старик тем не менее улыбнулся и засунул руку в маленький кожаный мешочек, свисающий с его пояса. Достав оттуда горстку мелкого порошка, он положил его на раскрытую ладонь и дунул на него.

Едва коснувшись земли, порошок замерцал. Искрящаяся, трепещущая голубая полоска извивалась и сияла перед ними, указывая дорогу к дому.

Тристан был потрясен.

— Виг, как такое возможно? — спросил он.

А я-то думал, ты уже понял, — старик в очередной раз заломил бровь. — Это и есть магия, мой принц.

Путешествие по извилистым, пыльным дорогам Евтракии продолжалось уже больше шести дней. На этот раз ей пришлось отправиться в путь без многочисленной челяди, хотя она и терпеть не могла уподобляться какой-нибудь простой селянке.

Пока роскошный экипаж, влекомый шестью вороными, выделявшимися великолепной статью жеребцами, швыряло и подкидывало по пыльной дороге, сидевшая в нем женщина уже в который раз мысленно произнесла: «Очень скоро мне не придется пускаться в путь, дабы удостоиться сомнительной чести поклониться королевской семье. Они сами будут умолять о позволении преклонить предо мной колени».

Наташа из дома Минааров, герцогиня провинции Эфира, придирчиво осмотрела свое голубое шелковое платье и тщательно разгладила белые кружевные оборки у подола. На этом платье, как и вообще на всех ее одеяниях, вот уже более трех веков не было дорогого ее сердцу знака Пентангля; но скоро все изменится! Сегодняшний вечер был чрезвычайно важен для Наташи. Ей предстояла аудиенция у королевы Морганы, а после этого — участие в подготовке к предстоящей церемонии отречения и коронации.