Майя училась с удовольствием, Тина — без особого энтузиазма. В результате Майя перегнала Тину в рейтинге.

Майя делилась своими успехами, знакомила с новыми друзьями и по-прежнему писала о своем брате, восхищаясь каждым его шагом. Тина читала: «Сашка сказал», «Сашка считает», «Сашка хочет», и ей становилось грустно. Может, это она, Тина, по нему сохнет? Опять она превратится в «тихо влюбленную», какой когда-то была, вздыхая о Жене Астахове. И чем все закончилось?

Мама хотя и смирилась с наличием у Тины подруги с нижнего этажа, но каждый раз, когда Майя приходила к Тине в гости, предпочитала не выходить из своей комнаты, иногда даже с ней не здороваясь. В результате Майя перестала ездить к Тине, и они встречались у Майи.

Майя перебралась в университетское общежитие, где у нее была своя комната.

Общежитие напоминало большой муравейник, в котором бесконечно туда-сюда сновала молодежь, — в одиночку, парами, небольшими группками, и который был наполнен множеством разнообразных звуком — музыка, смех, разговоры.

Тина остановилась возле дверей в комнату Майи и не сразу постучала, засмотревшись на веселую компанию. Двое ребят громко спорили друг с другом, вероятно обсуждая подробности вчерашней вечеринки, а несколько других подначивало, отпуская шуточки по поводу короткой памяти обоих.

Компания прошла мимо, а Тина в очередной раз пожалела, что живет дома, а не в общежитии.

Из полуоткрытых дверей послышался голос Майи.

— Сашка, ты совсем ненормальный. Стоило мне сказать, что сейчас придет Тина, как ты стал собираться.

— Я не из-за этого, мне действительно пора идти.

Тина остановилась возле дверей.

— Я вижу, ты отводишь взгляд. Никуда тебе не надо идти. Ну останься, она тебя не съест.

— Майка, не приставай, а то обижусь и не приду больше.

«Заходить или сделать вид, будто я еще не пришла», — сомневалась Тина, а разговор тем временем продолжался.

— Как только ты связался с ее отцом, ты стал совсем другой. Я думала, если мы оба переберемся наверх, то будем снова вместе, как дома. Но у тебя, видите ли, грандиозные планы. Такой занятый. За своими планами все прозеваешь. Тина снова с кем-то познакомится, и ты останешься в пролете.

— Майка, отцепись со своей Тиной.

Тина замерла не в силах двинуться: ни вперед — постучать и зайти как ни в чем не бывало, ни назад — уйти и не подслушивать.

— Твоя Тина имеет какой уровень? Шестнадцатый или уже семнадцатый? Она смотрит свысока на таких, как я. У нее в голове только шкала, блым-блым — мелькают баллы. А мне эта шкала — пофиг.

Дверь резко открылась, и Тина не успела отреагировать, получив дверью в лоб. Она схватилась за голову и скорчила гримасу, очередной раз понимая, что выглядит глупо.

Сашка бросил ей — «извини», сестре — «пока» и исчез за поворотом коридора.

— У тебя шишка на лбу, — сказала Майя.

Тина закивала. На глаза навернулись слезы.

— Не переживай, сейчас приложим холод.

Майя взяла ее за руку и потянула в комнату.

Холодом стала жестяная банка с каким-то напитком из холодильника.

— Он наверно тебя не заметил, и вообще — он не в духе сегодня. Так резко двери открывать, можно убить человека, — сокрушалась Майя, хлопоча вокруг Тины.

— Я знаешь что узнала? — Майя заговорила более тихим, голосом. — Еле вытянула из него. Они теперь строят что-то похожее на Гуляку, только у твоего отца на работе. Представляешь? Они будут ремонтировать прорехи в системе управления. Только это секрет — никому.

Холод на лбу привел Тину в чувства. Майя не догадалась, что Тина слышала ее разговор с братом.

«Его, видите ли, не устраивают мои высокие баллы, — думала Тина. — Столько внимания этому дурацкому рейтингу! Это он озабоченный рейтингом, а не я».

Сашке снился сон. Будто он фантом и гуляет в сети.

Он идет по длинному коридору, покрытому полумраком. Вдоль стен мигают красные огни, едва освещающие дорогу. Поворачивает по коридору направо и упирается в закрытую дверь. «Надо возвращаться», — думает он и выходит в прежний коридор. Красного свечения уже нет. Единственный источник света — впереди. Там чуть приоткрытая дверь. Значит, идти нужно туда. Он заходит в комнату и жмурит глаза, потому что комната наполнена слепящим белым светом. Все вокруг белое. Очертания предметов угадываются с трудом. Только что-то красное на столе — два бокала вина. Он точно знает, что был тут раньше. Смотрит вперед и среди белой бесконечности видит ее. На ней одето что-то легкое и почти прозрачное. Такое легкое, что стоит сделать глубокий выдох, и оно улетит. Она немного смущена, от чего на щеках легкий румянец, но он ей идет.

Воздуха не хватает, и он не может ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Вообще ничего не может сделать, даже пошевелиться, потому что он фантом. Чувствует, как кровь приливает к лицу, но знает, что фантомы не краснеют. «Не хватало, чтобы она заметила, насколько я жалкий с этим красным лицом. Надо выбираться, воздух скоро совсем закончится, и я задохнусь…»

Сашка проснулся и почувствовал, что лицо действительно горит. Обнаружив себя в своей собственной постели, с облегчением выдохнул, встал и пошел в ванную, чтоб умыться холодной водой. Включил свет и присмотрелся к своему отражению в зеркале. «Да, холодная вода, а лучше — холодный душ». Установил необходимую температуру на пульте, разделся и зашел в душевую кабинку.

Дверь кабинки закрылась, но воды не было. Постояв минуту, вышел обратно и заново набрал на пульте необходимые данные. Второй раз имел такой же результат.

Он уже три месяца пользовался этим душем, с тех пор как Гольдштейн поселил его в эту квартиру, но такого не было ни разу!

Оставалось только выругаться и бросить пульт на пол.

Догулялся Гуляка. Уже снятся кошмары. Почему-то Тина была непременным участником всех этих несуразных снов, в которых он был беспомощным фантомом.

Кем он был чаще — собой или Гулякой?

Похоже, что за последний месяц он проводил в сети больше времени, чем в человеческом облике. Группа, организованная отделом сетевой безопасности, практически не выходила из лаборатории. Они создали мощную установку, позволяющую как в виртуалке зайти в систему. Он бродил и бродил по этим бесконечным коридорам с красными огнями в поисках входа в центр управления. Прежний Гуляка обнаружил там поврежденные сектора и пустые ячейки, но любые попытки отдела сетевой безопасности воздействовать на цифровые показатели системы заканчивались неудачами. Любое вмешательство система воспринимала как вирус и безжалостно с ним расправлялась.

На отчеты, посылаемые модераторам, приходили формальные ответы, а поврежденные сектора не менялись.

Считалось, что место расположения сервера Главного Сайта в Рейтполисе засекречено во избежание возможного вторжения извне и известно только модераторам. Они же и должны были заниматься его обслуживанием. Даже в отделе по борьбе с терроризмом эта информация отсутствовала.

По мнению Петра Гольдштейна, система управления функциями была настолько внедрена в структуры Рейтполиса, что фактического места расположения сервер вообще мог не иметь, и составные части сервера могли находиться в разных местах, соединяясь друг с другом сетью.

Так что оставалось искать центр управления изнутри, пытаясь подобраться к поврежденным секторам через сеть.

И им это удалось. Окрыленная успехом команда Гольдштейна снарядила ремонтную бригаду, но на входе в первый же блок, система начала сканирование пришедших, выбирая их данные из своей памяти. Замигали огни, и включилась сирена. «В доступе отказано!» — монотонно повторял голос и безжалостно отшвыривал каждого, кто подходил близко ко входу.

По всей видимости, Сашку система не узнала, поэтому он смог проникнуть в первый блок, но дальше было сложнее. Коридоры с красным свечением, казалось, никогда не закончатся. Он ходил по ним, делая отметки на карте.