- Маний, там вообще полный бардак, что ли? - уточнил я.

- Полный. Есть два десятка, которые дежурят. Те ещё куда ни шло, почти трезвые. А остальные... Не знаю, кого они ограбили, но наше вино им - капля в море. Жрут, пьют и трахаются... Да песни горланят.

- Меж собой трахаются? - без всякой надежды на оптимистичный ответ я всё-таки решил уточнить.

- И такие есть, но в основном гражданские. Таких много в лагере. Женщины, подростки вроде тебя... - легионер смутился.

- А они прям при всех это делают? Откуда знаешь?

- Так разведчик я или кто? Всякие есть. Большинство уголок поукромнее ищут, но есть и бесстыжие.

- Хм... А это вариант. Вроде бы, одарённых среди нет. Жаль, про пробуждённых ничего не уточняется.

- Позволь мне? - Анна, кажется, догадалась, что я хочу сделать.

- Нет, Анна. Мы договорились, что ты просто наблюдаешь. Иначе вся слава тебе достанется. Так нет смысла мне заниматься этим делом. Думаешь, Анний Тулий их не спалил бы лично? Или, например, Гней Тернеций. Запросто бы проткнул да придушил этот сброд своими корешками.

"Сомневаюсь", - читалось на лице Анны. Да я и сам не верил: это она быстрая, а тех двоих разбежались бы. Им когорта нужна в поддержку, не меньше, чтобы ловить беглецов. Да наверняка учат вояк противостоять одарённым разных типов. Того же Гнея после того как он выдохнется можно голыми руками брать.

- Пойду я, - сказал я твёрдо Анне, и повернулся к разведчику: - Маний, отведёшь?

- Что ты имеешь в виду? - растерялся он.

- Ну, тебя там уже знают. Свяжешь мне руки и отведёшь, скажешь, что я твоя добыча.

- Маркус! - возмутилась Анна, как всегда с каменным лицом. - Отправь меня!

- Да по тебе издалека видно, что ты воительница! Маний, без обид, но ты выглядишь более хилым, чем она.

- Так... не только сила нужна на войне, - потупился Маний. Скромняга.

- Да я не в упрёк. Кто поверит, что ты Анну пленил? - мужчина оценил стать упомянутой и просто кивнул. Он правильно сказал, не всегда нужны здоровяки, есть в армии и его типажу применение. Да и не слабак он, если уж совсем честно. Тренируется и марширует наравне со всеми. Строй держит ничуть не хуже, не считается слабым местом.

- Масер сильный, - указала Анна на брата Мания. Они вместе в разведку ходили. Тот, конечно, покрепче на вид, но именно поэтому и нельзя ему идти. Мне крепкие люди будут нужны для другого.

- Не обсуждается. Если хочешь, можешь наблюдать издалека, чтобы прийти на помощь. Но только в крайнем случае.

- Поняла, - голос женщины звучал угрюмо. Ничего она, похоже не поняла. Откуда ей знать, что такое мужская доблесть, и что мне нужно её завоевать вот этими самыми детскими ручками.

Небось, думает, что я отмороженный и мне не страшно. А мне и играть-то особо не пришлось испуг, когда Маний меня вёл в лагерь дезертиров. А вот он актёр крутой. Улыбался встречным, парой слов с некоторыми перекинулся, да меня грубо подталкивал.

Можно бы и понежнее, я всё-таки сын нанимателя. Но он грань чует, не переигрывает.

В общем, дошли мы без приключений. Пока я глаза не открываю, не смотрю на собеседников, то могу даже красивым считаться. Но зыркалки мои выдают меня. Цвет у них неестественный, кислотно-синий. Васильковый, наверное. Нет здесь женщин из будущего, чтобы точно сказать название. Мы, мужики, всегда проще к цветам относились. А в этой эпохе и подавно. Синий да и всё.

Сквозь прищур я пытался разглядеть обстановку, но лучше бы не делал этого!

Скоты! Натуральные скоты! Жрут, трахаются, да ещё и блюют в процессе потому, что бухие в говнище. А всё равно к бурдюкам прикладываются.

Да и сама обстановка в лагере такая, что любой свинарник чище покажется. Геркулес, когда авгиевы конюшни чистил, наверняка не думал, что есть место и погрязнее.

При мне один урод вскрыл живот уже умершей от его "любви" женщине и пристроил свой стручок... нет, лучше вам не знать подробностей. Хватит и того, что у меня теперь травма на всю жизнь. Нельзя такое даже представить, а уж как он догадаться-то смог? Смотрит на меня, довольно улыбается, а у самого глаза закатываются. Мерзость! Как земля таких носит! И я ещё хотел оставить их в живых. Думал, дельный совет Анний Тулий дал: если пленных приведу, славы больше заработаю. Да и просто заработаю на продаже на рудники и на игрища. Нет. Я передумал. Будем резать как свиней! Всё тут кровью зальём!

- Веди меня в укромное местечко, - зло сквозь зубы приказал я Манию. Тот и сам всё видел, и, будучи нормальным мужиком, понял, что не на него моя злоба направлена.

От отвёл меня в какой-то хлев. Самый настоящий: здесь имелись свиньи и козы, видимо украденные или с полей, или с перегона.

Чистого места в этом лагере не найти, я, чтобы не извозиться в говнище, понакидал соломы и уселся на неё, забравшись подальше в угол.

Стены хлева сделаны просто частоколом, не настоящие, не плотные, так что для моей задачи подходит.

- Маний, давай-ка мы с тобой поорём, будто ты меня насилуешь. А то мало ли кто за нами наблюдал.

Поорали, но вышло так себе. Уж слишком мы оба на взводе были. В итоге Маний хлопнул себя по щеке, и приставил палец себе к губам. Я догадался, что это он так сымитировал, что вырубил меня.

В аурном зрении я увидел тень, отходящую от сарая. Значит и в самом деле есть в лагере трезвые, кто смотрит за порядком. Правда понятия не имею, что в такой обстановке может считаться таковым.

- Защищай меня пока. Потом ты уснёшь, но не бойся. Я за тобой присмотрю.

Я уселся поудобнее, насколько это возможно, и принялся пробуждать свой Дар. Минут десять мне нужно, а, может, и больше. Всё-таки обстановка не способствует расслаблению. Я на нервах и на взводе. Злость кипит во мне настолько, что вот-вот паровыпускник сорвёт!

Только как ни странно от такого нервяка Дар пробудился гораздо легче, почти сразу. Обдумаю потом, но первая мысль - мои ощущения сейчас сродни моменту нахождению на грани жизни и смерти. Гормоны кипят, нормальных мыслей нет, одни зверские инстинкты остались.

Туман поплыл очень плотный и первыми затихли звери в хлеву.

Маний продержался чуть дольше благодаря повязке на лице, но тоже отрубился: я слышал, как звякнули доспехи при падении. Мог бы и присесть, знал же, что будет! Зря его предупреждал, что ли?

Я не контролировал обстановку в лагере, только каким-то шестым чувством понимал, что вот ещё один присоединился к групповому сну. Вот ещё двое. И ещё. А вот на одного стало меньше. Наверное, умерла одна из жертв этих извергов. Блаженно, во сне.

Остановился я только когда почувствовал, что новые существа больше не засыпают. Значит, или убежали, или все спят.

- Так, бравые войны. Обстоятельства изменились. Я лично посмотрел, что тут творится. Режем всех!

Я ожидал чего угодно, но только не радости. Все прям возликовали! Смутно догадываюсь, что, должно быть, Масер им рассказал, что здесь творится. А они ребята простые, именно так представляют себе справедливость. Веселее, конечно, зверьми эту мразь затравить, но это ж придётся делиться удовольствием с толпой незнакомого народу. Лучше уж самолично нести в мир "добро".

«Ваэ виктис!» Горе побежденным! Этот принцип - одна из форм римской культуры, можно сказать, столп, поддерживающий общество. Римляне не жалеют врагов, особенно находящихся у них под пятой. Где-то здесь же лежит и их любовь к гладиаторским побоищам, публичным казням и прочим кровавым формам древнего театра. В отличие от меня, памяти из цивилизованного будущего, в них нет колебаний, нет сомнений, когда встаёт вопрос убить или не убить. Спросят только как и когда. "Право имеют", - как писал классик. А я пока ещё "тварь дрожащая".

Есть у принципа и ещё более гнусная сторона: дезертиры именно так поступали с захваченными людьми, руководствуясь всё теми же упомянутыми словами. Многие и в частной жизни применяют его к рабам, бывает, что и к слугам-негражданам. И это не осуждается. Римское право, которым так восхищаются в будущем, очень избирательно. Оно не для рабов и чужаков.