Я редко матерюсь, но сегодня именно такой случай.

Косметические труды Джоанны наконец летят в мусорку; я поправляю прическу, одергиваю платье и топаю на выход. Дэнни хмуро оглядывается, ищет меня глазами. Решил, наверное, что сбежала.

– Потерял кого-то? – шучу, подкрадываясь к нему, и он широко улыбается, поправляя лацканы блейзера.

– Выглядишь отлично, не переживай, – зачем-то говорит он и добавляет: – Перекусить не хочешь?

– Нет, спасибо, после истерики я обычно только воду пью. – Дэнни недоуменно смотрит на меня, заставляя спешно уточнить: – Это шутка. Я не истеричка, честное слово. Со мной редко такое случается. Просто я не голодная.

– Тогда угощу тебя выпивкой. – Он берет меня за руку и ведет в ресторан, заказывает нам по коктейлю. Мне безалкогольный, себе – с ромом.

Мы пьем и молчим. Я снова хочу плакать. Дэнни со вздохом меняет местами наши бокалы и вдруг говорит:

– Осборн сказал, ты любишь философию.

– Как вы с ним вообще познакомились? – спрашиваю, потягивая напиток с горьковатым привкусом грейпфрута.

– После матча в субботу… Так что насчет философии?

– Тебя правда интересуют мои теории? – уточняю недоверчиво, и Дэнни качает головой:

– Нет, но я не представляю, о чем с тобой разговаривать. Думал, обсудим фильм, но… о нет, только не плачь снова.

Стоически улыбаюсь, хотя голова раскалывается. Заметка на будущее: на свидания обязательно нужно приносить аптечку.

– Может, поедем обратно? – предлагаю минут через десять вымученного диалога. Дэнни хмуро смотрит на часы и соглашается. Я поднимаюсь – и меня шатает, как нить математического маятника. К счастью, я на свидании со спортсменом, и реакция у него молниеносная. Он подхватывает меня, крепко обнимая за талию, и несет на улицу. Прижимаюсь щекой к шершавому хлопку блейзера на плече и вдыхаю аромат пряной туалетной воды. Слишком резкий запах, и я задерживаю дыхание до звезд в глазах, чтобы не дышать чужим мне человеком.

На улице не холодно, ветерок приятно щекочет лицо, а вечерний полумрак навевает мысли о поцелуях. Меня буквально ломает от желания поцеловать парня – но не того, кто стоит передо мной, а наглеца, который все это организовал. От грейпфрутово-горькой мысли становится еще хуже.

Дэнни выжидающе смотрит на меня с минуту, тянется, чтобы коснуться губами, но я отворачиваюсь и начинаю ломиться в заблокированную дверь машины.

– Я тебе противен?

– Нет, но мне плохо.

Он хмыкает и позволяет проскользнуть на пассажирское сиденье. «Нужно спросить что-нибудь о регби», – думаю устало…

– Ри, приехали, – раздается над ухом голос Веймара, и я спохватываюсь, с трудом открывая глаза. Кошмар, я уснула, что ли?! Всего один коктейль выпила, а такое чувство, что на пиратском корабле пировала сутки.

Вспоминаю, что приняла успокоительное перед свиданием, и тихо стону. Идиотка…

– Прости, Дэнни, я испортила тебе вечер, – произношу хрипло, и парень снова склоняется к моему лицу. Он все еще ждет эмоционального отклика, но при виде широких скул и полных губ Веймара мой мозг орет так, что голову прошивает болью. Я резко открываю дверь и вываливаюсь на лужайку у дома.

Да пошло оно все к черту! Не буду целоваться без желания, даже ради науки.

– Спасибо, Дэнни, дальше я сама, – останавливаю парня, взмахнув сумочкой.

– И даже мой номер телефона не попросишь? – В его насмешливом голосе проскальзывает обида, и я пожимаю плечами:

– Не люблю навязываться. Так что… Адьёс. Ауфвидерзейн. Ариведерчи… Странно, да? Слова прощания нелогично начинаются на «А». – Салютую ему сумкой и повторяю: – Спасибо еще раз, Дэнни, это было круто!

Я не оглядываюсь, потому что снова начну извиняться. Но серьезно… а чего он ожидал? Если хотел от меня сентиментального хлопанья ресницами, то не стоило вести на «Войну бесконечности». Выбрал бы романтическую комедию, и никаких проблем.

Крадусь наверх, пытаясь не спугнуть Джоанну с дядей Эндрю, которые смотрят телик в гостиной, и отключаю телефон: Мэнди начнет звонить скоро, а я не в силах обсуждать «свидание», если это можно так назвать.

Выпиваю таблетку от головной боли, героически доползаю до душа, а потом забираюсь под одеяло с невероятной тяжестью на сердце. Во-первых, завтра предстоит очередное испытание, и будет намного хуже, потому что его королевское величество Майкл Салливан вызывает во мне отторжение. Во-вторых, сегодня, будучи на подпитии, наедине с классным парнем, я все равно думала о Чарли.

Знаю, это полный бред, но мне его катастрофически не хватает, особенно сейчас, когда разум спит, опоенный, а сущность скулит от одиночества и неудовлетворенности.

Накрываю голову подушкой и включаю телефон. Оправдываюсь тем, что иначе будильник утром не зазвонит. Отправляю Мэнди смс-ку в чат: «Утром все расскажу, сейчас сплю» – и набираю Чарли. Один гудок, второй… Во мне будто вены натягиваются, а потом невидимый внутренний чертенок их отпускает, и я вздрагиваю, услышав:

– Привет, ты в порядке? – Голос Осборна сухой и настороженный.

– Меня едва не вырвало на Веймара, – каюсь, и Чарли молчит в трубку, а потом усмехается:

– Я в тебе не сомневался. Ты уже дома?

– Да, легла спать.

– И почему не спишь?

Меня колотит от адреналина, от того, что просто слышу голос Чарли. «Когда ты вернешься?» – вот что меня действительно волнует, но я уже протрезвела и не спрашиваю об этом.

– Хотела сказать спасибо.

– Не за что, детка. – Щелчок зажигалки, шумный вздох, и Осборн, будто чувствуя мое неуравновешенное состояние, отвечает на незаданный вопрос: – Я вернусь завтра. Купил тебе запоздалый подарок на совершеннолетие.

От неожиданности отбрасываю подушку и сажусь на кровати, морщась от легкого головокружения.

– Ты знаешь, когда у меня день рождения? – искренне удивляюсь. Не поленился же спросить в школе, а может даже на мою страничку в твиттере заходил.

– Двадцать первого января... У меня тоже двадцать первого, только августа. Легко запомнить.

На языке вертится целый ворох вопросов, но взмахом кнута торможу буйных единорогов и нехотя прощаюсь:

– Тогда до встречи?

– До завтра, Ри.

Я засыпаю с мыслью, что не могу дождаться рассвета, даже несмотря на предстоящее свидание с Майклом.

Ночью снится, что мы с Чарли сидим в кинотеатре на последнем ряду. Я рыдаю, рассыпая вокруг попкорн фейерверками, а Осборн клянется, что придушит продюсеров и сценаристов фильма за то, что заставили меня плакать.

Это самый романтичный сон, который я когда-либо видела.

Чарли в колледже не появляется, и я начинаю волноваться. Может, случилось что-то? Вдруг в аварию попал? Не выспался, не справился с управлением.

К обеду нервы на пределе, и когда вижу в коридоре Майкла Салливана, начинаю винить его в своем дурном настроении.

Конечно, проще позвонить Чарли, но я и так постепенно превращаюсь в навязчивую фанатку. Нет уж, пускай Осборн думает, что я адекватная и он мне не интересен.

Сажусь на подоконник, и рядом опускается Мэнди.

– Ри, да все будет хорошо с Майклом. Учтешь вчерашние ошибки, пофлиртуешь немного, – учит меня подруга, делая массаж плеч, как тренер в углу ринга.

И как ей объяснить, что я переживаю не из-за Салливана? Глаза бы мои его не видели.

– Сделаем тебе сегодня макияж попроще, чтобы слезами легко смылся, – шутит Мэнди, и я усмехаюсь. Да уж, из меня вышла бы достойная подружка Джокера.

В кармане вибрирует смартфон, и я едва не сваливаюсь с подоконника, чтобы проверить: вдруг от Чарли. Но смс-ка прилетела от… Тома Килмора. Он просит ему перезвонить.

Э-э-м… Неожиданно.

Младший брат мистера Килмора учится в Эдинбурге, мы с ним не виделись с Рождества. Когда он жил на острове, мы дружили, пару раз вместе ездили на научные конференции, но в этом году в основном лишь обмениваемся лайками в Сети.

– Привет, Томми, как дела? – спрашиваю, отойдя подальше от Аманды.