— Выходит, практикующие магию женщины могут достигнуть такого же уровня знаний, как и мужчины? — спросил он.

— Это так, — ответил Виг. — Женщина с «одаренной» кровью, наравне с мужчиной прошедшая обучение, может добиться не меньших успехов. До войны и мужчины, и женщины обучались нашему искусству и практиковали магию. Женщины именовали себя волшебницами, а их сообщество носило название Шабаша. А мужчины с «одаренной» кровью, прошедшие соответствующее обучение, называли себя магами. Собственно, это одно и то же, разница лишь в половой принадлежности. Большинство людей сейчас не могут осознать этого, поскольку по окончании Войны с волшебницами обучение женщин магии объявлено, к добру или к худу, вне закона.

Маг взглянул на Таммерланд. Наступили сумерки — прекрасное время, когда еще видны последние лучи солнца, тающие в темноте приближающейся ночи. Вот-вот в небе должны были взойти три луны, и, судя по доносящимся из леса шорохам, его ночные обитатели уже зашевелились.

— Что делает одного мага или волшебницу могущественнее других? — спросил Тристан.

— Ну, здесь дело обстоит так же, как и во всем остальном. Прежде всего, конечно, способности, определяющиеся свойством крови. Играет роль и ум ученика, а также качество и продолжительность обучения. Но решающим фактором все же является кровь. Чем она «одареннее», тем большими способностями обладает тот, кто обучается нашему искусству. А чем способнее обучающийся, тем более могущественным магом или волшебницей он станет.

— А как получается, — продолжал допытываться принц, — что ты, Виг, и остальные маги Синклита живете так долго? Ваша жизнь будет вечной? В Таммерланде говорят, что вы совсем не стареете.

— Мы защищены так называемыми «чарами времени». Но то, как понимают эти слова обычные люди, не соответствует действительности, мой принц. Да, это заклинание позволяет нам избежать болезней и не стареть, но это не означает, что мы бессмертны. Если мы с тобой спрыгнем сейчас вот с этого утеса, там, внизу, я буду мертв точно так же, как и ты. «Чары времени» были разработаны не из эгоистических соображений, а ради того, чтобы защитить страну от последовательниц Каприза, потому что они тоже были близки к открытию этого заклинания. Война все тянулась и тянулась, мы потеряли множество магов. «Если победа в этой войне окажется за нами, — так мы рассуждали, — нужно сделать все, чтобы подобное никогда больше не повторилось». Да, тем самым мы фактически даровали себе бессмертие, но в ответ обязались всю свою жизнь прожить, практикуя лишь направление Закона и приложить все свои силы и знания, чтобы обеспечить Евтракии мирную жизнь.

Несмотря на то что Тристан знал старого мага все три десятка лет своей жизни, сейчас принц взглянул на него совсем по-другому. Виг прожил на свете во много раз больше, чем он, и почти все это время отдал служению стране.

— Магия обладает множеством аспектов, Тристан. Заклинания, чары, колдовство, трансформация, составление зелий, предсказания — этот перечень далеко еще не полон. Каждая вещь или природное явление, так или иначе находят свое отражение в нашем искусстве. Таким образом, изучение магии может продолжаться бесконечно — для тех людей с «одаренной» кровью, чья тяга к магии непреодолима.

— А приверженцы Каприза все еще практикуют? — осведомился принц.

— Нет. Большинство из них были убиты во время войны, остальные отправлены в изгнание.

Необходимость лгать Тристану заставила болезненно сжаться сердце старого мага, но у него не было другого выхода. Ему о многом хотелось бы рассказать своему воспитаннику. Обстоятельства его рождения были совершенно уникальными, и уже по одной этой причине принц требовал чрезвычайно бережного обращения с собой, иначе все могло обернуться гибелью Евтракии. С самого момента появления на свет Тристана и его сестру держали под осторожным, но неусыпным наблюдением. Виг понимал причину неповиновения принца — у мальчика были основания ощущать себя чем-то вроде уродца в бутылке.

Тристан сменил позу и уселся, скрестив ноги. Чувствовалось, что он колеблется, но любопытство взяло верх.

— Виг, я могу задать тебе личный вопрос? Старик прищурился.

— Ничто не мешает тебе сделать это — равно как ничто не помешает мне промолчать.

— Ведь ты — самый могущественный из магов?

Эти слова, казалось, повисли в воздухе.

Потом Виг вздохнул.

— По правде говоря, не знаю. Мои знания самые глубокие среди всех членов Синклита, и, наверное, я более, чем они, могуществен. Но ведь среди жителей Евтракии есть другие маги, в обиходе называемые «магами резерва». Следить за тем, каких успехов они достигают, — такая задача никому из нас не под силу. А во время войны среди нас был один маг, обладающий не меньшим, чем у меня, могуществом… — голос старика звучал тихо, взгляд его снова устремился в неведомые дали. — Как я уже упоминал, считается, что овладение направлением Каприза в конечном счете ведет к безумию. И хотя никто сейчас Каприз не практикует, это действительно так, должен признаться, что его приверженцы все еще существуют, — еле слышно закончил он.

— Наверно, я что-то не могу уловить… — растерянно произнес принц.

«Это меня ничуть не удивляет, — подумал Виг, с сочувствием глядя в синие глаза принца. — Разве можешь ты понять то, в чем за три с лишним столетия не смогли разобраться самые выдающиеся маги королевства? Может, вместо того чтобы пытаться дать словесные разъяснения, имеет смысл продемонстрировать это?»

— Магия повсюду, Тристан, — сказал старик. — Даже если ты ее не видишь. Это как воздух, которым мы дышим, — постоянно окружающий нас, но невидимый. Мы живем, пребывая в блаженном неведении о его присутствии. На самом деле магия, как и воздух, материальна и имеет форму. Но не впадай в заблуждение. Я говорю не об эффектах или результатах использования этого искусства. Я говорю о самой магии, о том, что она представляет собой на самом деле. Однако можно сделать так, что магическая энергия достигнет плотности видимости, в буквальном смысле этого слова. Подобное доступно практикующим как Закон, так и Каприз, — он на мгновение сжал губы, собираясь с силами.

— Если не возражаешь, я могу кое-что тебе показать.

Виг снова повернулся к долине. Три красные луны уже взошли, освещая своим призрачным светом долину. К огромному удивлению принца, маг внезапно встал и застыл, по-видимому погрузившись в свои мысли; вечерний ветер мягко шевелил край его серого одеяния. Он закрыл глаза, склонил голову и как бы в мольбе воздел руки к небу.

Эффект был зачаровывающий.

Тристан просто не поверил своим глазам — небо начало светлеть, и в нем возникло нечто вроде гигантского светящегося веретена. Оно медленно поворачивалось вокруг своей оси и в то же время стягивалось к центру, превращаясь в сверкающий золотистый шар, окруженный всполохами белого излучения, отблески которого освещали все вокруг. Время от времени от вращающегося шара отрывались золотистые капли энергии и устремлялись к земле, растворяясь при падении. «Это Закон! — мысленно воскликнул принц. — Такая красота не может быть ничем, кроме животворной стороны магического искусства».

Маг повернулся к Тристану и произнес, как бы прочтя его мысли:

Да, мой принц, это Закон, материализованный в своей физической форме. Впечатляющее зрелище, не правда ли?

Но как такое возможно? — благоговейно прошептал Тристан.

Не отвечая, Виг снова воздел руки, и на фоне темного неба начало возникать другое, еще более темное, явно несущее в себе угрозу образование. Сравнявшись в размерах с Законом, оно тоже начало уплотняться и поворачиваться, но на этот раз эффект был совершенно иной — пугающий и даже вызывающий ужас.

Достигнув тех же размеров и формы, что и сфера Закона, эта новая, темная сфера стала отталкивать первую в сторону, как будто стремясь расчистить для себя пространство в ночном небе. Черная, устрашающая, она была настолько же гротескна, насколько сфера Закона прекрасна.

Капли темной, хищной энергии срывались с ее угольно-черной поверхности, в центре вспыхивали ослепительные молнии, и в их свете можно было разглядеть сложное внутреннее строение сферы. Принц инстинктивно догадался, что это такое, и испытал безотчетное чувство страха.