— Вы верите, что Игла может быть спрятана где-то у аборигенов? — спросил Занди.

— Насколько мне известно, твой предок не оставил на сей счет каких бы то ни было ответов. Однако такое предположение кажется вполне логичным.

— Но я был у них, и ни о чем подобном не слышал.

— Вы были у махди? — удивилась Эйтн.

— Однажды, — ответил граф. — Очень давно. И больше меня туда совсем не тянет.

— Твоя беда в том, Занди, что аборигены с чужаками своими тайнами просто так не делятся, — вставила старуха. — Даже генералу пришлось попотеть прежде, чем они стали ему доверять. Но если бы ты действительно хотел помочь своей даме, то не отказался бы сопроводить ее даже к ним. Ведь именно через махди пролегает тропа, ведущая к Игле.

Если и так, то Аверре по той тропе давно уже прогулялся, подумал я, от нечего делать, начав разгребать лапками птичий корм. То, что он знал об этих легендах не хуже самой ведьмы, сомнений не было никаких. А раз так, то был ни на один шаг впереди Эйтн. Вопрос оставался в том, зачем он столько пыли всем в глаза пускал и до сих пор не воспользовался своим преимуществом? Он мог бы давным-давно заставить махди открыть ему тайное урочище Иглы, в этом я был уверен. Тогда чего он столько времени ждал? И не является ли эта его игра в поддавки чем-то гораздо более глубоким, нежели банальная жажда знаний и могущества?

Я решил, что на сегодня сказочных историй хватит, хотя не отказался бы узнать, считает ли Эйтн поведанную ей легенду достаточной, чтобы оправдать цену, которую ведьма за нее запросила. Я был бы, пожалуй, даже рад позлорадствовать над тем, как умная на вид девушка совершила такую непростительную глупость, но лимит моего присутствия в чужеродном теле подходил к концу, сопровождаясь усиливающейся болью в голове. Так или иначе, а я услышал более чем достаточно, чтобы не только позабавить наставника, но и поделиться с Бавкидой.

Мое влияние на мелкий мозг птицы истончилось, и я уже собрался вернуться в свое тело, как вдруг нечто пригвоздило меня к столу, причем в физическом и ментальном смысле.

Сначала я не понял, что произошло, и яростно задергался, издав самый пронзительный вопль, на какой только были способны слабенькие птичьи легкие. Завертев головой, я сперва увидел лица ведьминых гостей, явно так же не понимавших, что происходит, а потом посмотрел на старуху, нависшую надо мной с совершенно ненормальной улыбкой. Два тонких прозрачно-зеленоватых стебелька, усыпанных острыми шипами вонзились мне, вернее, птице в затылок, едва не прошив его насквозь. Эти стебли торчали из отворота ведьминых шалей и шевелились, точно живые.

— Вы не заметили, что привели с собой шпиона? — несмотря на отвратительность сцены, Аманра обращалась к гостям совершенно будничным тоном. — Интересно кто бы это мог быть?

Я пробовал расправить крылышки и улететь, но растительное продолжение старухи намертво оплело меня своими путами. Шипы причиняли боль, но не физическую, хоть и пронзали тельце. Боль была ментальной. Теперь я мог представить, что могло произойти, попади один такой шип в меня. Аверре не зря говорил о свойствах минна, как об ингибиторе, парализующем волю лейра. Из-за него я не мог оставить тело птицы и все, что мне теперь оставалось это кричать и биться, в тщетных попытках вырваться.

— Тихо, тихо, не верещи так, — проговорила Аманра, подтянув меня к себе и взяв в руки. Она поднесла рассыпающее яркие перья тельце птахи к самому носу, отчего я ощутил отвратительный запах смеси гниющего компоста с отработанным космическим топливом. — Ну, кто же ты у нас такой?

— Кто это? — за собственными воплями я с трудом различил голос Занди.

— Лейр, — вместо ведьмы ответила Эйтн.

— Вот именно, — сказала старуха. — И чертовски одаренный. Хотя и глупый ничуть не менее, если думал, будто я его не замечу.

— Я и не знал, что они на такое способны! — воскликнул Занди.

— А тебе и не положено, — сказала ведьма.

— Это Батул? — предположила Эйтн.

— Нет, — качнула головой старуха, все еще вгрызаясь взглядом в мой разум. — Его бы я вмиг распознала. Кого он притащил сюда с собой?

— Эпине!

Внезапно, что-то как будто ударило ведьму в живот, и она раззявила рот, выпучила глаза и втянула побеги. Я представить себе не мог, что тому послужило причиной, но едва только почуял слабину и собственную ментальную свободу, мгновенно разорвал связь и вернулся в свое тело.

Яркая вспышка молний и раскатистый гром заставили меня открыть глаза, и вяло осмотреться. Задрав голову, я увидел, что все небо заволокло черными тучами, и с их расползшихся туш вовсю хлещет ливень. Я и не заметил, как промок до нитки и не знал, сколько времени просидел вот так в беспамятном состоянии. Возвращение в собственное тело в этот раз сказалось на мне серьезнее, чем ожидалось. Меня словно через гигантскую соковыжималку пропустили. Лениво усмехнувшись этому, я решил, что подобное состояние уже становится нормой.

Тяжело поднявшись на затекшие ноги, осторожно, чтоб не поскользнуться на мокром уступе и не улететь в зеленую пучину, пролез между тонкими столбцами, поддерживающими навес, и вышел на улицу. Рикшу отпускать мне, наверное, не стоило. Слегка пошатываясь, поплелся в отель пешком.

На то, чтобы вернуться на своих двоих потребовалось немногим больше двух часов. Конечно, я мог бы подхватить по дороге какой-нибудь флаер и без лишних разговоров заставить пилота отвезти меня куда нужно. Но, во-первых, мое состояние на тот момент было слишком плачевным, чтобы усугублять его еще задачами подобными этой, а во-вторых, требовалась срочная мысленная разрядка, и способа лучшего, чем прогулка по омываемому дождем Мероэ, я придумать не смог.

Мокрый с головы до ног я шагал малолюдными проулками, стараясь лишний раз не попадаться горожанам на глаза. Город я не знал совершенно, но врожденное чувство направления вело меня верной стороной. Разум же все не желал успокаиваться, пытаясь предугадать реакцию Аверре на ожидавшие его известия.

Я переосмысливал все, услышанное от Аманры. Пусть старая ведьма и догадалась о слежке, а Эйтн узнала меня, доказать, что-либо они, тем не менее, едва ли сумеют. О том, чем могло грозить любопытство, не выпусти Аманра меня из своих минновых силков, думать не хотелось, а вот выяснить, откуда она так много знает о лейрах, махди и остальном, было желанием практически непреодолимым. Все эти странные ритуалы и знакомства с кем-то вроде Аверре подталкивали меня к мысли, что она куда ближе к Адис Лейр, чем можно было представить вначале. Краткое упоминание некоторых событий десятилетней давности лишь добавляли веса к данной догадке. Плюс — я получил еще одну каплю информации в пустую бочку вопроса об исчезновении моей матери. Но тут, опять же, все, скорее запутывалось, чем проливало свет. Единственное, в чем я убедился окончательно — все ниточки этой истории, так или иначе, вели в сторону дремучих боиджийских лесов…

— Куда направляемся?

Погруженный в себя я не сразу услышал вопроса, пока его не повторили уже в более настойчивой манере. Оторвав взгляд от тротуара, я уставился на притормозивший рядом знакомый флаер и на ехидное лицо Занди, видневшееся в приоткрытом окне.

— Может, тебя подвезти? Погодка-то не для прогулок.

Мысленно выругавшись, я недовольно пробурчал:

— В самый раз. Обожаю бродить под дождем.

В ответ граф хищно ухмыльнулся:

— Я, в общем, так и предположил, но леди Аверре настояла, чтобы мы остановились. Так что прояви благодарность, сядь в машину.

Чувствуя себя до невозможности глупо, я, тем не менее, испытал легкое ощущение забавы: неужели они и впрямь предполагали, что своими играми сумеют смутить меня достаточно, чтобы признаться в том, что шпионил за ними?

— Залезай, — повторил Занди тверже. Пассажирская дверь спереди открылась.

Постаравшись скопировать ухмылку графа, я уселся справа от Измы, который всеми силами старался делать вид, что мое присутствие его никоим образом не тревожит. Обернувшись назад, я встретился с обжигающе-ледяным взглядом Эйтн.