Док, мило улыбнувшись, подошел ко мне ближе и протянул коробочку.

— Кать, хотел подождать до вечера, но…

— Кость, — только и смогла выдавить я из себя, касаясь нерешительно футляра.

Провела по нему кончиками пальцев, ощутив мягкость ткани. И нерешительно подняла на дока глаза, встретившись с его взором. Он боялся не меньше моего, волновался и только Господь знает, как ему сейчас было непросто.

— Открой, малышка.

Я осторожно приоткрыла футляр, словно боялась, что после этого вся моя жизнь кардинально изменится, не станет уже мне принадлежать, что я просто буду транзитным пассажиром.

В свете солнечных лучей, которые проглядывали сквозь жалюзи, голубой топаз выглядел восхитительно, я бы даже сказала — царственно. Он сиял, переливался, и бесконечно напоминал цвет глаз Кости.

Я стояла с открытым ртом ни в силах вымолвить и слова. Поражена, обескуражена, шокирована. Можно еще подобрать около сотни эпитетов к моему состоянию, но вряд они все будут способны передать то, что сейчас творилось со мной.

— Он, он великолепен, — выдала я, заикаясь, пораженная красотой камня.

— Я рад, если тебе понравилось, — улыбнулся Костя. — Топаз не просто красивый камень, он обладает определенной силой.

Я вскинула на него вопросительный взгляд, желая, чтоб Градов продолжил.

— Он помогает распутывать сложные дела, не терпит лжи, поднимает дух.

— И он обладает моим любимым цветом, — подмигнула я Градову. — Теперь можно сказать ты всегда со мной, — встала я на цыпочки и поцеловала Костю в щеку. — Спасибо, док. Для меня твой подарок бесценен.

Еще раз бросила я взгляд на камень и, аккуратно закрыв футляр, положила его в сумочку.

— Катя, я просто тебя люблю, — спокойно произнес он.

— И я тебя. Жаль мне нечего тебе подарить.

— А у меня уже все есть, — чмокнув меня в макушку, ответил мой хирург.

Несмотря на неповторимость момента, я не могла никак почувствовать себя счастливой, будто камень привязанный к ногам мешал взлететь в высь, расправляя гордо крылья. Поступок Кости был неожиданным, приятным, и хотелось разреветься, потому что словами я не могла выразить все те эмоции, которые жили внутри. Я любила его до дрожи, до разрыва аорты, жила, дышала им. Но он так и не произнес главных слов, а может и не планировал, понимал, что еще не пришло время, может не уверен в себе или во мне.

Мысли назойливыми мухами кружили над головой, а проблемы уже наступали на пятки с каждым днем все больнее и больнее.

— Куда ты сейчас? — кажется, во второй или третий раз переспросил Костя.

Я витала где-то высоко и далеко в своих зефирных мечтах и не сразу услышала его вопрос.

Кольцо из белого золота с великолепным камнем продолжало будоражить мои мысли и чувства. Очень хотелось поинтересоваться у Градова к чему оно и, значит ли, что данный подарок гипотетически намекает на переход отношений в иной статус, но я помалкивала. Слова будто застряли на половине пути и комком сидят в горле.

— Наверное заберу машину, если ее еще эвакуатор не подобрал, — пожала я плечами. Собственный голос заставил вздрогнуть, он был потерянный, отстраненный и слишком глухой.

— Кать, с тобой точно все в порядке?

— А что? Хочешь заняться моим лечением, пропишешь свечи, постельный режим?! — вскинула я бровь, поглаживая дока по груди.

— Детка, осторожнее…Организм у меня молодой, — призывно улыбнулся Костя, целуя в шею.

— Док, я не против экспериментов, но давай не будем осквернять еще и твое рабочее место, — улыбаясь, высвободилась я из его объятий.

Сделала это, конечно, нехотя, но помня прекрасно сердитую медсестру внизу на посту, желание как-то сразу пропало

— Тогда до вечера? Я часам к шести буду дома, — произнес Костя, и распахнув дверь, проводил меня до выхода.

Мы гордо прошествовали мимо недовольного взгляда медсестры, делая вид, что никого и ничего не замечаем.

На улице кипела жизнь. Сигналы автомобильного транспорта, духота, шум, вдалеке раздавались сирены машин скорой помощи. Такой резкий контраст по сравнению с больничными стенами прошелся по груди, словно клинок кинжала.

Голова закружилась на мгновение, то ли от спертого воздуха, содержавшего в себе пары дизеля и дорожной пыли, то ли от близости Градова, который настойчиво прижимал меня к себе и, кажется, не намерен был выпускать.

— Кость, мне пора.

— Да, — спокойно произнес он, но рук не разжал.

— Эй, ты вообще где?! Здесь или в другой реальности?! — щелкнула я пальцами перед его носом.

Градов улыбнулся краешком губ, ласково глядя на меня.

— Иди, — наконец-то промолвил он, и взмахнул на прощание рукой.

Я встала на цыпочки, поцеловав его в небритую щеку, потерлась носом об его шею, вдыхая аромат кожи. И еще крепче прижалась к его плечу.

— Док, я тебя люблю. Никогда в этом не сомневайся.

Костя вопросительно взглянул на меня, будто я произнесла несусветную чушь и теперь раздумывал, как понимать мои слова. Очень хотелось знать, что сейчас за мысли бродят в его умной голове, отчего он задумчивый, будто завис где-то над пропастью и прикидывает, как ловчее преодолеть расстояние до тверди под ногами. Его душевная канатная дорога раскачивалась от порыва ветра, а он продолжал упорно балансировать, не желая попросить о помощи.

— Иди, детка, — шепнул он, нагибаясь к моему уху, после чего, кажется, мое лицо сравнялось по цвету со спелым томатом.

— Костя, ты сейчас действуешь, как инквизитор, так нельзя, — погрозила я ему пальцем и направилась по своим делам.

К моменту моего возвращения на проспект — пробка рассосалась, к удивлению, никто не проткнул колеса моему автомобилю, не слил бензин и не вытащил магнитолу.

«Что ж, можно себя поздравить, неужели жизнь налаживается», — промелькнула мысль, и я поторопилась сплюнуть через плечо, дабы не сглазить.

Ожидая возвращения Кости с работы, я готовила ужин, что-то мурлыча себе под нос и виляя бедрами, танцевать я любила и петь тоже, но делать это предпочитала наедине сама с собой. Так как прекрасным слухом и тем более голосом похвастаться не смогла, а исполнять арии и прочее нравилось. В общем и получалось, что вокал — не мое, но меня это слабо останавливало.

Когда раздался звонок в дверь, я радостно направилась открывать и даже не взглянула в дверной глазок, а зря… Может зная, кто там за дверью, я б несколько раз подумала, прежде чем впускать Олега в квартиру.

— Какой попутный ветер тебя сюда занес?! — опуская приветствие, поинтересовалась я у него, стоя на пороге.

— А что я теперь должен заранее оповещать, чтоб прийти в гости к своей девушке?! — фыркнул он и, отодвигая меня плечом, протиснулся внутрь.

— Начнем с того, что я не твоя девушка. А во-вторых, ты сам недавно утверждал, что твои дела меня не касаются, так как я чужой человек, вот теперь то же самое могу сказать и про тебя.

Волокитин засунул руки в карманы брюк и теперь наглым образом рассматривал меня. Его взгляд колол не хуже иголок, обжигал. Он своими глазами, будто ставил на мне клеймо, метки, навешивал ярлыки, словно я его собственность.

От такого пристального взора стало не по себе, пожалуй, это первый раз, когда мне действительно стало страшно в его присутствии по-настоящему. Холодок пробежал по спине, заставляя съежиться, закрыться на сто замком, не подпуская его к себе ближе, чем на несколько метров. Я инстинктивно попятилась назад, будто загнанный в клетку зверь, не зная, чего именно ждала, но чувствовала, что опасность близко, ходит практически на расстоянии вытянутой руки.

Олег с усмешкой наблюдал за бурей внутри меня, да, он понимал прекрасно, что застал меня врасплох, что ему удалось меня выбить из колеи и теперь он знал в каком направлении двигаться дальше.

— А ты изменилась?! — вдруг выдал он, прищурив глаза, и я отчётливо увидела, как морщинки пролегли у него меж бровей, словно он постарел на несколько лет. — Из котенка превратилась в тигрицу. Но все равно до дрожи опасаешься меня, ведь я прав?!