Тристана окатила волна холода. «Вести приятную, бездумную жизнь в качестве их раба, семенного производителя — или остаться в здравом уме и при своих убеждениях, но в темнице», — с тоской подумал он и вежливо осведомился:

— О каких это требованиях ты говоришь?

— У меня нет времени для словесных баталий! — отрезала Фейли. — Все знают, что Избранному нет нужды ничего повторять дважды! — Сейчас ее карие глаза смотрели холодно и твердо. — Соглашайся, иначе жестоко пожалеешь. Твой старый друг полностью в моей власти. И между прочим, пытать его доставит мне истинное удовольствие.

Принц посмотрел на старика, хотя прекрасно знал, каков будет его безмолвный ответ. На лице Вига застыло суровое выражение. Он еле заметно качнул головой.

— По доброй воле вы от меня ничего не получите, — твердо заявил Тристан.

— Ну что ж, посмотрим, — жестко произнесла волшебница.

По мановению ее руки невдалеке от клетки, в которой находился маг, мраморный пол начал изменяться. Создавалось впечатление, что он обрел вязкость глины, которая, как будто под действием невидимых пальцев, приобрела форму сиденья с подлокотниками и высокой спинкой. Взглянув в сторону Вига, первая госпожа Шабаша прищурилась, и его клетка тут же растаяла. Очутившись без опоры, старик с размаху ударился об пол. Волшебница кивнула, и Клюге, подойдя к магу, поднял его с такой легкостью, словно тот был не тяжелее перышка, а затем грубо швырнул на только что созданное ее усилиями сиденье. Фейли вновь прищурилась, и лодыжки и запястья Вига намертво сжали оковы.

— Я недаром спросила тебя, как вы погубили Эмили, — обратилась она к принцу. — Думаю, будет справедливо, если я воспользуюсь тем же способом. Посмотрим, насколько велики твое уважение и любовь к своему наставнику. И на какие жертвы ты готов пойти ради того, чтобы он прожил хотя бы еще немного.

Волшебница махнула в сторону Вига рукой, и тут же шею старика обхватила и с силой придавила к спинке точно такая же лазурная магическая петля, с помощью которой он в свое время расправился с Эмили. Он с трудом сглотнул и завертел головой, стараясь ослабить ее давление.

— Понятие мага включает в себя три составные части, — произнесла Фейли, обращаясь к Тристану. — Знаешь, какие? — Тот промолчал. — Нет? Хорошо, в таком случае мне придется просветить тебя. Первая — это, конечно, дар. Вторая — приобретенные магические знания, а третья — те нелепые косички, в которые они заплетают свои волосы. Я лишила Вига дара, и, значит, все, чему он учился, тоже оказалось потеряно. Последнее, что я хочу сделать, прежде чем он умрет, — лишить его косичек.

Она протянула правую руку, и в ней появился кинжал с серебряным лезвием и блестящей перламутровой рукояткой. Первая госпожа Шабаша подошла к магу и быстрым взмахом руки отсекла его косички, а затем с усмешкой бросила их ему на колени и произнесла, обратив к Тристану пылающий безумием взор:

— Эмили умерла, задушенная магической петлей. Согласись выполнить мое требование — или та же участь постигнет и Верховного мага.

Не желая, чтобы она видела его душевную боль, принц закрыл глаза и коротко бросил:

— Нет.

— Ну что ж, — протянула Фейли, и магическая петля сдавила шею мага. Его лицо покраснело, он стал задыхаться, жадно хватая ртом воздух. Первая госпожа Шабаша улыбнулась и посмотрела на принца, явно ожидая ответа.

Сердце Тристана готово было разорваться. «Вечность, молю тебя, заставь ее остановиться!» Против воли он снова покачал головой, и петля стянула шею Вига еще плотнее. Изо рта старика потекла кровь, его тело конвульсивно сотрясалось.

— Пытай меня, грязная сука! — закричал принц. — Ведь это я тебе нужен! Не заставляй его страдать! Если нужно, я готов занять его место. Прекрати!

— Насколько мне известно, ты не так уж глуп. Это значит, что, скорее всего, ты просто не вслушивался в мои слова, — тоном терпеливой наставницы заговорила Фейли. — Ты не можешь занять его место, потому что я не могу рискнуть нанести вред тебе, обладающему столь драгоценной кровью. Если мне в конце концов придется взять у тебя семя насильно, заклинание «фантомных страданий» — единственный способ сделать это, не принося в жертву качество твоей крови, — не сможет на тебя воздействовать. — Глаза волшебницы пылали безумным огнем. — Объясняю: еще немного — и петля сломает ему шею. Если согласишься подвергнуться заклинанию, я немедленно прекращу пытку.

«Я убил отца, а теперь мне предстоит убить своего друга». Тристан перевел взгляд на старика.

Тот, между тем, собрав все силы, сделал попытку поднять кисть своей правой руки, показывая на нее глазами. «Что он пытается мне сказать? — в отчаянии спрашивал себя принц. — Что я должен сделать?»

Внезапно он все понял. Шрамы! Те зарубки на руках, нанося которые, он поклялся привезти Шайлиху домой даже ценой собственной жизни. «Виг хочет сказать, что я должен позволить ему умереть и твердо стоять на своем, отказываясь дать волшебницам то, что им требуется от меня, — подумал Тристан. — Старый маг мудрее и опытнее меня во сто крат, и я не имею права ослушаться его, даже если это приведет к смерти нас обоих».

Он поглядел на первую госпожу Шабаша с такой ненавистью, что та невольно отшатнулась.

— Я отказываюсь, — твердо произнес принц.

— Что ж, это твой выбор.

— Лазурная петля затянулась еще сильнее, и свет в глазах старого мага начал меркнуть.

Тристан в ужасе смотрел, как жизнь покидает тело Вига. «Прощай, мой дорогой наставник, — подумал он, сам едва не теряя сознание от боли. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы отомстить за твою смерть».

А потом петля ослабила свое давление. У принца перехватило дыхание при виде мага, отплевывающегося кровью. Он посмотрел на Фейли и увидел, что рядом с волшебницей стоит Шайлиха и что-то шепчет ей на ухо. На лице первой госпожи Шабаша заиграла улыбка, и обе они посмотрели на Тристана.

По взмаху руки волшебницы магическая петля исчезла, и голова Вига тяжело упала на грудь. Он, задыхаясь, надсадно кашлял, тело его сотрясала неудержимая дрожь.

— Поблагодари госпожу Шайлиху — она сохранила старому упрямцу жизнь.

У принца заколотилось сердце. «Неужели Шайлиха что-то вспомнила? А иначе с чего бы она попросила Фейли освободить мага?»

— Почему бы тебе не рассказать принцу, что у тебя на уме, сестра моя? — продолжала между тем Фейли. — Превосходная идея. Думаю, мы повеселимся на славу!

Шайлиха подошла вплотную к клетке Тристана и посмотрела ему в глаза.

— Старику можно найти лучшее применение, — сказала она, поглаживая выпуклый живот. — Первая госпожа Шабаша рассказывала, что у тебя на родине много лет назад волшебницы превращали магов в существа, носящие название охотников за кровью. Охотники сослужили не плохую службу, — Глаза молодой женщины сияли. — Именно это я и предлагаю сделать с магом. После «причастия» мы превратим его в охотника за кровью и выпустим в Евтракии. Конечно надобность в охотниках после «причастия кровью» и последующей «расплаты» будет невелика, но дополнительная предосторожность никогда не бывает лишней. — Полные губы Шайлихи раздвинулись в злобной усмешке. — Согласись, Избранный, ведь в этом случае от старика будет хоть какая-то польза. — Стоя перед Тристаном с ликующим видом, взглядом она словно подталкивала принца возразить ей.

«Пусть бы лучше они его убили, — с горечью подумал Тристан. — Быть охотником за кровью, убивая тех, кого он всю жизнь учил и защищал, — хуже этого трудно было что-либо придумать. И благодарить за такой „подарок“ приходится Шайлиху!»

Было невыносимо глядеть в лицо когда-то так горячо любимой им сестры. Впервые душа принца ожесточилась против нее — такой, какой она стала.

«Если понадобится, я убью тебя, — мысленно поклялся он. — Виг и Феган предупреждали, что я должен буду это сделать, и они были правы. Теперь я смогу. И я не позволю развратить душу твоей будущей дочери, как это произошло с тобой. Не исключено, что мне придется убить вас обеих. То существо, в которое ты превратилась, сестра, не имеет права жить или давать жизнь другому, столь же порочному созданию».