У Кэт красивый французский маникюр – это все, что я успеваю заметить. Аманда бы оценила.

…Боже, Мэнди, где ты?

Я снова проверяю входящие, мессенджеры и чаты, где она могла бы мне написать. Ничего. Ни одного слова. Она не входила в интернет со вчерашнего вечера, словно в воду канула. Меня передергивает от этого сравнения, потому что перед глазами сразу возникает образ утопившейся Трейси, с длинными рыжими волосами, в которых виднеются водоросли. Как русалка из страшных сказок.

Неужели Трейси покончила с собой из-за неразделенной любви к мистеру Килмору? Вернее, очень даже разделенной, как признался Том. Девственности-то Трейси лишилась с кем-то. Может, куратор ее отверг после близости? Но это так на него не похоже. Мистер Килмор не стал бы спать с Трейси, если не собирался строить с ней отношения. Он благородный человек.

…Рука Кэт ползет от запястья вверх по предплечью Чарли; тонкие пальцы забираются под край короткого рукава футболки, и Чарли не делает попытки освободиться. Он продолжает объяснять Кошке-Кэт правила бытия, не понимая, что она давно не слушает, а только таращится на его рот.

– Чарли – яркий мальчик, правда? – вдруг говорит прозорливая миссис Бейкер и подталкивает меня: – Иди-иди, не стой, как статуя, забирай его… Где только у Кэтрин гордость? Он ведь ее так некрасиво унизил, да еще прилюдно.

О, я могу целую оду сочинить на тему, куда от прикосновений Осборна исчезает гордость. Раз – и нет ее. Как магия, ломающая устои и принципы. Если бы Чарли решил править миром, то преград на его пути не возникло бы. Вот только Чарли не мечтает о власти. Он хочет просто жить. Забрать сестру от деспота-отца, учиться, работать…

Я тяжело вздыхаю, задаваясь опасным вопросом: что будет с нами? Через полгода, через год? Сто осборнов из ста, что будущее нас удивит.

– Чарли, прости, что отвлекаю, но мне нужно поговорить с Джерри, – произношу громко и вежливо, стараясь не выдать, как мне больно смотреть на чужие руки, которые нагло касаются моего парня.

– Да, хорошо, я сейчас, – поспешно отвечает он, даже не повернув ко мне головы, и я замечаю промелькнувшую улыбку на лице Кэт. Наивная, на что она только надеется? Чарли всего лишь собирается с духом, чтобы извиниться, потому что я попросила.

– Тогда встречаемся через десять минут на стоянке, – уступаю миролюбивым тоном, игнорируя змею ревности, которая душит меня.

Чарли – мой. Он ведь мой?

Стоп. Разве так можно говорить о человеке? Он же не вещь. Но пока я под моросящим дождем разговариваю с Джерри, который вознамерился объехать самые злачные места острова, в голове у меня крутится виниловой пластинкой лишь один мотив: «Чарли – мой! Он ведь мой?» Увы, я не знаю. Слишком непредсказуемый он, чтобы дать однозначный ответ.

К семи вечера, уставшие, как хоббиты в Мордоре, мы возвращаемся домой. Солнце село, смысла и дальше колесить по острову нет. Джерри так ничего и не нашел, кроме двух проституток из Ардроссана, которые навязались ему в старом клубе. Джерри не повелся на дамочек, и их доставили в участок.

Кажется, мы сильно прибавили работы сержанту Салливану. У нас очень низкий криминальный рейтинг, серьезных преступлений вообще не происходит, разве что мелкая торговля травкой в темных подворотнях или – на крайний случай – пьяная потасовка. А тут вам и утопленница Трейси, и склад наркотиков, и пропавшая Аманда, а теперь еще и проститутки-путешественницы.

Мне трудно судить, насколько он хороший профессионал, наш сержант. Думаю, когда нет серьезного вызова в работе, постоянного напряжения, то и навыки притупляются. Надеюсь, он вызовет инспектора с материка, если сам не справится с поисками Аманды. Лишь бы в Салливане не взыграли амбиции.

Я рада только одному: что Чарли рядом. Окутанная его энергией, чувствую себя в безопасности, как в коконе. Мы выходим из джипа, и я уже собираюсь пригласить Осборна в дом, наплевав на мнение дяди Эндрю, но сосед вдруг хмурится и говорит:

– Кстати… Кэтти была в курсе, что мистер Килмор неровно дышал к дочке преподобного Мартина. Вроде как даже слухи ходили среди девочек. Ты знала?

– Нет, первый раз слышу.

Я вообще никогда не шушукалась по углам, слишком занятая учебой. Интриги и козни проходили мимо меня, как пыль на дороге. Я же не останавливаюсь, чтобы изучить и рассмотреть пыль. Это пустая трата времени.

– Что если твой препод и правда убил девушку, или, например, довел до суицида? У него жена беременная, он достойный, уважаемый гражданин вашего райского муравейника. Переспал с фанаткой, поддался слабости, а она начала преследовать…

Я набрасываю капюшон толстовки на голову и закрываю уши ладонями.

– Замолчи! Это бред, ересь! Мистер Килмор никогда бы так не поступил, да еще с Трейси! Она же была само совершенство. Это как опорочить святую. Тем более он близкий друг преподобного Мартина.

– Ты удивишься, но идеальных людей нет, – усмехается Чарли, глядя на меня, как на маленькую пустоголовую девочку.

– Все равно он не стал бы! – возмущаюсь, невольно вспоминая, как вчера встретила мистера Килмора на холмах и испугалась. В душе начинает рождаться подлое, предательское подозрение, которое заставляет меня еще агрессивнее вести себя по отношению к Чарли. – Это не он, я просто знаю!

– Ни в ком нельзя быть уверенным.

– Действительно. Прости, забыла, с кем разговариваю. Но я скорее поверю, что такой, как ты, совершил преступление от скуки, чем в то, что мистер Килмор мог обидеть Трейси.

Слова срываются легко, как колючий снег с еловой ветки. Я понимаю, что ляпнула глупость, когда звуковая волна моего беспочвенного обвинения проникает в Чарли. Его глаза леденеют, и я вижу того высокомерного Осборна, каким он был в нашу первую встречу. На его лицо наползает маска заядлого циника с фирменной ухмылкой и арктическим морозом в голубых глазах.

– Такой, как я? Забавно… Что же ты тогда бегаешь за мной, а не за кем-то более благородным? Нравится щекотать нервы с плохими мальчиками, Ри?

Он складывает руки на груди, ожидая ответа, и я смотрю на край короткого рукава, которого касались пальцы Кэт. Ревность снова вспыхивает во мне, раздирая здравый смысл в клочья в одно мгновение.

Кто мы с тобой, Чарли?

Кто мы?

Две параллельные, которые пересеклись, как стрелки часов. Тик-так… Сколько у нас еще времени вместе? Месяц, а в лучшем случае – три?

– Ты для меня всего лишь новый опыт. Как и я для тебя, – высказываю сожаление, которое пожирает изнутри.

Чарли с уважением вскидывает брови и смотрит с одобрением. Он устал, как и я, а усталые люди бывают неоправданно злыми. По своему отцу знаю. Мы с Чарли попали в воронку дурного настроения и пытаемся сделать друг другу больно из страха, потому что будущее движется на нас тайфуном. Один шанс из тысячи, что выберемся вместе, не расцепив рук. Один шанс из тысячи – это почти ничего.

Чарли подхватывает пальцами прядь моих волос, которая щекочет лицо, и заталкивает ее под капюшон. У Осборна круги под глазами, обычно яркие губы пересохли и побледнели, а ветер нещадно треплет его светлую густую челку.

– Молодец, быстро научилась бить по слабым местам. Я тобой горжусь, детка, так держать.

– А разве я что-то говорю не так? Или после того, как убьешь отца, ты заберешь меня с собой в свой распрекрасный ад, и мы заживем припеваючи на могиле Джейсона Осборна? Не ври ни себе, ни мне. Мы скоро разъедемся по разным странам, и что дальше? Разве у нас есть будущее, Чарли?

– У нас его никогда и не было. Ты с самого начала это знала, я ничего от тебя не скрывал. Ты сама ко мне пришла.

– Я пришла, потому что ты меня позвал.

– Серьезно? Что-то не припомню. – Он хмыкает, и от его кривой улыбки сердце заходится от отчаяния. Я пытаюсь поймать его взгляд, помириться, но Чарли уже отгородился от меня стеной сарказма, выложенной из ледяных кирпичей. Мой голос смягчается, когда я напоминаю:

– Ты позвал меня молча.

– А теперь я молча иду домой. Я несколько суток нормально не спал.