Узнали расписание в справочном бюро и направились к кассе.

— Ты заметил, что люди здесь очень разные? — спросила Тина. Разношерстное наполнение вокзала, его шум, внутреннее напряжение пассажиров, невольно передаваемое каждому, кто попадает на железнодорожную станцию, переключило мысли с размышлений об искусственном интеллекте в другое русло.

— Конечно разные, как и везде, — не сразу понял Саша.

— Я в том смысле, что есть и такие, что прилично выглядят. И совсем нет крыс.

Саша улыбнулся.

— Крысы прячутся. Они предпочитают оставаться незаметными. Вон, такое страшило даже крысы боятся. — Саша кивнул в сторону бомжа в лохмотьях, мимо которого они проходили. Бомж спал сидя на полу и прислонившись к одной из колонн вокзального помещения. Тина поморщилась от ударившего в нос едкого букета запахов из протухших селедочных голов, немытого тела и лежалой долгое время одежды. Отвернулась.

— Почему они доводят себя до такого состояния? Они же получают пособие.

— Они обменивают чеки на выпивку и наркоту.

— Зачем?

— Для того, чтобы убежать от проблем, — вздохнул Саша. — Или это Ася специально их травит, как клетки, непригодные для организма?

Тина догадалась, о чем он подумал.

— Я всегда буду рядом и не дам тебе убежать. Мне нельзя было оставлять тебя наедине с самим собой. Это больше не повторится.

— С тобой далеко не убежишь, — попытался отшутиться Саша, но перевести разговор на что-то легкое не получилось. Впереди, шагах в двадцати, он увидел знакомые лица.

«А вдруг этот толстяк и есть Григорий Лазарев?» — только и успел подумать, прежде чем они оказались в окружении десятка решительно настроенных людей, которых по определению Тины можно было бы отнести к «прилично-выглядевшим».

Знакомыми лицами были «барыга» с военной выправкой и прототип голограммы.

Тину и Сашу оттеснили к стене вокзального помещения и окружили полукольцом.

— Не дергаться! — рявкнул «барыга» в адрес Саши. Своим поведением он напоминал Захара Ломова, выдавая армейские замашки.

Толку было «дергаться», когда оружие осталось в рюкзаке на втором уровне красного дома.

— Не бойся, это свои, — сказал Тине, невольно прижав ее к стене, закрывая собой.

— Какие мы тебе свои! — возмутился кто-то справа и толкнул Сашу в плечо.

Толстяк с залысинами резким жестом остановил его:

— Успеется. — Затем обратился к Саше: — Вы поедете с нами.

Их наскоро обыскали и, придерживая за плечи, вывели из здания вокзала. В одном из боковых ответвлений тоннеля усадили в большой серо-землистого цвета автомобиль и одели темные повязки на глаза.

В таких обстоятельствах или в других, но Саша сам искал этой встречи. Армейская выправка «барыги» навела на мысль, что все это могло быть организовано антитеррористическим отделом. Небора, вывоз на десятый этаж, дом без адреса, запугивание, невозможность найти похитителей, все остальные события. Все для того, чтобы воспользоваться Гулякой в своих целях.

Он шепнул Тине на ухо слово «голограмма», надеясь, что этим успокоит, но в ответ почувствовал, как ее ладони еще больше похолодели.

То, что было дальше можно было бы назвать дежавю. Разве что повторение событий обошлось без сидения в темном коробе, и Тина была рядом.

Стол, припаянный к полу, кресло рядом с ним и небольшой диванчик напротив, вместивший Сашу и Тину. Двое охранников внушительной внешности по обе стороны и в кресле «лысый мордоворот».

— Александр Линник и Валентина Гольдштейн?

— А вы кто? — задал встречный вопрос Саша. — Мы арестованы?

Толстяк встал и подошел ближе, недовольно сощурив глаза.

— Вопросы здесь задаю я, мальчик. И советую тебе отвечать на них, если хочешь остаться цел и невредим и не лишиться своей спутницы.

Саша тоже хотел встать с дивана. Приподнялся, но находившийся ближе к нему охранник, придавив за плечо, усадил обратно.

Толстяк в это время прошелся по комнате и взял с полки пластиковую папку. Открыл ее.

— Александр Линник. Нелегал. — Стал делать вид, что читает. — Был арестован по обвинению в рейтинговых махинациях, но вышел сухим из воды. Более того, получил разрешение первого отдела службы безопасности шастать по этажам Рейтполиса, куда заблагорассудится. Не за просто так, судя по всему. — Он перевел взгляд на Тину: — Валентина Гольдштейн. Мод[7]. Дочь службиста. Прекрасно знает, что здесь к таким, как она, не один человек имеет претензии. И вот эти ищейки являются публике, строя из себя невинных голубков? Какое у вас задание?

— Мы скрываемся от службы безопасности, — ответил Саша. Он посчитал, что не рационально отнекиваться в их положении. Надеялся, что таким образом быстрее выяснит, что эти люди хотят, и имеют ли они отношение к антитеррористическому отделу. Поэтому добавил: — И думаем, что это какая-то ошибка, потому что не совершали противоправных действий.

Тина уверенно закивала:

— Моего отца арестовали, но он ни в чем не виноват.

— Правильно сделали, что арестовали. Но запудрить мне мозги россказнями про несчастных детишек не получится. Человек, способный повлиять на систему рейтинга и прошедший спецподготовку по индивидуальной программе в военном ведомстве, на обездоленного не катит. Ты искал встречи со мной?

Сказанное незнакомцем ударило как обухом по голове. Этого больше всего опасался Гольдштейн. Утечки информации. Что кто-то узнает о роли Гуляки и захочет этим воспользоваться. Как воспользоваться? И откуда утечка информации?

После небольшой паузы Саша ответил:

— Искал.

— Зачем?

— Узнать, зачем вы интересуетесь мною, и откуда знаете про спецподготовку.

— Я знаю больше, чем ты можешь себе представить, и имею на тебя определенные планы.

Это было последним, что запомнил Саша Линник с той встречи.

Тина до того была перепугана, что даже не заметила, каким образом «отключили» Сашу. Только почувствовала, как обмякло его тело и расслабилась ладонь, до этого крепко державшая ее за руку. Стоило ей повернуться к нему, как с правой стороны шею пронзила судорога, заставившая вздрогнуть и… Дальше была темнота.

Даже когда она открыла глаза, была темнота. Кромешная, со всех сторон, тихая и напряженная с запахом застоявшейся сырости.

Тина очнулась в тоннеле. Слишком узком и низком, чтобы назвать его тоннелем второго этажа. Если бы не толстые трубы вдоль стены, которые ей получилось обнаружить на ощупь, можно было бы подумать, что она в норе диаметром около двух метров. Стены тоннеля были влажные и покрыты чем-то липким. Тина вытерла руку о куртку, пожалев, что нет салфеток.

«Какие салфетки?! Я под землей. Без навигатора, фонаря, вообще без ничего… И без Саши».

Какое-то время она еще держалась, обнаружив, что тоннель продолжается как в одну, так и в другую сторону. «Хуже, если бы это было ограниченное пространство». Но когда услышала громкий шорох в непроглядной темноте позади себя, вмиг потеряла всё свое героическое самообладание. Завизжала что есть мочи и бросилась бежать в противоположную сторону от звука.

Падала и ударялась о трубы по обе стороны тоннеля несчетное количество раз.

Вставала, бежала, падала, снова вставала, пока не выбилась из сил.

Долго плакала навзрыд, присев на корточки и опираясь спиной о холодную липкую трубу.

В конце концов слезы частично забрали с собой панику, и она решила, что сидеть и рыдать в такой ситуации — последнее дело, ведь выход можно найти только в том случае, если идти к нему.

В результате медленно, опасаясь, что натолкнется на источник напугавших ее звуков, Тина встала и двинулась в темную неизвестность.

Не дождавшись Саши и Тины к намеченному времени и не получив ответ на звонки по минипорту, Майя достала навигатор. По своему виду он был довольно примитивным, но как уверял брат, его покрытия должно было хватить на расстояние до десяти километров. Маячки Тины и Саши на нем светились в разных местах, причем в противоположных от того, где находились сечас Майя и ее отец.