– А этот? – Сэм прервал ее раздумья, протянув очередную историю. Речь шла о молодом человеке, находящемся на поздней стадии заболевания. У него уже развилось слабоумие, и Зоя понимала, что его дни сочтены. Борьба за его жизнь велась на протяжении нескольких месяцев, и теперь Зоя мало чем могла ему помочь, разве что заботилась о комфорте, утешала его возлюбленного и ежедневно навещала.

Выслушав ее объяснения, Сэм покачал головой. Ему никогда еще не приходилось сталкиваться со столь своеобразным контингентом и с такой изобретательностью по части лечения; Зоя обладала такой бездной сострадания, что он был готов упасть перед ней на колени как перед святой. Она делала все, что в человеческих силах, и даже больше, применяя новые антибиотики, болеутоляющие средства, не брезговала даже новомодным глобальным подходом. Она пыталась взять болезнь и приступом, и измором и не сдавалась до самого конца.

– В конце концов, нам повезет, – пообещала она грустно. Многие не доживут до этого счастливого дня. Среди многих теперь находится и она.

– Один раз им уже повезло: ведь они набрели на тебя! – Он смотрел на нее с возрастающим восхищением. Сэм всегда был к ней неравнодушен, а теперь и подавно. Она воплощала в себе лучшие черты эскулапа и при этом была приятным человеком, чего нельзя сказать о многих их коллегах. Он подозревал, что причиной происшедшей с ней перемены стала смерть от СПИДа ее возлюбленного, после которой минуло немало лет. Любила ли она кого-нибудь с тех пор? Скорее всего нет. Дик Франклин менее других мог претендовать на ее любовь. Сэму очень хотелось с ней сблизиться. Она всегда была открыта и чрезвычайно дружелюбна с ним, но он не ощущал с ее стороны нежного интереса.

Сама она последнее время считала, что не может позволить себе никакой близости. Она тщательно соблюдала дистанцию между собой и остальным миром, даже Сэмом, которого знала со студенческих лет. Ей не хотелось водить за нос ни его, ни кого-либо еще, не хотелось обманывать. Она всем давала понять, что как врач она доступна, но как женщина – ни в коем случае. Такова была единственно правильная линия поведения в ее ситуации. Она даже подумывала о дешевом обручальном колечке, чтобы на нее никто не заглядывался. Но главная ее забота теперь – стараться не думать о своем одиночестве.

Копаясь вместе с ней в историях, Сэм косился на нее и собирался с духом. В нем крепла решимость пригласить ее в ресторан. Они еще далеко не все обсудили, и он не торопился домой.

– Может, сходим перекусим, когда закончим? В соседний итальянский ресторанчик. Хочешь? – Выпалив это, он затаил дыхание. Каким же глупцом он ощущал себя сейчас! С Другой стороны, иногда чувствовал себя в ее присутствии мальчишкой и радовался этому чувству. В ней ему нравилось все без исключения. Так было всегда. С годами он стал ею восхищаться.

– Было бы неплохо, – отозвалась она. Ей и невдомек истинный мотив его предложения. Зоя тоже хотела его куда-нибудь пригласить в благодарность за предоставленную ей возможность взять короткий отпуск. Правда, ее не покидало чувство вины, что она оставляет Джейд, но он обещал приглядеть и за малюткой: каждый день по дороге из больницы домой будет ее навещать.

– Ты не врач, а настоящая палочка-выручалочка! – выпалила она, устраиваясь вместе с Сэмом за уединенным столиком в маленьком итальянском ресторанчике. Она приглядела это место несколько лет назад благодаря тишине и хорошей кухне. Впервые после совместной учебы им с Сэмом представилась возможность просто посидеть и поболтать. Оба не удержались от улыбки, когда речь зашла о том, сколько понадобилось времени, чтобы к этому прийти. На протяжении целых восемнадцати лет их пути регулярно пересекались, но они никогда не оставались с глазу на глаз – так обоих увлекала работа.

Оба заказали равиоли. Он предложил ей выбрать вино, но она отказалась. Разговор снова зашел о работе. Где-то к середине ужина она заметила его мальчишескую улыбку, теплое, дружеское выражение глаз. С ним ей было поразительно легко, даже легче, чем прежде.

– Ты хоть чем-нибудь занимаешься, кроме работы? – участливо спросил он. Сэм восхищался ею, но при этом жалел. Она так старается ради людей, а он знал не понаслышке, сколько это отнимает времени и душевных сил. Казалось, никто и ничто не в силах ее изменить. Он не мог себе представить, чтобы ей что-то давала связь с Диком Франклином или с кем-либо еще вроде него.

– В последнее время – нет. Не считая Джейд, конечно.

– Ты когда-нибудь была замужем?

Как он и думал, она отрицательно покачала головой:

– Никогда. – Казалось, ее это нисколько не удручает. Ее устраивает такая жизнь, она счастлива с приемной малышкой. Вроде бы Зою полностью удовлетворяло ее существование. Но Сэма продолжало разбирать любопытство.

– Почему? – настаивал он. – Если ты, конечно, не возражаешь против допроса.

Она улыбнулась. Какие могут быть возражения? Кроме смертельной болезни, ей нечего от него скрывать.

– В молодости мне не хотелось замуж. Единственный человек, с которым я бы не возражала соединить свою жизнь, умер более десяти лет назад, заразившись СПИДом при переливании крови. Благодаря ему я открыла клинику. Он занимался медицинскими исследованиями и многого достиг. В сорок два года ему сделали коронарное шунтирование, что его и погубило. После переливания крови он не прожил и года. Я тоже хотела заняться наукой. Меня всегда влекли неразгаданные загадки, сложные болезни. Но когда участились случаи СПИДа, я увлеклась уходом за больными.

– Если бы ты пошла другим путем, для многих это стало бы огромной потерей, – искренне заметил он. Как лечащий врач она действительно творила чудеса. Он знал о гибели ее друга, но от других людей. Пока Зоя рассказывала, он наблюдал за ней. Она выглядела грустной, но не убитой горем, и он чувствовал, что она пережила потерю, хотя с тех пор так и не нашла никого, кто сумел бы ее восполнить.

– До СПИДа меня увлекал диабет у малолетних. По-своему это тоже беда, ничуть не меньшая СПИДа, просто на него не так обращают внимание.

– Мне это тоже интересно. Только я все равно что стервятник: люблю наведаться к другим врачам, там и здесь урвать сведения, решить кое-какие проблемы, сделать то, что по силам, и продолжить полет. Наверное, это безответственность, но мне никогда не хотелось иметь собственную практику. Сплошная писанина и возня, не имеющая отношения к медицине и больным. Мне нравится конкретная работа. Не люблю терять время на контракты, страховки, собственность, политику, в которую вовлечены остальные врачи. Возможно, я так и не повзрослел. Все жду, когда наступит день и я смогу примкнуть к группе врачей, начать с ними работать, но этого почему-то не происходит. Большинство коллег производит на меня отталкивающее впечатление, и я готов разве что их подменять, как тебя. В этом случае мне достается только хорошее, а плохого удается избегать.

Его исповедь вызвала у нее улыбку. Его рассуждения походили на жалобы врачей из отделений неотложной помощи: им тоже хочется лечить, а не возиться с бумажками. Но ей этот путь был заказан: так у нее не появилась бы своя клиника.

– Ты напоминаешь мне одинокого всадника, прячущего лицо под маской. Мои больные тебя любят, ты отличный врач. Не стану тебя осуждать за нежелание заниматься всякой ерундой. Мне самой не хватает партнеров, отсюда такая загруженность. Но с другой стороны, я тоже не хочу головной боли, споров, мелочной ревности и прочих проблем. Как ни ужасно это звучит, смерть Адама позволила создать именно такую клинику, какую мне хотелось. Но я до сих пор мучаюсь от отсутствия помощи. Она есть, но только от случая к случаю... – поправилась она с улыбкой, имея в виду его.

Сэму не терпелось узнать, что означает для нее связь с Диком Франклином, но он не решался спросить.

– Ты собиралась за Адама замуж, прежде чем он заболел? – Все, что касалось ее, было ему интересно: она сама, ребенок, которого Зоя удочерила, причины, по которым она так поступила, почему ее устраивает одиночество. Эта женщина его заинтриговала.