– Нет…

– По двум причинам. Состояние вашей матери было крайне тяжелым. Сама смерть бросила мне вызов, и я его принял. Люблю натягивать нос старухе с косой. А вторая причина – вы.

– Не…, не понимаю, сэр.

– Когда я был моложе, вечно выкидывал что-то подобное. И если бы моя мать была в опасности, поступил бы точно так же, как вы. Весьма изобретательно, молодой человек. Ну а теперь скажите, вы серьезно собирались найти способ заплатить мне?

Сердце Дэвида упало.

– Разумеется, сэр, когда-нибудь…

– Почему не сейчас?

Дэвид с трудом проглотил слюну:

– Но как?!

– Предлагаю сделку. У вас есть водительские права?

– Да, сэр.

– Прекрасно. Мне надоело самому водить этот драндулет. Станете доставлять меня на работу каждое утро и заезжать в шесть-семь часов вечера, чтобы отвозить домой. Через год будем считать, что вы отдали долг.

Они ударили по рукам. За весь год Дэвид ни разу не опоздал и не пропустил ни единого дня. Он всеми силами старался отблагодарить доктора за вновь обретенное здоровье матери. Чем больше он узнавал Паттерсона, тем сильнее уважал. Несмотря на вспыльчивость и взрывной темперамент, Стивен был самым бескорыстным человеком на свете, делал много добра, с размахом занимался благотворительностью и посвящал свободное время пациентам бесплатных лечебниц. По пути на работу и домой Дэвид и Стивен оживленно беседовали. Паттерсон искренне не понимал, почему Дэвид специализируется в уголовном праве.

– Зачем это вам, Дэвид? Собираетесь помогать всякой сволочи выходить сухими из воды?

– Нет, сэр. Бывает, что и порядочные люди становятся жертвами обстоятельств. Я постараюсь им помочь.

Через год Паттерсон крепко пожал Дэвиду руку на прощание и заверил, что теперь они квиты. Они не виделись много лет, но Дэвид постоянно читал в газетах и слышал по телевизору о докторе Паттерсоне:

"Доктор Стивен Паттерсон основал бесплатную клинику для детей, больных СП И Дом”.

«Доктор Стивен Паттерсон сегодня прибыл в Кению на открытие Медицинского центра Паттерсона…»

«Сегодня заложен первый камень Паттерсоновского приюта для…»

Казалось, Паттерсон ухитрялся быть одновременно в десяти местах, отдавая свое искусство и деньги нуждавшимся в помощи, больным и несчастным.

Голос Сандры вывел Дэвида из задумчивости:

– Дэвид! Что с тобой?

Он поспешно отвернулся от телевизора:

– Только что арестовали дочь Стивена Паттерсона по обвинению в серийных убийствах.

– Какое потрясение для отца! Ужасно!

– Он подарил маме семь лет спокойной жизни. Как несправедливо, что подобное случается с людьми, подобными Стивену. Он прекрасный человек, Сандра, и не заслужил такого удара. Судя по словам шерифа округа Санта-Клара, его дочь – настоящее чудовище.

Он взглянул на часы и спохватился:

– Черт! Я опаздываю!

– Но ты не позавтракал!

– Не до еды тут! Я слишком расстроен. Подумать только… И сегодня четверг…

– Ты станешь партнером, в этом нет ни малейшего сомнения.

– Место для сомнения всегда остается, родная. Каждый год один из тех, кто мечтает взлететь на самый верх, кончает в помойке и с обломанными крылышками.

Сандра обняла мужа:

– Да им чертовски повезло, что заполучили такого адвоката!

Дэвид нагнулся и поцеловал Сандру:

– Спасибо, крошка. Не знаю, что бы я делал без тебя.

– Не волнуйся, ты в жизни от меня не избавишься! И позвони, как только узнаешь новости, не забудешь?

– Конечно, нет! Сегодня мы обязательно закатимся куда-нибудь отпраздновать мой успех.

Полузабытые слова острым кинжалом пронзили мозг. Много лет назад он вот так же бросил другой женщине:

– Сегодня мы обязательно закатимся куда-нибудь отпраздновать наш успех. А вместо этого он убил ее.

Офисы фирмы “Кинкейд, Тернер, Роуз и Рипли” занимали три этажа небоскреба “Транс-Америка Пиремид” в деловой части города. Сослуживцы встретили Дэвида Сингера понимающими улыбками. Даже обычные приветствия сегодня звучали как-то иначе. Все сознавали, что перед ними – будущий партнер фирмы.

По пути в свою маленькую клетушку Дэвид остановился перед заново отделанным кабинетом, предназначавшимся для одного из новых партнеров. Он не устоял перед искушением заглянуть внутрь. Просторная комната с дорогой мебелью и личным туалетом. Из окон открывается изумительный вид на залив. Дэвид постоял несколько минут, упиваясь чудесной панорамой.

Не успел он войти в свой офис, как секретарь вскочила.

– Доброе утро, мистер Сингер, – мелодично пропела она.

– Доброе утро, Холли.

– Мистер Кинкейд передал, что хочет видеть вас у себя в пять часов, – широко улыбнулась секретарь. “Значит, мы победили! Ура!"

– Прекрасно.

Холли подошла ближе и прошептала:

– Должна сказать вам, что утром пила кофе с Дороти, секретаршей босса. Она уверяла, что вы стоите первым в списке.

– Спасибо, Холли, – кивнул Дэвид, расплывшись в улыбке.

– Хотите кофе?

– С удовольствием.

– Покрепче и погорячее?

Дэвид кивнул и направился к столу, заваленному папками, контрактами и отчетами.

Сегодня все решится. Наконец-то!

«Мистер Кинкейд передал, что хочет видеть вас у себя в пять часов. Вы стоите первым в списке…»

Дэвида так и подмывало позвонить Сандре и все рассказать, но что-то его удержало. Лучше подождать, пока все не станет ясно.

Следующие два часа он трудился, не поднимая головы, и разбирал текущие материалы. В одиннадцать вошла Холли.

– В приемной доктор Паттерсон. Просит разрешения поговорить с вами. Но ему не назначено…

– Доктор Паттерсон? – удивился Дэвид.

– Да, но…

Дэвид медленно поднялся:

– Просите.

При виде осунувшегося лица доктора Дэвид изо всех сил попытался скрыть, насколько он потрясен. Паттерсон за одну ночь превратился в изможденного старика.

– Здравствуйте, Дэвид.

– Доктор Паттерсон! Садитесь, пожалуйста! Доктор с трудом опустился в кресло.

– Сегодня утром я видел тот выпуск новостей, где показывали… Не могу передать, как огорчен случившимся.

Паттерсон устало кивнул:

– Да, такого удара я не ожидал. Теперь мне нужна ваша помощь.

– Сделаю все, что могу, – горячо заверил Дэвид. – Все на свете.

– Я прошу вас защищать Эшли. Только через несколько секунд до Дэвида дошел смысл его просьбы.

– Я… Это невозможно! Я не занимаюсь уголовным правом.

Доктор Паттерсон посмотрел в глаза молодому адвокату:

– Эшли не преступница.

– Но вы не поняли, доктор Паттерсон. Я много лет веду гражданские процессы. И могу рекомендовать превосходного…

– Мне уже звонили лучшие защитники в стране. Все добиваются чести защищать Эшли.

Он неожиданно подался вперед и схватил Дэвида за руку:

– Но их интересует не моя дочь, а известность, которую получит процесс. Все они добиваются только денег и славы, а на Эшли им плевать. Но мне не все равно. Кроме Эшли, у меня никого нет.

«Спасите мою маму… Кроме нее, у меня никого нет…»

– Я действительно хочу помочь вам, и потому…

– После окончания университета вы работали в фирме, специализирующейся по уголовному праву… Сердце Дэвида сжалось.

– Это верно, но…

– Несколько лет вы защищали преступников.

– Верно, но потом, честно говоря, сдался и перешел в другую фирму. Это было давно и…

– Не так уж давно. И вы не раз упоминали, как вам нравится эта работа. Почему вы стали заниматься гражданским правом?

– Это не важно, – после долгого молчания пробормотал Дэвид.

Доктор Паттерсон вынул написанное от руки письмо и протянул Дэвиду. Тот не развернул листок. Он и без того знал, что в нем содержится.

"Дорогой доктор Паттерсон!

Нет слов, которыми можно было бы выразить, чем я обязан вам и как ценю ваше великодушие. Если когда-нибудь вам понадобится моя поддержка, уверяю, что не придется долго меня просить”.