Но разве можно жить, буквально в каждом видя злоумышленника? К тому же она всегда так осмотрительна, так осторожна! Правда, то и другое не помешало ей за каких-то три дня без памяти влюбиться в первого же подвернувшегося ковбоя. Это имело одно-единственное название – безумие. Однако никогда еще в жизни она не чувствована, что ведет себя до такой степени правильно и разумно, как сейчас.

Почистив зубы и натянув ночную рубашку, она залезла под одеяло, вспоминая, как он воспринял ее признание, что гимн был исполнен для него. Ей хотелось одного: увидеть его утром. Засыпая, она видела его лицо, глаза, представляла его верхом на брыкающемся мустанге, в серебристо-зеленых кожаных штанах, с поднятой рукой. Она пела ему, он улыбался в ответ.

Утром после родео, проснувшись, Мэри Стюарт услышала какие-то звуки. Накинув халат, она побежала в гостиную и нашла там Таню, одетую и взволнованную.

– Что-то случилось? – Она не стала дразнить подругу, вскочившую раньше ее и уже натянувшую джинсы и сапоги.

– Зоя... Кажется, она провела бессонную ночь. Она отказывается признаваться, в чем дело. Говорит, грипп или что-то в этом роде. Но ты только взгляни на нее, Стью! Какой ужасный вид! – Обе перебирали в уме бесчисленные болезни, одна другой опаснее, – от язвы до рака. – По-моему, ей надо в больницу, но она и слышать об этом не желает.

– Позволь, я сама на нее посмотрю, – тихо предложила Мэри Стюарт.

Но стоило ей взглянуть на Зою – и она потеряла дар речи. Зоя была бледна до какой-то зеленой прозрачности. Подруга лишилась последних сил и дремала. Мэри Стюарт немного постояла над ней и вышла вместе с Таней из ее комнаты.

– Боже, – испуганно пробормотала Мэри Стюарт, – действительно выглядит ужасно! Раз она не хочет сама обратиться в больницу, надо пригласить кого-то ее осмотреть. – Она заявила это так решительно, что Таня облегченно перевела дух.

Она сама позвонила в дирекцию пансионата и спросила, нет ли поблизости врача, который мог бы навестить больную на дому. На вопрос, в чем, собственно, дело, она ответила, что одной из ее подруг сильно нездоровится, не уточнив симптомов, но обмолвившись о возможности аппендицита или какой-то другой напасти, требующей немедленного врачебного вмешательства. Спустя считанные минуты позвонила Шарлотта Коллинз, владелица пансионатами пообещала, что через полчаса их навестит врач.

– Как ты думаешь, с ней что-то серьезное? – спросила Таня у Мэри Стюарт, пока они ждали врача.

Мэри Стюарт тревожно покачала головой.

– Хотела бы я знать! Надеюсь, что нет. Она слишком много работает. Будем молиться, чтобы все обошлось.

Шарлотта Коллинз сдержала слово: в восемь тридцать в дверь постучал доктор Джон Кронер – молодой человек, с виду спортсмен, игравший в колледже в футбол вместо занятий. Не вызывало сомнений, что он знал о предстоящей ему в доме больной встрече с Таней Томас. Он делал вид, что присутствие звезды не производит на него никакого впечатления, но ему было трудно побороть естественное любопытство. Таня наградила его теплой улыбкой и попробовала перевести разговор на Зою.

– Как вы думаете, что с ней?

Он присел и стал внимательно слушать.

– Она постоянно бледна, выглядит усталой, но до вчерашнего дня как будто была здорова. Нам она сказала, что у нее грипп и что-то с желудком. Ночью она была зеленее листа и вся тряслась. До двух часов не ложилась, а сегодня выглядит еще хуже и температурит.

– Ее мучают какие-нибудь боли?

– Она не говорит. Но такой отвратительный вид не может не иметь причины.

– Рвота, понос?

– Кажется, да. – Таня чувствовала себя набитой дурой. Врач пошел осматривать больную и закрыл за собой дверь.

Вышел он не скоро. Для него это был интересный визит. Стоило Зое назвать себя, как он догадался, с кем имеет дело. Не зря он читал все ее статьи. Для него встретиться с ней было еще большей честью, чем с Таней.

Доктор пообещал Зое, что через несколько дней ей наверняка полегчает. От него она не стала утаивать свой диагноз. Он посоветовал ей не тревожиться, лежать, пить легкие жидкости, делать все, чтобы избежать обезвоживания организма, и пытаться восстановить силы. К понедельнику она наверняка оживет. Однако ей совершенно необходима еще одна неделя отдыха. О том, чтобы в воскресенье уехать, не может быть и речи.

Это ее окончательно ввергло в транс: она не знала, сможет ли Сэм подменить ее еще неделю. Придется с ним созвониться. Ей страшно хотелось назад – к девочке, на работу. Зоя боялась, что ее недомогание указывает на надвигающуюся беду, но доктор Кронер выразил сомнение. Подобных приступов ей не избежать, но если она будет вовремя купировать недомогание, не будет оснований считать их сигналом о полном отказе ее иммунной системы.

– Вообще-то, – признался он, – вы разбираетесь во всем этом гораздо лучше меня. Я читаю ваши статьи, чтобы правильно лечить своих пациентов. Мои коллеги питают к вам огромное уважение. Представляете, мне всегда хотелось вам написать!

– Теперь не придется, раз мы познакомились. – Несмотря на бодрый тон, выглядела она отвратительно. Доктор предложил сделать ей внутривенное вливание, но она решила, что это будет обузой для Мэри Стюарт и Тани: того же эффекта она сможет добиться усиленным питьем.

– Если позовете, я примчусь и тут же сделаю вам вливание.

– Спасибо, доктор.

Кронер высказал предположение, что причиной ухудшения ее состояния могло стать высокогорье. Зоя сочла его слова разумными. Всякий раз, когда ей нездоровилось, она боялась, что в этот раз будет хуже, чем в предыдущий, но до сих пор ей удавалось быстро поправляться.

Таня и Мэри Стюарт ждали врача за дверью. Он так долго пропадал у Зои, что они разволновались еще больше.

– Ну, как она?!

– Все в порядке, – заверил он подруг. Зоя предупредила его, что никто ничего не знает и что она не собирается открывать им глаза. Врач не одобрил ее позицию, но ее решение было твердым, и Зоя, как пациент, а тем более как специалист по своему недугу, имела право на него.

– Почему вы так долго ее осматривали? – Таня была близка к панике.

Врач вышел от Зои в половине десятого. За час до этого к ним заглядывал Хартли, но Мэри Стюарт сказала, что этим утром они не будут кататься верхом. Таня попросила его предупредить об этом Гордона. Хартли пообещал, что покатается с Гордоном на пару. Если к середине дня Зое полегчает, Мэри Стюарт и Таня смогут к ним присоединиться.

– Виноват, я пробыл у нее так долго из элементарного эгоизма, – заявил молодой врач извиняющимся тоном. – Дело в том, что я большой поклонник доктора Филлипс. И не пропустил ни одной ее статьи.

Тане было приятно познакомиться не со своим собственным, а с чужим поклонником – для разнообразия. Она благосклонно улыбнулась.

– Боюсь, я злоупотребил возможностью и задал ей много вопросов о собственных пациентах. – Он действительно единственный в округе врач, разбирающийся в СПИДе, и ему много о чем хотелось бы ее расспросить.

– Жаль, что вам нечем порадовать нас, – огорчилась Таня.

– Мне тоже жаль. Я наведаюсь к больной завтра. Не позволяйте ей вставать и заставляйте побольше пить.

Заглянув к Зое, Таня обнаружила, что им не придется спорить. Зоя уже наполовину опорожнила огромную бутылку минеральной воды, но выглядит по-прежнему пугающе.

– Как дела? – осведомилась Мэри Стюарт. Зоя пожала плечами:

– Не очень-то хорошо. Он сказал, что завтра мне полегчает. Я подхватила здесь какую-то заразу.

– Как жаль!

Таня чувствовала себя виноватой. В Мэри Стюарт сразу проснулись материнские инстинкты: она стала поправлять больной постель, принесла ей сухие крекеры, кувшин лимонада на случай, если ей опротивеет простая вода, и банан для пополнения запасов калия, потерянного организмом при поносе.

– Вы такие молодцы! – На глазах Зои выступили слезы. Она пребывала в расстроенных чувствах и скучала по своему ребенку. – Я должна уехать. – Она разрыдалась, потом разозлилась на себя. – Врач думает, что я останусь еще на неделю, – произнесла она со страхом, словно это было не продление ее отпуска, а смертный приговор.