Зал замер.

— В городе начинается полная анархия. Тысячи солдат не желают возвращаться в казармы, где их может ожидать ловушка… Они не имеют ни крова, ни хлеба. Сегодня ночью им — революционным борцам — негде спать. Они распылены по городу и, будучи голодными, могут пойти на крайности — стать источником буйств и грабежей.

— Так надо накормить их и собрать сюда, в Таврический. Места хватит… — от самых дверей раздался низкий грудной голос с кавказским акцентом.

— Правильно! Вот голос народа! — подхватил Керенский. — Вот чем должен заниматься Совет, а не распрями! Исполком создал продовольственную комиссию. Во главе ее стоят известнейшие экономисты — наши товарищи Громан и Франкорусский. Вот они, — и он указал на «известнейших» экономистов, которых никто не знал и в глаза не видел.

— Далее, — воодушевился Керенский, — Совет должен организовать охрану города и оборону революции. Исполком создал военную комиссию, в которую вошли я и наши товарищи революционеры — подполковник военной академии Мстиславский и лейтенант флота Филипповский.

— Погодите-погодите, товарищ депутат, — раздался тот же глуховатый кавказский голос, — зачем так торопиться? Вы сказали, что ваши товарищи экономисты решат продовольственный кризис? Похвально! Можно узнать каким образом?

— Давайте не будем отнимать хлеб у специалистов, — попытался отбрехаться Керенский, — мы уверены…

— Так поделитесь своей уверенностью, — в голосе оппонента послышалась насмешка, — или разрешите заслушать предложения ваших товарищей. Что они собираются делать, как решать проблему?

— Считаю это несущественным… — занервничал Керенский.

— Да? — удивился обладатель всё того же голоса, — давайте проголосуем! — и, обращаясь к аудитории, объявил чуть громче, — кто, как и товарищ Керенский, считает конкретный план решения хлебного вопроса в Петрограде несущественным?

Ни одной руки не поднялось. По рядам побежали неуверенные смешки, настолько лицо Керенского выглядело смущенным и озадаченным. Сталин оторвался от дверного косяка, на который опирался во время дискуссии и, не торопясь, пошёл к президиуму, сопровождаемый любопытствущими взглядами.

— Защита революции своевременна и оправдана, — произнёс он чётко, приблизившись к Керенскому почти вплотную. — Для многих присутствующих это буквально вопрос жизни и смерти, а посему, позвольте узнать, какими военными силами располагают представленные нам подполковник Мстиславский и лейтенант Филипповский?

Глаза Керенского налились кровью. Он хватал воздух ртом, пытаясь сказать что-то резкое, но голос предательски осёкся, и из заслуженного эсера вырвался неприличный птичий клёкот.

— Позвольте! — оттолкнув своего коллегу, подскочил к Сталину Чхеидзе, — а вы? Что вы предлагаете? Критиковать у нас все горазды!

— Считаю, — Сталин сразу развернулся лицом к аудитории, — что в первую очередь Совет должен ясно и четко озвучить свою позицию по важнейшим для всей страны вопросам — войне и хлебу. Народ необходимо накормить, войну — закончить!

Последняя фраза, произнесенная Сталиным особенно громко, неожиданно для думских депутатов потонула в овациях.

— Популизм! — прорезался фальцетом голос Керенского, — пустословие! Нет и быть не может готовых решений для проблем, зревших десятилетия! Требуется долгая, кропотливая работа… Нет партии, способной…

— …есть, — перебил Керенского Сталин, — есть такая партия…

Из дневника Николая II:

«Лег спать под утро, так как долго говорил с Н.И.Ивановым, которого посылаю с войсками водворить порядок. Ушел из Могилева в 5 утра. Спал до 10 часов. Когда проснулся, погода была морозная, солнечная. В окно видел, как на какой‑то станции идущий на фронт полк встретил наш поезд гимном и громким «ура!». Бог даст, беспорядки в столице, которые, как я слышал, происходят от роты выздоравливающих, скоро будут прекращены… Дивная погода. 7 градусов мороза».

—---------------------

(*) В реальной истории произошло несколько столкновений с полицией и войсками. Самый кровавый инцидент имел место на Знаменской площади, где рота лейб-гвардии Волынского полка открыла огонь по демонстрантам. Только здесь было 40 убитых и 40 раненых.

(**) Непосредственным предшественником Петроградского совета явилась Рабочая группа Центрального военно-промышленного комитета (ЦВПК) под руководством Гучкова.

(***) Собственные слова Николая Суханова, сказанные Родзянко и Милюкову в день формирования Петросовета. Из авторской книги Суханова “Записки о революции”. Первое собрание Петросовета реконструировано во многом на основании его мемуаров.

(****) Скобелев Матвей Иванович — близкий друг и соратник Л.Д.Троцкого, работал в его венской газете «Правда», один из лидеров эсеро-меньшевистского блока Петроградского совета и I Съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, министр труда Временного правительства России. После Октябрьской революции член РКП(б), сотрудник Наркомата внешней торговли РСФСР, член Главного концессионного комитета СССР и председатель Концессионной комиссии РСФСР, сотрудник Всесоюзного радиокомитета. Расстрелян 29 июля 1938.

С момента появления Сталина в зале произошли еле заметные, непонятные неподготовленному глазу изменения. Так же кучковались по профессиональной и политической принадлежности завсегдатаи и гости Таврического дворца, так же бродили неприкаянные, создавая водовороты и течения, но среди них гвоздиками вросли в паркет крепкие молодые мужчины, разделив весь периметр зала на правильные геометрические фигуры так, что каждый уголок и лицо находились под присмотром. Они почти не обращали внимание на оратора, непрерывно скользя цепким взглядом по лицам присутствующих, держа правую руку за отворотом одинаковых кожаных курток — традиционной одежды автомобилистов и лётчиков. Такие же кожанки встали рядом со Сталиным, создав зримую естественную преграду между ним и беспорядочными людскими потоками.

— Угроза голода испокон веков висела дамокловым мечом над населением земли русской, — глуховатый сталинский голос звучал басовым барабаном под сводами Таврического дворца.

Колыхнулись и застыли неподвижно примкнутые штыки на солдатских винтовках. Если бы дело было летом, в спертом, влажном воздухе, нагретом дыханием сотен людей, был бы слышен полет мухи.

— Испугать голодом нашего человека проще всего. Пожара, вражеского нашествия, весеннего паводка, сносящего мосты и заставляющего ночевать на крыше, не боится он так, как слухов, что завтра в доме не окажется самой простой, непритязательной краюхи хлеба со щепоткой соли. Те, кто под Новый 1917 год организовал в двухмиллионном городе дефицит продовольствия, заслуживают самой строгой, высшей меры социальной защиты…

Зал одобрительно зашумел. Самые рьяные, перекрикивая толпу, предлагали свои собственные варианты расправы над извергами. В петлю гадов!.. Расстрелять!.. Неча на них патроны тратить — утопить в Неве, и дело с концом!.. Сталин выждал, пока крикуны выдохнутся и негромко продолжил, совсем не так, как кричали на митингах записные ораторы.

— Предлагаю от имени Совета создать специальную комиссию, способную расследовать эту постыдную провокацию, направленную против трудящихся, а также трибунал, готовый провести слушания и вынести справедливый приговор всем участникам аферы.

На этот раз крики не стихали гораздо дольше. Назывались конкретные фамилии, предлагался скорый и однозначный суд военного трибунала. Самые активные хотели приступить к слушаниям немедленно. Не шумели только думские депутаты. По бледному лицу Милюкова разливался нездоровый румянец, пальцы судорожно мяли перчатки. Исчезновение занимающегося хлебом Михаила Терещенко обрело зловещий оттенок.