Майя упиралась. Тина могла ее понять.

— Я хочу найти его раньше, чем найдет служба безопасности, — пытался объяснить ей Петр Гольдштейн. — И надежно спрятать.

Майя не верила.

— Я ничего не скажу, — повторяла она одно и тоже.

Так ничего не добившись от Майи, Петр Гольдштейн уехал на работу.

— Извини, — сказала Майя Тине напоследок. — Мне Сашка запретил говорить, где его можно найти, и тебе в том числе.

Утром, приехав на работу, Петр Гольдштейн одним из первых узнал новость.

— Нашли, — поспешил сообщить практикант Геннадий. — Привезли на моем дежурстве. Никаких документов, но на вид не старше меня. Наши вообще не верят, что это он.

— Почему же? — спросил как можно спокойнее Петр, стараясь не показать свое волнение.

— Так говорю же, молодой слишком.

— Астахов его узнал?

— Я не знаю. Велели передать, что в десять совещание.

Тремя минутами позже Петр Гольдштейн и сам получил сообщение о предстоящем совещании во втором отделе.

«Ни поговорить, ни предупредить, ничего не успел», — сокрушался он, с ужасом представляя, что будет, если на совещании прозвучит имя дочери.

Совещание проходило в закрытом формате, то есть собирались только несколько человек.

Начальник второго отдела, Егор Тришкин, не скрывая своего удовольствия, сообщил, что теперь дело двинется быстрее, и за эту веревочку они вытянут всю преступную сеть. Как и подобает начальнику отдела по борьбе с терроризмом, он был уверен, что за этим делом скрывается заговор общесетевого масштаба.

То, что Петр Гольдштейн услышал от дочери, ставило под сомнение масштабность преступления. Хотя полной уверенности не было и у него. Этот Александр мог быть связан с более крупной рыбой, и об этих связях дочь просто могла не знать.

Егор Тришкин сам вызвался вести допрос, и Петру Гольдштейну ничего не оставалось, как сидеть в смотровой комнате, наблюдая за происходящим через экран.

Если бы не та информация, которую выложила ему дочь, он бы и сам не поверил, что перед ним опытный преступник.

Мальчишку успели изрядно избить еще до того, как переправили на верхний этаж, и он сидел перед Егором Тришкиным, опустив голову и отвечая на вопросы тихим и дрожащим голосом.

— Ты признаешь то, что тридцатого мая этого года в двадцать два пятнадцать совершил взлом Главного Сайта и произвел изменения в рейтинговой шкале Евгения Астахова?

Допрашиваемый неуверенно кивнул, на что Тришкин ухмыльнулся и сказал:

— Отвечай — признаю.

— Признаю, — тихо повторил паренек, не поднимая головы.

А у Петра Гольдштейна комок подкатил к горлу.

— Зачем ты это сделал? — продолжал следователь.

— Я хотел только попробовать…

— Говори громче, наш разговор записывается, — перебил его Тришкин.

— Я хотел попробовать, получится или нет. — Он попытался сказать громче, но голос получился хриплым.

— Что именно получится?

— Повысить рейтинг.

— Получилось?

— Да.

— Кто тебя научил этому?

— Я уже говорил раньше… Это получилось случайно… Мы с Женькой просто поспорили…Только не бейте, я не буду больше это делать…

Сопение носом и всхлипывание выглядели довольно естественно, изображая полное раскаяние, и Тришкин брезгливо поморщился. А у Петра Гольдштейна появилась надежда на лучший исход событий, чем он предположил в начале.

— Тебя били, потому что ты врешь. Будешь говорить правду — никто и пальцем не тронет, — немного смягчил голос Тришкин.

— Я не знаю, что вы хотите, чтобы я сказал.

Тришкин выдержал паузу, раздумывая какой вопрос задать следующим.

— Я хочу услышать ответ на вопрос: кто еще кроме тебя пользуется этим устройством?

Он показал на знакомую Петру Гольдштейну установку, стоящую на тумбе возле стены.

— Никто.

— Мы обнаружили там одну программку, которая запаролена на голос. Ты можешь ее запустить?

Подозреваемый закивал.

— Говори да или нет, — приказал Тришкин и включил устройство.

— Там голосовой пароль только у Гуляки — это такая игра.

Петр Гольдштейн не видел, но хорошо представлял, какое изображение появится на экране.

— Ну?

Подопечный Тришкина неуверенно подошел к устройству и сел на табуретку рядом с ним.

— Пойдем гулять? — спросила фигурка на экране.

— Привет, Гуляка, — сказал паренек, и фигурка захлопала в ладоши.

— Куда пойдем? — спросила фигурка, уступая место окну с курсором.

Установилось молчание.

— Куда можно пойти? — Тришкин чуть ли не носом уперся в экран.

— В какую-нибудь виртуалку. Нужно завести серийный номер устройства. — Допрашиваемый по-прежнему говорил неуверенно, с опаской поглядывая на Тришкина.

— Черт! — Тришкин резко отпрянул. — Как с этого устройства попасть на рейтинговую шкалу? — Он нахмурил брови, начав подозревать, что его водят за нос.

Паренек заметил изменение в выражении лица Тришкина, съежился и втянув голову в плечи.

— Я не смогу попасть второй раз… Я не помню… Мы просто играли, подбирая код… Доступ открылся случайно… А потом, когда он открылся, ну… Так, ради прикола, я добавил баллы, и оно сработало.

Тришкин сжал губы и уставился на своего собеседника, пробуравливая его колючим взглядом.

— Ты валяешь дурака. След этого устройства мы засекли в сети еще год назад. Далеко не на игровых сайтах!

— Я покупал детали, на черном рынке…

— У кого? — терпение Тришкина заканчивалось, и он повысил голос.

— Через сеть. Было много адресов. У меня полгода назад была другая приставка, отец ее разбил. Можете проверить. Соседи видели и слышали. Ему не нравится, когда я долго играю.

Петр Гольдштейн был поражен. Мальчишку явно уже успели научить, что и как надо говорить, чтобы выкрутиться. Со слов адвоката Астаховых Женя не устоял перед соблазном повысить свой рейтинг, получив неожиданное предложение от одного из своих знакомых в сети. Слава богу, что Астахов не сразу и только адвокату рассказал, что это предложение было откупом за Валентину. Ушлый адвокат сразу сообразил что по чем. «Валя, Валя, задурила голову мальчишкам».

Петр перевел взгляд на Тришкина, пытаясь понять, верит он в эту басню или нет. Если Тришкин хоть на секунду засомневается и отправит подозреваемого на детектор, никакие сопли не помогут.

Видно было, что Тришкин из последних сил держался, чтобы не сорваться.

— Ты хочешь сказать, что мы гонялись за твоим двойником?

— Я не знаю, за кем вы гонялись… Отпустите меня, пожалуйста… Меня отец прибьет, когда узнает, что я собрал еще одну приставку… Я больше не буду.

Паренек ныл так убедительно, что Тришкин не выдержал и прекратил допрос.

С Петром Гольдштейном они встретились в коридоре. Тришкин был разочарован.

— Забирай себе, — недовольно пробурчал он. — Мелкое хулиганство — это по твоей части.

Не очень вежливо было с его стороны сказать, что первый отдел занимается расследованиями случаев мелкого хулиганства, но Петр Гольдштейн проглотил эту реплику.

— Я вкачу ему неделю исправительных работ, и выпру обратно на нижний этаж, пусть с ним родители разбираются, — заверил он Тришкина.

— Проследи пару месяцев — с кем общается.

— Само собой, — пообещал Гольдштейн. — Устройство можно забрать тоже?

— А на какой черт оно мне надо? — отмахнулся Тришкин и быстрым шагом двинулся вдоль коридора.

Первым, что сделал Петр Гольдштейн, приехав домой, была установка голосового пароля на приставку из серии «развлечения для взрослых» Главного Сайта.

На вопрос жены, зачем он это делает, Гольдштейн почесал за ухом и многозначительно произнес:

— Маленькие дети — маленькие проблемы, большие дети — большие проблемы.

Ему показалось, что жена правильно его поняла, потому что больше вопросов не задавала.