Кристен никак не могла представить себе своих родителей враждующими, как это было когда-то. Конечно, время от времени между ними вспыхивали ссоры, и иногда Гаррик вскакивал на коня и уезжал на север, чтобы поостыть. Но когда ой возвращался, родители запирались в спальне, а когда они выходили оттуда спустя несколько часов, ни один из них не мог вспомнить, из-за чего же они повздорили. Все их распри, большие и маленькие, заканчивались в спальне, что служило остальным членам их семьи неисчерпаемой темой для шуток и поддразниваний.

Устав ждать, Кристен от скуки принялась выпрашивать у Эйлин сладкие орешки, которые та собиралась добавить в тесто. Девушка заговорила с Эйлин на ее родном гэльском языке, что всегда действовало безотказно. От слуг, которые были уроженцами самых разных краев, Кристен выучила множество языков и могла так же бегло говорить на них, как на родном. У нее был живой, пытливый ум, всегда жаждущий узнать что-то новое.

– Оставь Эйлин в покое, родная, пока любимый ореховый хлеб твоего отца не превратился в твердую лепешку.

Кристен виновато проглотила оставшиеся орешки и с улыбкой повернулась к матери.

– Я думала, ты никогда не спустишься. Что это ты прошептала на ухо папе, после чего он так поспешно схватил тебя на руки и унес наверх?

Бренна очаровательно покраснела. Обняв дочь за талию, она повела ее в зал, который был пуст, потому что все мужчины, работали на берегу, перетаскивая груз на корабль.

– Тебе обязательно задавать подобные вопросы в присутствии слуг?

– Задавать подобные вопросы? Но все они видели, как он схватил тебя и…

– Ну ладно, оставим это, – улыбнулась Бренна. – Кроме того, я вовсе ничего не шептала ему на ухо.

Кристен была разочарована. Она рассчитывала услышать от матери какое-нибудь восхитительно порочное признание, потому что та всегда откровенно высказывалась на любую тему. Заметив ее разочарование, Бренна расхохоталась.

– Мне не нужно было что-либо ему шептать, дорогая. Я просто уткнулась носом ему в шею.. Видишь ли, у Гаррика есть очень чувствительное место на шее.

– И это может вызвать в нем желание?

– И притом очень быстро.

– Значит, ты спровоцировала его. Как тебе не стыдно, мама! – поддразнила Кристен.

– Стыдно, мне?! После того как я среди бела дня так приятно провела целый час с твоим отцом, хотя ему не терпелось спуститься вниз? Иногда женщине приходится брать инициативу в свои руки, если ее муж так занят.

Кристен издала звук, похожий на сдавленный смешок.

– И он не возражал, что ты оторвала его от такого интересного занятия – наблюдать, как перетаскивают ценный груз на его корабль?

– А ты как думаешь?

Кристен улыбнулась, отлично зная, что он вовсе не возражал.

Ее мать и по поведению, и по внешнему виду сильно отличалась от обычных матерей. Помимо того, что у нее были иссиня-черные волосы, выдававшие ее кельтское происхождение, и ласковые серые глаза, она выглядела слишком молодой, чтобы иметь взрослых детей. Хотя ей исполнилось почти сорок, она казалась значительно моложе.

Бренна Хаардрад была необычайно красивой женщиной, и Кристен повезло, что черты лица она унаследовала от матери, хотя высокий рост, золотистый цвет волос и аквамариновые глаза достались ей от отца. По крайней мере, ей следовало благодарить Бога зато, что она не была такой высокой, как ее отец и братья. Бренна так и делала, хотя здесь, на севере, необычный рост дочери не доставлял ей проблем, которые могли бы возникнуть, живи она где-нибудь в другом месте, поскольку норманнские мужчины большей частью были выше нее. Однако на родине Бренны это могло бы стать серьезным недостатком, поскольку там большинство мужчин были бы ниже Кристен.

– Надо полагать, ты ждала меня не для того, чтобы задавать свои неуместные вопросы? – поинтересовалась Бренна.

Кристен опустила глаза.

– Я надеялась, что ты поговоришь с папой, тем более что он сейчас в таком прекрасном настроении, и попросишь его…

– ..отпустить тебя в плавание вместе с братом? – закончила за нее Бренна, качая головой. – Почему это путешествие так важно для тебя, Кристен?

– Я хочу найти себе мужа. – Наконец она сказала то, в чем не решалась признаться своему отцу.

– И ты не надеешься найти себе кого-нибудь подходящего здесь, дома?

Кристен заглянула в ласковые серые глаза.

– Я никого не могу полюбить здесь, мама. Так, как ты любишь папу.

– А ты перебрала всех своих знакомых?

– Да.

– Надо ли это понимать так, что ты не выйдешь за Шелдона?

Кристен кивнула, хотя до этого решила, что пока не будет сообщать об этом родителям.

– Я люблю его, но так же, как люблю своих братьев.

– Значит, ты хочешь выйти замуж за чужеземца?

– Но ты же вышла замуж за чужеземца?

– Но мы с твоим отцом были долго знакомы, прежде чем решили, что любим друг друга, и поженились.

– Я думаю, мне не потребуется так много времени, чтобы понять, что я влюблена. Бренна вздохнула.

– Ну что ж, я постаралась вооружить тебя знаниями, которых не было у меня, когда я познакомилась с твоим отцом. Хорошо, родная, я поговорю сегодня вечером с Гарриком, но не надейся, что он изменит свое решение. И в этом я с ним согласна, потому что тоже не хочу отпускать тебя с твоим братом.

– Но, мама…

– Дай мне закончить. Если Селиг вовремя вернется из плавания, мне кажется, можно будет уговорить твоего отца отправиться на юг, чтобы поискать тебе мужа.

– А если он вернется лишь к концу лета?

– В таком случае придется подождать до весны. Раз уж мне суждено разлучиться с тобой, я хотела бы, чтобы это произошло как можно позже. Если только, конечно, ты не жаждешь заполучить себе мужчину прямо сейчас?

Кристен покачала головой. Этого она совсем не имела в виду. Ей просто хотелось уехать отсюда, подальше от той опасности, которую представлял собой Дирк, но она не могла сказать этого даже матери, потому что в этом случае та скорее всего сама решила бы разобраться с ним.

– Но тогда я буду еще на год старше, – напомнила Кристен, надеясь, что это соображение сможет поколебать мать.

Бренна улыбнулась тому, что дочь даже не сознает своей привлекательности.

– Поверь мне, твой возраст не имеет значения. Они везде будут драться из-за тебя, едва лишь узнают, что ты ищешь себе мужа, точно так же, как дрались и здесь. Лишний год ничего не изменит.

Кристен не стала продолжать разговор. Они уселись возле открытой двери, через которую в дом проникал теплый ветерок и дневной свет. Огромный каменный дом, построенный прадедом Кристен, не имел окон, чтобы лучше хранить тепло во время зимних холодов. Кристен помогала Бренне ткать гобелен, поскольку у той не хватало терпения заниматься этим в одиночестве.

– Что бы ты сделала, мама, если бы тебе очень хотелось уплыть на этом корабле? – под влиянием порыва внезапно спросила Кристен, Бренна рассмеялась, решив, что дочь смирилась с поражением.

– Я пробралась бы тайком на борт и хорошенько спряталась посреди тюков с грузом дня на два, до тех пор, пока мы не отплыли бы подальше от берега.

– Ты правда поступила бы так? – спросила Кристен, недоверчиво глядя на нее округлившимися глазами.

– Нет, родная, я просто тебя поддразниваю. С какой стати я захотела бы уплыть от твоего отца?

Однако семя упало на благодатную почву, и Кристен уже не могла думать ни о чем другом. Конечно, ее мать всего лишь шутила, фантазируя, как она спряталась бы на корабле, но в этой шутке была та доля правды, которая не давала Кристен покоя. Бренна обладала достаточной смелостью, чтобы сделать это, ведь она порой решалась и на более отчаянные поступки. Разве она не отважилась в самый разгар зимы, когда ее украли незадолго до их с отцом свадьбы, обойти пешком вокруг фьорда, чтобы вернуться к Гаррику? Кристен может быть такой же смелой. Одним ударом она сумеет избавиться от Дирка и отстоять свою независимость, а кроме того, это будет настоящее приключение. Именно мысль о приключении подогревала ее больше всего.