В январе я бы вообще не поверила, что такое возможно, а сейчас вся моя жизнь до встречи с Осборном кажется сном. От этого еще смешнее вспоминать, что в минуту знакомства я мечтала разукрасить его наглое лицо кислым черничным пирогом. Меня тоже можно понять: когда в соседнем доме поселился Чарли, я думала, что мой мир перевернулся с ног на голову. Но нет – он просто встал на место.

Мне плохо, мне страшно. Зачем я сюда полезла?! Где были мои мозги?! Я нахожусь между небом и землей и не чувствую ног. Я пристегнута к инструктору, но от этого не легче. Он ведь у меня за спиной, а мне придется смотреть вниз.

– Не могу. Чарли, не могу! Выпустите меня, отстегните!

Из памяти вылетели все инструкции и упражнения, в мыслях апокалипсис и три всадника на единорогах. Боже, почему я не осталась дома?!?! Осборн успокаивает меня, сжимает мою руку, затянутую в дутую перчатку, и поправляет широкие парашютные очки, которые закрыли мне пол-лица.

– Ты все сможешь, Ри, просто смотри на меня. Я упаду первым, хорошо? Через сорок секунд я уже буду тебя обнимать.

Для Чарли это не первый раз, и он абсолютно собран и расслаблен, а может, только притворяется ради меня. Его лицо тоже закрыто парашютными очками, и они отливают ярким радужным светом. Он еще раз проверяет на себе экипировку, одергивает воротник облегающего черно-белого костюма, который сидит на нем как влитой, а потом смотрит мимо меня, на инструктора, и кивает.

– Нет-нет-нет, – начинаю верещать я, но Чарли легко целует меня в губы и делает шаг назад, к самому краю плоскости, которая отделяет принца от бездны.

– Лети за мной, детка! – кричит он беззаботно. Улыбается и падает назад. И я как магнитом притянутая, не думая, падаю следом за ним, преодолевая невидимый барьер внутреннего протеста. Ш-шух! Дыхание спирает, и во мне будто пробки выбивает, я мгновенно выгораю от напряжения. Ничего не вижу. Ору, как бешеная, но вспоминаю, что нужно правильно дышать. Делаю глубокий вдох, и вдруг в глазах светлеет. Я сталкиваюсь с потоком ветра, но сила притяжения сильнее, поэтому лечу вниз, как ястреб, расправляя крылья, и скоро панику внутри перекрывает адреналином.

Уже не замечаю, визжу или нет, меня захватывает эйфория. Сто осборнов из ста, конец мироздания и его начало. Я несусь в свободном полете со скоростью света – если разделить ее на два и убрать семь нулей. Наконец я различаю Осборна. Он улыбается, невыносимый человек! Желание снова взять его за руку тянет меня за ним, и я тоже начинаю улыбаться. Тридцать секунд – и раскрывается парашют, я резко взмываю вверх и тут же плавно балансирую вниз, как сквозь вату, а не воздух.

Чарли был прав. После приземления я все еще жива. Даже живее обычного. Инструктор отстегивает меня, и я на негнущихся ногах бросаюсь к Осборну, опрокидывая его, и мы катаемся по мягкой траве, как дети, вдыхая аромат полей, гор и нашего личного счастья. Оно, как и прежде, мандариново-синее, с новым оттенком апрельского неба, с которого я только что упала.

27 июля. Ночь невероятно теплая, полнолуние. Мы сидим на деревянной скамейке среди вереска, на холмах, куда отправились прогуляться в последний раз перед отъездом, и смотрим на звезды. Воздух свежий, слегка пряный, со сладковатым привкусом. Люблю вересковый мед.

Я тихо напеваю и пристально разглядываю своего парня, потому что это мое любимое занятие. Чарли – знак бесконечности. Он импульсивный. Непредсказуемый, как «Моя жизнь». Он принц, идущий по канату. Ответы на все мои вопросы. Он как Большой взрыв. Я говорю ему об этом, и он улыбается. Мы – это рецепт нашей собственной вселенной. Это даже лучше, чем лучший в мире торт.

– А ты кто в рецепте? – спрашивает он.

– Не знаю, пока не поняла.

– Значит, задай правильный вопрос. Когда рождается вселенная?

– Э-э-м… Когда ты смотришь на меня? – подкалываю, но потом выбираю вариант посерьезнее: – Когда Большой взрыв происходит с правильной скоростью.

– Супер. Боль всей моей жизни вместилась в проблему скорости. Хотя, так и есть… Я ошибался в чем-то когда-то, «происходил» слишком быстро и возвращался в состояние пустоты. Но потом я увидел тебя в окне… Господи, я чуть не умер тогда. – Он усмехается и целует мою прохладную щеку. – В тот момент я осознал, что всю жизнь искал тебя. Я просто не знал об этом. Ты – моя правильная скорость, детка. Ты придала всему смысл.

У меня нет слов. Могу только восхищенно выдохнуть. Я мелко дрожу, но не от холода. Так на меня влияет он. Я как звенящая струна рядом с Чарли. У меня сердце ухает в пятки, когда я осторожно перебрасываю одну ногу через его колени, чтобы сесть лицом к лицу, и он держит меня настолько крепко, что нечем дышать.

Мои распущенные волосы треплет мягким весенним ветром, и я надеваю капюшон ветровки, чтобы порывы не мешали. Склоняю голову и целую по очереди удивительные голубые глаза с темными ресницами, щеки, россыпь родинок на скуле и ловлю губами пульс на шее.

Я, как воск, в его руках, но нам некуда спешить. До рассвета еще далеко, и нам никто не помешает. Здесь и сейчас над нами звезды, а между нами – правильная скорость.

Нас окружает ночь, яркая луна заливает вересковую пустошь, но я не различаю вокруг пугающих теней. Есть только свет в глазах Чарли, и это самое прекрасное, что я видела в жизни.

Калифорнийский университет дал мне стипендию, и я поняла, что поступила правильно, приложив усилие и отстояв свои принципы. Для кого-то это мелочь, а для меня – важная победа.

Конечно, страшно кардинально менять свою жизнь. Это ведь страшно – рисковать, но практика совершенствует любой навык. Куда пойти, у кого попросить совета, о ком поплакать. Выбирать приходится каждый день. Год назад я сомневалась, где бы поужинать с Амандой после школы, а теперь решила, в какой стране учиться и жить с человеком, которого люблю. Мы с Чарли сделали выбор. Мы выбрали друг друга. И пусть никто не знает наверняка, куда мы придем, но каждый шаг куда-то ведет, каждый вдох что-то да значит…

Я цинично хотела купить себе «подопытных кроликов» и едва не стала жертвой насилия. Мистер Килмор поступил, как трус, и потерял смысл бытия, о чем будет сожалеть до конца дней. Трейси предала саму себя и исчезла, как русалка, в темных водах. Она не указала имя своего соблазнителя и обрекла Джейсона Осборна на смерть, этим самым толкнув нас всех в новый вихрь. Алистер малодушно помешал расследованию, потому что хотел сломать Чарли, и приблизил собственный конец… Цепочка событий – как стук сердца, отсчет последних секунд. Так в окнах гаснет свет. Это, наверное, Рок. Трагедия, в которой нет продолжения.

Аманда сказала Тому «да» и дала им шанс, несмотря на статистику и нежелание покидать остров. Мои родители сказали друг другу «нет» – и дали себе свободу, о которой мечтали много лет. Чарли нашел выход из темноты и спас других людей. А потом мы с ним спасли друг друга… Цепочка событий – как стук сердца, первые секунды жизни. Так в окнах загорается свет. Это, наверное, судьба. Поток, который преодолевает препятствия и несет нас вперед, наполняя смыслом.

Мистер Килмор говорил, что на каждом этапе взросления желательно получить достаточно опыта, нужного для становления личности. Пожалуй, весь недостающий опыт подросткового возраста я получила за те месяцы после моего 18-го дня рождения, которые провела по соседству с самым непредсказуемым парнем на свете.

Да, я буду совершать новые ошибки, и другие люди тоже их совершат, и, возможно, мы снова попадем в воронку обреченной случайности. Но я готова, потому что слышу шепот вселенной и иду на ее зов. Он звучит в моем сердце, в моих идеях и мечтах, звучит в голосе Чарли, когда он говорит, что любит меня.

Я тоже люблю тебя, Чарли. Я люблю этот мир, люблю «Мою жизнь». Мы изобрели ее вместе, помнишь? Когда сидели в окнах напротив, два пятна света среди темных вересковых холмов, и ты попросил тоскливо: «Расскажи мне сказку на ночь, детка».