Первая госпожа Шабаша произнесла все это с каменным лицом, не отрывая взгляда от изображения на мраморной стене.

— По существу, полученные тобой приказы просты и могут быть сведены к двум основным моментам: доставить сюда Парагон, принцессу, сосуд и воду в нем, уничтожить в Евтракии все живое, за исключением принцессы Шайлихи и нашего союзника при дворе.

Клюге все еще одолевали множество вопросов, и, поскольку ему было дано разрешение задавать их, он подумал, что иного случая может и не представиться.

— Госпожа, — осторожно начал он, — у меня есть еще несколько вопросов, если ты позволишь.

— На мой взгляд, ты слишком много болтаешь, — резко сказала Вона.

Фейли, однако, отнеслась к его словам более благосклонно.

— Что бы ты хотел узнать, капитан?

— Во-первых, могу ли я спросить, с какой целью будет сопровождать нас госпожа Сакку? — В голове Клюге мелькнуло, что его могут убить на месте за один этот вопрос. — И во-вторых, как мне уберечь от своих людей вашего сообщника в Евтракии, если я не знаю его в лицо? Да, и вот еще что. Всем известно, что пересечь море Шорохов невозможно, поскольку никто из тех, кто пытался сделать это, не вернулся. Как, в таком случае, мы доберемся до Евтракии и обратно? — его взгляд снова заскользил по лицам волшебниц.

— Ответы на второй и третий вопрос кроются в первом, капитан, — почти ласково произнесла Фейли. — Госпожа Сакку укажет тебе нашего друга при дворе, поскольку знает, как он сейчас выглядит.

Голова у Клюге пошла кругом. Знает, как он сейчас выглядит? Как это понимать? Он решил, что лучше не спрашивать. Фейли отщипнула еще одну виноградину и отправила ее в рот.

— А что касается твоего беспокойства по поводу моря Шорохов… Мы ведь один раз уже пересекли его. Госпожа Сакку знает, как сделать это. Просто беспрекословно выполняй ее приказы. Однако есть и другие причины, по которым вторая госпожа Шабаша отправится вместе с тобой.

Бросив взгляд на лицо Сакку, Клюге увидел, что губы волшебницы искривила зловещая усмешка. Он, конечно, понятия не имел, чем ей предстояло заниматься в Евтракии, но чувствовал, что она получит от этого немалое наслаждение.

Впервые ему пришло в голову, что Фейли не сказала ему, какого пола их сообщник в Евтракии. Мужчина или женщина? Ну, с точки зрения обязанностей Клюге это не имеет ровно никакого значения.

Фейли, по-видимому, сочла, что больше говорить не о чем. По взмаху ее руки изображение на стене исчезло, снова сменившись бездонной глубиной черного мрамора. Погас и голубой луч, а плита над их головами снова встала на свое место.

На глазах у Клюге стол принял первоначальную форму пятиугольника, а троны переместились на прежние позиции. Капитан посмотрел на Фейли. Как ни странно, теперь она выглядела посвежевшей, во всяком случае гораздо менее уставшей. Клюге взял сумку с картами, поднял шлем и вытянулся по стойке смирно.

Волшебницы смотрели на капитана с таким выражением, словно чего-то ожидали от него. Но Клюге нечего было сказать. На все самые важные вопросы ответ он получил, оставалось лишь разъяснить задачу воинам. Теперь он не сомневался — вспоминая выражение, появившееся на лице Сакку, когда она увидела принца, — что у всей этой затеи имеется пусть не до конца ему ясный, но, без сомнения, глубоко личный аспект.

Фейли поднялась и подошла к Клюге, пристально глядя ему в глаза.

— Капитан, дай мне свой меч.

Он вытащил дрегган из ножен. Рассекая воздух, кривое, лезвие издало характерный звон, надолго повисший в воцарившейся тишине. После того как он угас, стало тихо, точно в могиле.

Взяв из рук Клюге меч, первая госпожа Шабаша подошла к нему совсем близко, продолжая пристально вглядываться в лицо капитана.

— На колени! — негромко, но с явной угрозой приказала она.

Он тут же опустился на одно колено и почтительно склонил голову Фейли ухватила прядь длинных, тронутых сединой волос на его затылке, оттянула голову Клюге назад и с силой прижала лезвие дреггана к его горлу. На шее выступила капля крови и побежала по длинному желобку, сначала быстро, потом все медленнее и медленнее. Сакку невольно облизнула губы.

Ты создан для того, чтобы служить мне, Клюге, — прошипела Фейли, прищурив глаза. Это был первый в его жизни случай, когда она обратилась к нему по имени. — Ты мой, и я могу делать с тобой все что пожелаю, — она сдвинула брови. — Хорошо ли ты понял мои распоряжения?

Да, госпожа.

Будь она обыкновенной смертной женщиной, капитан мог бы прикончить ее одним ударом, и меч, приставленный к горлу, не помешал бы ему это сделать. Но только не волшебницу, только не Фейли. Меч — ничто по сравнению с той силой, что в ней таилась. Глядя в горящие карие глаза первой госпожи Шабаша, Клюге уже в который раз спрашивал себя, не безумна ли она.

Через неделю ты отплываешь в Евтракию, — произнесла волшебница все так же негромко.

Да, госпожа, — хрипло ответил Клюге. — Фавориты Дня и Ночи выполнят все, что приказано.

Шею пронизывала мучительная боль, но капитан понимал, что должен терпеть. Нет сомнений, это просто проверка его выдержки. Вряд ли Фейли хочет его убить, он слишком им нужен. Большой палец волшебницы прикоснулся к рычагу в рукояти дреггана. Если она сейчас надавит на него, лезвие в мгновение ока вонзится ему под челюсть и выйдет из затылка. Клюге последним усилием воли сдерживал чудовищную боль, не отрывая взгляда от горящих глаз волшебницы.

Фейли еще сильнее оттянула назад его голову.

— Так ты утверждаешь, что Фавориты сделают все, что приказано? — Ее глаза, казалось, смотрели сквозь него, в них металось безумие. — Ну что ж, смотри, чтобы они не совершили ни одной ошибки, капитан.

Открыв глаза, Тристан прямо перед собой увидел завитки мягких золотистых волос и, вдохнув исходивший от них тонкий запах сирени, начал припоминать события прошедшей ночи и имя той, чье прекрасное обнаженное тело покоилось на шелковых подушках рядом с ним. Вчера вечером чудесное красное вино — детище виноделов провинции Флориан-Глейд, что на юго-западе Евтракии, — лилось рекой. Кажется, он выпил его слишком много. Однако это обошлось без серьезных последствий, и сейчас только легкий шум в голове мог помешать течению мыслей. «Хорошее вино, выпитое в хорошей компании, не принесет вреда», — всплыло в памяти услышанное им когда-то изречение. Кажется, ее зовут Эвелин… Эвелин из дома Норкроссов; и если он правильно запомнил, ее отец — богатый землевладелец в провинции Фарплейн, в самом центре королевства. Прошлым вечером, увидев, что дочь увлеченно беседует с принцем, ее родители не стали досаждать ей слишком назойливой опекой. Долго уговаривать девушку Тристану не пришлось. Едва оказавшись в его покоях, они упали в объятия друг друга…

Стараясь не разбудить Эвелин, принц бесшумно встал с постели и, как был, обнаженный вышел на балкон. Несмотря на удивительные события вчерашнего дня и последовавшую за ними церемонию, проснулся он рано; солнце только-только начало подниматься над линией горизонта. Потягиваясь и разминая тело, Тристан ощутил, что бесчисленные ссадины и синяки, полученные во время вчерашних странствий, вновь дают о себе знать. «Надо будет не забыть как следует осмотреть Пилигрима», — подумал принц.

Сейчас, когда он стоял на балконе, глядя, как в золотистом мерцании утра расцветает новый день, все испытанное им вчера в Оленьем лесу казалось просто сном. Но одно не претерпело изменений, заставляя кровь энергичнее струиться по жилам: непреодолимое стремление как можно больше узнать о магии.