Костя вполне невинно чмокнул меня в губы, но мне было этого недостаточно. Нет, док, я проделала такой путь не ради того, чтоб ты так легко отделался. Оглянувшись по сторонам, и не заметив никого постороннего, поднялась на носочки и, притянув лицо Градова к себе, безжалостно впилась в его губы своими.

— Катя, — прошептал Градов, — ты меня с ума сведешь подобными выходками. Нельзя так издеваться, мне еще до утра дежурить.

— Вот это и печалит, — поджала я губу, с тоской опустив глаза.

— Черт, — процедил Костя и, схватив меня за руку, шагнул в сторону.

Каких-то несколько метров, и мы оказались в стороне от приемного покоя, среди кустов диких роз и зарослей акации, которые служили живой изгородью, отделяя два корпуса. Я, не церемонясь, прижала Костю к стене, а он как видно тоже изнемогая от желания наконец-то расслабиться, подхватил меня под колени, позволив обхватить его бедра ногами.

— Кать, если нас застукают, — покачал он головой.

— Я возьму вину на себя. Скажу, что просто сорвало крышу от симпатичного хирурга и, запугав его, что сама себе вырежу аппендицит, затащила в кусты.

Костя хмыкнул, широко улыбнувшись, и, не тратя время на пустые разговоры, крепче прижал к себе.

— Это сумасбродство какое-то с нашей стороны, но я готов уже взять отпуск за свой счет, чтоб двадцать четыре часа быть с тобой. Что ты со мной творишь?! Я думать ни о чем ином не могу, постоянно ты перед глазами, — словно в бреду шептал он, касаясь ладонями моих плеч.

— Не надо таких жертв, Кость, у нас вся жизнь впереди, — погладила я его по щеке, ощущая, как кончики пальцев колет легкая щетина. — Вдвоем мы сможем все пройти и преодолеть.

Серые тучи продолжили ронять вниз капли дождя, но сейчас он был только во благо, словно остужал наш пыл, не давал разгореться огню дикой страсти, которая полыхала внутри безудержно.

— Градов, если бы ты знал, как я тебя хочу, — мученически прошептала я, уткнувшись носом в его шею.

— Милая, это взаимно, и прекрати уже ерзать на мне. Я не железный, — касаясь моих губ, ответил он.

Его поцелуи дурманили, уносили куда-то в лазурную высь, делали меня невесомой, я с жадностью упивалась этими ощущениями, что дарили его губы и язык, и мне абсолютно не было стыдно, что мы так нагло это делаем под открытым небом.

Внутри давно уже бушевал ураган, грозящий снести все преграды окончательно, разрушить все запреты, унося подальше от людей, сомнений, косых взглядом и вечных пересудов. В эту минуту мир сузился до одной точки — сердца Кости, которое в унисон билось с моим.

— Мне пора, — шепнул он, прерывая такой сладкий поцелуй.

— До завтра, — еле шевеля губами, промолвила я, спрыгнув с него.

— Веди себя хорошо, — коснулся Костя ладонью моего подбородка, заглядывая в глаза полные слез. — Кать, ну прекрати, нельзя быть такой сентиментальной. А если и я сейчас разревусь?!

— Прости, — шмыгнув носом, добавила я: — Слезы заменяют слова.

— Что ты хочешь сказать? — ухватил Градов меня за руку, а сердце болезненно сжалось от чувств к этому мужчине.

— Док, — вытирая то ли слезинки, то ли капли дождя с лица, — я люблю тебя.

И миллиарды созвездий взорвались в моей душе, прогремели словно тысячи фейерверков на Новый год, рассыпая огромное количество горячих искр вокруг. Вознося меня в небо, помещая в другую реальность. Я с содроганием сердца смотрела в лицо Градова, который казалось пребывал где-то за гранью, боясь проронить слово, боясь, что все это волшебство рассеется словно мираж.

— Ты — моя жизнь, — произнес наконец-то он, постепенно возвращаясь в нашу реальность.

Я ощущала щекой тепло его груди и сейчас слышала только стук наших сердец, который эхом звучал в моих ушах.

Костя вернулся на рабочее место, а я еще долго стояла под водой, что стекала с небес. Стояла и не могла поверить, что все происходящее со мной — это реальность, а не сказочный, но такой короткий сон.

Промокшая, замершая, но такая довольная с идиотской улыбкой на лице, которая, пожалуй, присуща многим влюбленным, я вошла в свою квартиру. Конечно, для разнообразия можно было отправиться к Градову, благо его дом находился всего лишь в двух автобусных остановках, но решив, что доку нужно тоже отдыхать, я, прыгая по лужам, направилась к себе.

Квартира встретила полумраком из-за низких грозовых туч за окном, переступив порог и стянув мокрую одежду, я поплелась в спальню и снова какое-то необъяснимое чувство проникло в самое нутро, заставляя тело покрываться мурашками от испуга.

Накинув на плечи халат, осмотрелась: все, как всегда, но почему же тогда здесь мне кажется, будто тысячи глаз наблюдают за мной. Может всему виной сама обстановка и кадры из памяти, когда мы еще встречались с Олегом?!

— Похоже спальня сама намекает, что пора сделать ремонт, — пробурчала я себе под нос, отравляясь в душ.

Шум воды успокаивал, вводил в нирвану, тело начало расслабляться и уже дурацкие мысли о полтергейсте, или что там еще может присутствовать потусторонние на моей жилплощади, постепенно рассеялись.

Замотавшись в полотенце, я вышла из ванной комнаты с намерением порадовать желудок хотя бы чашкой кофе, но звук мобильного заставил свернуть на полдороги в спальню.

— Ничего себе, семь пропущенных, — присвистнула я, перелистывая список на экране телефона, который к тому времени уже перестал разрываться. Только собралась отбросить мобильный в сторону, как он снова ожил в моих руках.

— Да, слушаю.

— Катерина, — прорычал мужчина мне в ухо с такой громкостью, что пришлось немного отодвинуть телефон.

— Андрей Борисович? — хлопая ресницами, пробормотала я в ответ.

— Да, он самый. До вас невозможно дозвониться. Я, конечно, понимаю, что женщине надо звонить несколько раз, сначала, чтоб она нашла свой телефон, а потом ответила, но вы просто бьете рекорды.

Я даже растерялась от подобной наглости, но все же улыбка сама собой расплылась на моем лице, все-таки люблю мужчин с чувством юмора. Ведь когда-то Костя и покорил мое сердце именно этим. И пусть временами мне казалось, что он перегибает палку, но все равно продолжала заливисто хохотать над шутками.

— Спасибо, что не отправили ко мне отряд МЧС. Я была в душе, если вас это успокоит. Кстати, чем обязана?

— Ваш рисунок выстрелил, — фыркнул он.

— Рисунок? — потерла я переносицу, пытаясь понять куда Андрей клонит.

— Кать, у вас память девичья!

— Знаете что, капитан, на девичью память жалуются те, кому давно пора жаловаться на старческий склероз, — как можно серьезнее произнесла я.

— Вот уж спасибо, — пробурчал он, — помог называется, еще и комплимент отхватил.

— Расслабьтесь, товарищ полицейский. Что там касательно рисунка, что-то удалось выяснить?

— Удалось, — пропел он: — А вы фартовая девушка. Один хороший человек неплохо знает вашего бегуна.

— Да ладно, — хлопнула я в ладоши, зажав телефон между ухом и плечом, — он знает где его найти?

— Приблизительно. Только я не уверен, что вы, Катерина, сказали мне тогда правду.

— Про то, что этот парень разбил мне сердце?! — еле сдерживая смешок, поинтересовалась я: — Зрите в корень просто. Если честно он заинтересовал меня своей фактурой, мне бы хотелось написать его портрет, — попыталась зайти с другой стороны, чтобы не вызвать лишних подозрений.

— Да? — все еще сомневаясь, переспросил капитан. — Ну это больше походит на правду. Пишите адрес.

Я схватила карандаш и быстро записала всю информацию в блокнот, параллельно проговаривая вслух.

— Спасибо, Андрей, и моя благодарность вашему коллеге. А откуда он знает, где можно найти этого Михаила? — капитан сработал оперативно, вот что значит профессионал, даже имя узнал.

— У майора дача по соседству. А внешность у вашего натурщика запоминающаяся.

Поболтав еще немного о насущных делах, я с легкой совестью распрощалась с Андреем и, накрывшись с головой одеялом, устроилась на мягкой постели. Однако уснуть долго не получалось, капли дождя отбивали ритм, ударяясь об оконные стекла, а мысли все время возвращались к минутам, проведенным с Костей, и вскоре уже узел внизу живота, который завязался еще туже, начал о себе напоминать.