— Я вас поняла.

— Завтра на рассвете у отеля вас встретит мой флаер. Об остальном узнаете по дороге. Надеюсь, вы оба осознаете, на что решаетесь, потому что когда мы окажемся на месте, назад пути уже не будет. Запомните это хорошенько и подготовьтесь, как следует. Лишнего в дорогу не берите. Только самое необходимое, что может потребоваться вам самим, об остальных мелочах я позабочусь.

Граф встал и, поправив лацкан своего пиджака, добавил:

— Жаль, что вы выбрали не ту сторону, Эйтн. Но мастер Аверре должен вами гордиться. Обоими. — Он кинул свой взгляд на меня: — Провожать не надо. Доброй ночи, — сказал напоследок и вышел в коридор.

За всей неловкостью момента я даже не подумал о том, что это был первый раз, когда мы с Эйтн оказались наедине в столь интимной обстановке. Мы молча смотрели друг на друга, пока она, наконец, не произнесла:

— Что ж, могло быть и хуже.

Я пожал плечами:

— По крайней мере, у меня теперь будет время просмотреть инфочип. — И тут, словно сигнальный маячок в моем мозгу зазвенел. Я вскочил, как ошпаренный и, выпучив глаза, уставился на Эйтн: — Идиот!

— Что случилось?

Но отвечать ей времени не было. Рванув к выходу, я едва не снес неожиданно появившуюся на пороге Ридж, но вместо извинений проорал ей в лицо:

— Прочь с дороги!

Мне было плевать на ее реакцию, хоть я и знал, что при любом раскладе в карман за словом она бы не полезла. Однако что-то отвлекло Красноволосую от желания препираться со мной или швырять вдогонку пресс-папье. Вместо этого, обе девушки — и Эйтн, и Ридж, — старались от меня не отставать. А мой разум был занят одной лишь только мыслью: «Как можно было так сглупить?».

— Можешь ты объяснить, в чем дело? — на бегу спрашивала Эйтн.

А я лишь ускорял бег, торопясь вернуться к себе. Лифт ждать было долго. Всего один этаж вниз по лестнице можно преодолеть и пешком.

— Куда мы так несемся? — спрашивала Ридж.

Меня точно кто-то подгонял. Вернее, что-то…Предчувствие. Одна из тех ужасных вещей, которые я в своей жизни ненавидел, именно за их обыкновение быть дурными. А мои дурные предчувствия, как правило, имели потрясающее свойство сбываться.

Подошвы ботинок грохотали по каменной лестнице, эхом отдаваясь в голове. Хотя может это кровь стучала в висках, утверждать не возьмусь, но частота сердечного ритма зашкаливала, это точно.

Перепрыгивая чрез ступеньки, я буквально влетел в коридор своего этажа.

— Идиот! Кретин! Тупица! — еле слышно бормотал я, на бегу доставая ключ, хотя и этих слов было бы мало для растяпы, оставившего инфочип, ради которого Батул Аверре убил целый отряд аборигенов, на виду в самом незащищенном месте, какое только можно было придумать. Еще бы поздравительную открытку подписал!

Чисто формальным движением отперев дверь своего номера, я, точно сгусток разбушевавшейся стихии, ворвался внутрь и… обмер.

Впрочем, не я один: выросшие позади меня Эйтн и Ридж оцепенели тоже, но об этом я догадался значительно позднее, когда миновал шок.

Инфочип никуда не делся. Он по-прежнему покоился на крышке стола весь в мелких крапинках бордового цвета. Как и склянка с забытыми мной семенами, как и лампа, да и весь стол, если уж на то пошло. Однако не это стало причиной нашего общего ступора. Причина находилась чуть дальше за столом, в кресле, которое еще несколько минут назад принадлежало мне, приняв облик обвисшего трупа госпожи Бабор, ниже головы превратившейся в одно сплошное кровавое месиво.

Судя по звуку, кого-то вывернуло. Я оглянулся. Ну, да, желудок Ридж не выдержал зрелища. Мой собственный, вроде как, создавал похожие потуги. Зато самочувствие Эйтн никакого беспокойства не вызывало. Её любопытство явно одержало вверх над отвращением. Но зрелище было настолько омерзительно-неправдоподобным, что я не мог до конца поверить в реальность происходящего, в то время как она почти сразу подошла к телу, желая осмотреть его.

Пальцы девушки лишь на секунду прикоснулись к шее убитой, затем Эйтн обернулась к Ридж:

— Она теплая. Скорей за полицией! Убийца еще может быть поблизости.

Красноволосая унеслась прочь. Я же подумывал о том, кому достанется незавидная роль сообщить Лите о трагической смерти матери, но тут же последние слова, сказанные Эйтн, заставили меня задуматься о другом. Я спросил:

— Как, по-твоему, кого Гетт внесет в список подозреваемых под номером один?

Но она лишь отмахнулась, со знанием профессионала сообщив:

— Единственное, что он может от тебя требовать — это причины, заставившие госпожу Бабор ночью прийти в этот номер. Судя по тому, что тело еще не остыло, убийца был здесь не более получаса назад. В это время ты находился со мной, а значит, убить ее просто не мог. — Тут Эйтн кинула в мою сторону хитрый взгляд: — Как ни крути, Сети, а на сегодняшний день, я — твой самый лучший друг.

— Но лучше тебе меня так не называть, — пробормотал я, поскольку иных контраргументов не нашел. Что ни говори, а Эйтн была права, поскольку вот уже дважды за день она оказывалась в роли силового троса, удерживающего энергетическое лезвие гильотины от падения на мою несчастную голову.

— Подойди-ка сюда, — сказала девушка.

Но такого желания я отнюдь не испытывал. Хватит с меня на сегодня тесных общений с трупами.

— Мне и отсюда все прекрасно видно.

— Подойди, сказала.

Что-то в ее голосе заставило меня повиноваться, и это была вовсе не та пресловутая сила убеждения, коей она любила пользоваться направо и налево. Нотки казались несколько тревожными. Подавив в себе новый приступ тошноты, я, ступая без особой спешки, приблизился к тому месту, где застыла сама Эйтн, при этом изо всех сил старался не смотреть в пустые глаза мертвой госпожи Бабор. Вряд ли кто поверит, но на ее раны смотреть оказалось гораздо проще. Здесь я хотя бы мог ужаснуться кровожадной чудовищности убийцы, оставившего множество глубочайших резаных борозд на груди и животе своей жертвы. Словно одичалый зверь поработал стальными когтями. Естественно, это сразу же навело на мысли о махди, да только показанное затем Эйтн полностью развеяло данную теорию.

— Взгляни сюда. Прочтешь?

Я уставился под ноги не успевшему окоченеть трупу, где от лужи собравшейся на полу крови бордовыми мазками была выведена надпись: «Не дай им прочитать письма!».

— И что это, по-твоему, означает? — спросила Эйтн.

— Хотелось бы мне знать, — растерянно пробормотал я.

Наши взгляды почти одновременно остановились на инфочипе.

— Только не говори мне, что до сих пор не знаешь, что там записано, — произнесла она, обогнув тело и нависнув над столешницей, словно хищная птица. — Ты понимаешь, что если Гетт увидит это, он конфискует все, не дав тебе даже возможности что-либо выяснить?

Эта попытка подтолкнуть меня к очередной краже с места преступления выглядела настолько неуклюжей, что я не особенно интересуясь ответом, спросил:

— Тебя-то это почему заботит?

— Потому что убийца явно старался, чтобы инфочип попал именно к тебе. Думаю, в нем есть что-то важное. Возможно информация. Может быть даже более ценная, чем ты себе представляешь. Недаром же чип оказался у того аборигена.

— Об этом я и без тебя догадался. Но, скажи, само наличие трупа хозяйки отеля, тебя не на какие мысли не наводит?

Моя собеседница покосилась на тело, потом вернула взгляд обратно на меня:

— Только на одну: ей не следовало соваться в это дело.

— Хотел бы я услышать, что сказала бы тебе на это ее дочь, — проговорил я и замолчал, так как со стороны коридора послышались приближающиеся шаги нескольких пар ног сопровождающиеся громкими рыданиями и всхлипами.

Оба оглянулись на дверь как раз в тот момент, когда в комнату ворвалась Лита. Узнать ее в нынешнем состоянии оказалось задачей практически невыполнимой, поскольку ясное привлекательное личико воспалилось от горьких слёз, от которых и камню стало бы не по себе. На труп она пока внимания не обратила, зато на меня — целиком и полностью. Рванув вперед с громким воплем: «Это все ты!», со всего маху влепила мне увесистую оплеуху, отчего и без того неослабевающий звон в голове дополнился новыми нотками разыгравшейся там какофонии. Отклонившись от удара, точно маятник, я только на слух смог определить, что кто-то подбежал к ней и удержал от порыва врезать мне еще разок.