– Ты правда будешь иногда наведываться в Лос-Анджелес?

Ее охватило беспокойство. Что, если они никогда больше не увидятся? Что, если он забудет ее, как только она скроется из виду, и переедет на другое ранчо, в другой город, прибьется к другой женщине?

– Обязательно! – заверил он ее. – Наведываться, потом возвращаться сюда. А как насчет того, чтобы ты могла жить здесь хотя бы какое-то время?

– Никогда ни о чем таком не помышляла, – призналась она, раздумывая. – Вообще-то было бы неплохо.

– Неплохо, – не то слово. Чудесно!

– Предположим, я купила бы ранчо. Ты бы стал им заниматься?

– Стал бы, – ответил он. – Только я не буду твоим наемным работником.

– Что ты хочешь этим сказать? – Она недоуменно приподняла брови.

– Не хочу, чтобы ты оплачивала мой труд, – тихо ответил он. Она видела по его глазам, что Гордон не ломается, а говорит правду.

– Как же ты будешь жить? – Ей не терпелось уже сейчас все обговорить.

– Я скопил деньжат, все эти годы работая небесплатно. Купил бы лошадей, занялся их разведением, более активно работал бы в пансионате. От твоего ранчо мне потребовалось бы только жилье и все самое необходимое для хозяйства. Ничего сложного. – Он снова притянул ее к себе. – Уверен, все получится.

У него немного поднялось настроение: он так ее любил, что был готов на все. Главное, чтобы они оставались равными партнерами, а не она содержала бы, его.

Ей понравилось его предложение. Пока он целовал ее, она обдумывала услышанное.

– Не хочу с тобой расставаться, – в который раз повторила Таня. Он понимал, что она имеет в виду свой отъезд через неделю.

– За чем же дело стало? – проговорил он хрипло. Он опять был расположен к любви. Никогда еще он не был так увлечен. Она пленила его душу и тело. – Не уезжай.

– Не могу. В предстоящие недели у меня полно дел, в частности запись нового альбома. – Потом она вспомнила о концертном турне. Одеваясь, она подробно рассказывала ему о программе, он внимательно слушал. – Поедешь со мной? – Пришлось бы выдать его прессе, но рано или поздно это все равно должно произойти, так чего же тянуть, раз они готовы?

– Поеду, если захочешь, – ответил он, задумавшись.

С одной стороны, предложение было заманчивым, с другой – пугающим. Ему хотелось находиться с ней рядом, ограждать от грязи, летевшей в нее со всех сторон. Но долго ли он продержится, став частью всей этой свистопляски? Что ж, раз он решил, что будет с ней, значит, надо хотя бы изредка окунаться с головой в ее... ее мир. Глупо надеяться, что она навсегда спрячется с ним в Вайоминге.

– Согласен, – заявил он и тут же получил благодарный поцелуй. – Но по большому счету я еще не знаю, как быть, Тан. Уж больно у тебя сложная жизнь. Ладно, что-нибудь придумаем.

Следующий его вопрос прозвучал совершенно неожиданно:

– А дети? Как вышло, что ты не завела детей? – Эта тема не давала ему покоя с первой минуты их знакомства. Она была так добра, так сердечна, что ее бездетность он считал абсурдом.

– Не представилось подходящего момента. Вечно я была замужем не за теми, за кем надо, и не тогда, когда надо, вечно меня толкали в спину менеджеры и агенты. Представляю, как бы они рвали на себе волосы, если бы я забеременела. Да они бы меня растерзали!

Он ласково кивнул, хорошо понимая ее проблемы и от всей души жалея ее. Из нее получилась бы превосходная мать.

– А как ты к этому относишься сейчас? Хочешь ребенка?

Вопрос всполошил ее.

– Сейчас не знаю... – ответила она искренне. – Несколько лет назад страшно хотела. – Тогда она пыталась уговорить Тони, но тому уже хватало детей, поэтому он отмахивался, говоря, что больше не хочет головной боли. – Врач предупреждал, что в моем возрасте это будет нелегко.

Однако слова Гордона сделали свое дело: она снова стала об этом думать и пришла к выводу, что ее желание иметь ребенка не иссякло. Таня засмеялась: Гордон произвел настоящий переворот в ее жизни. Он склонял ее к переезду в Вайоминг, к жизни на ранчо, к материнству. Она сказала ему об этом, он усмехнулся:

– Говорят, стиль жизни – и тот нелегко поменять, а тут...

– Конечно, я могу захотеть ребенка. А что, если нет?

– Твое слово – закон. – Его поцелуи опять стали страстными, он снова принялся стаскивать с нее одежду, хотя оба знали: она должна уйти еще до того, как ранчо оживет и персонал примется за работу. – Просто я подумал, как здорово, если бы мы с тобой завели своего ребенка.

Уже много лет у него не возникало таких желаний. Таня поспешила поведать ему о дочке Зои и спросила, как бы он прореагировал, если бы Зоя оставила свою девочку ей. Она давно хотела ему об этом сказать, но все не представлялось случая. Он ответил, что не видит никаких препятствий. Главное – как решит сама Таня.

Ему потребовалось сделать над собой героическое усилие, чтобы разжать объятия и позволить ей одеться. Сам он натянул джинсы и стоял посреди гостиной босиком. Будь на то его воля, он не выпустил бы ее ни на секунду. Сейчас шесть утра, через три часа им. предстояло выехать на конную прогулку, но она не хотела с ним разлучаться даже на это время.

– Представляешь, даже несчастные три часа кажутся мне вечностью! – призналась Таня, округлив глаза. – Прямо не знаю, как мы расстанемся в следующее воскресенье.

– И я не знаю. – Он зажмурился и слегка ее приобнял. – Ладно, ступай. – Он покосился на часы. В любую минуту ковбои могли потянуться из своих домиков к загону, остальные служащие – на завтрак. – Как насчет сегодняшнего вечера? – спросил он с тревогой, словно его все еще одолевали сомнения.

Она не удержалась от улыбки:

– А ты как думаешь? – Она поцеловала его на прощание, помахала рукой и побежала вверх по тропинке, наслаждаясь лучами восходящего солнца, ласкающими ее и вершины гор.

Из головы Тани не выходил Гордон и все, что они пережили вместе. Он оказался воплощением самых ее несбыточных грез. Оказывается, в этих местах ее поджидало счастье. Теперь ей предстояло многое обдумать, спланировать, решить.

Пока что она знала одно: простой техасский ковбой всего за неделю перевернул всю ее жизнь вверх дном.

Вернувшись в понедельник утром, Таня застала Зою на ногах: подруга варила кофе. Она окончательно пришла в себя, исчезла накопившаяся усталость, с которой Зоя приехала в Вайоминг. При виде Тани она погрозила ей пальцем:

– Что ты себе позволяешь? Погоди, дай догадаться. Готовишься в монахини-отшельницы? – Однажды Зоя сама придумала такую нелепую отговорку, чтобы успокоить Таниных родителей, когда их дочь упорхнула с молодым человеком на целый уик-энд.

– Вот это догадливость! – Таня широко улыбалась. На протяжении полутора суток они с Гордоном предавались безудержным фантазиям, но она была счастлива не только этим, но и чувством, которое расцвело в ее сердце.

– Значит ли это, что ты бросаешь Голливуд и переезжаешь в Вайоминг?

– Пока еще нет, – ответила Таня, наливая себе кофе.

– Мы имеем дело с легким увлечением, или скоро зазвонят свадебные колокола?

Разумеется, по истечении всего лишь недели задавать такие вопросы преждевременно, но ранчо оказывало на своих гостей волшебное действие.

– Для колоколов еще рановато, – рассудительно ответила Таня. – Он все-таки поумнее Бобби Джо. И старше. Говорит, что в Лос-Анджелес не переедет, разве что будет туда наезжать.

– И правильно говорит, – одобрила Зоя. – Твой Лос-Анджелес за пять минут превратил бы его в выжатый лимон. Рада, что ему хватило ума понять это. Дело не в том, что ему это не по плечу, просто не его стихия.

– И он так считает. После последнего родео он хлебнул этого добра и сыт по горло.

Зоя озабоченно кивнула:

– Мэри Стюарт все мне рассказала. Вчера звонил Том: он уже привел автобус в порядок. Осталось повесить новые занавески.

– Нет, ты можешь это себе представить?! – Таня с омерзением фыркнула.