— Правда? Так просто?

— Нет, конечно. Всё это очень непросто… Но я помогу вам. Смотрю на вас, на тебя, на мужа твоего… Вы оба такая пара хорошая. Вы будете Ларочке прекрасными родителями, тем более она уже тоже про тебя спрашивает…

— Правда?

— Она даже букву «ж» начала выговаривать специально. А то всё спрашивала: «Где феня? Где феня?». А мы понять не можем, чего она ищет! — рассказывала директриса. — Так она уже чётко сказала «Женя» после нескольких попыток. Я теперь хоть поняла, кто ей был нужен, а то мы уже решили, что она ещё с каким-то мальчиком подружилась…

Евгения хохотала, вытирая слёзы, а директриса, улыбаясь, наблюдала за ней.

— Я с удовольствием похлопочу за вас, друзей попрошу помочь, чтобы вас пропустили на комиссии.

— Спасибо вам большое, Александра Мироновна!

Собрался сразу на тренировку и поехал к прорабу Жукову, а от него уже планировал на ЗИЛ.

Прораб встретил меня хмурым взглядом, но руку протянул охотно.

— Евгений Семёнович, я к вам с личной просьбой, — сразу обозначился я. — Нужен ваш совет как специалиста, ну, и помощь по возможности.

— Слушаю, — сразу расправились у него складки на лбу.

— Старики в деревне затеяли баню строить, сруб шесть на пять плюс веранда по короткой стороне. Насчёт сруба и досок уже договорились. А на фундамент цемент нужен и арматура. Сможете помочь?

— Чего же не помочь? Фундамент какой, ленточный, наверное?

— Ну, да. Единственное, под парилкой и помывочной я бы стяжку сделал, как считаете?

— Разумеется. Глубина фундамента?

— На глубину промерзания, метра полтора. Хватит?

— Где деревня-то?

— Десять километров по Пятницкому шоссе.

— У нас, что-ли? Хватит полтора. А крышу чем собираетесь крыть? — оживился он.

— Вот посоветоваться хотел, Евгений Семёнович, что с крышей делать? Это они сейчас на чердаке веники сушить планируют, а потом скажут, нафига нам чердак двадцать пять квадратных метров под веники? Почему бы там что-нибудь еще не сообразить?

— Это точно, — хмыкнул Жуков. — Мой тебе совет, подними стены выше над полом чердака, хоть на метр выше обычного. Потом, если решишь сделать там второй этаж, отступишь немного от стен и сделаешь там шкафы на всю длину с двух сторон и стена мансарды повыше будет, и шкафов никогда слишком много не бывает. Но крышу и фронтоны планируй сразу утеплять, лишним не будет. И слуховые окна в крыше надо делать, а то два окна во фронтонах маловато будет.

— Понял, — старательно кивал я на все его предложения, вспоминая с ностальгией, как возился в Святославле на собственном чердаке. Надеюсь, новым хозяевам проделанная мной работа глянулась.

Он ещё минут пятнадцать давал мне советы. Сразу видно, увлеченный своей работой человек, мне это очень понравилось. Поговорили и насчёт септика. Необходимые материалы он взялся организовать, и даже с доставкой. И цены разумные назвал. Ударили по рукам.

— Вы мой спаситель, Евгений Семёнович, — искренне приложил я руку к груди.

Мы с ним обменялись домашними телефонами и я со спокойной душой отправился на тренировку.

Святославль.

Дождавшись окончания рабочего дня, Иван Николаев отправился не домой, а к Либкиндам.

— Сестра дома? — спросил он выглянувшего на стук Колю.

— Дома, сейчас позову, — испуганно ответил малец и почти сразу Иван услышал её голос из глубины дома.

— Кто там, Коль?

— Тебя!

— Ой, добрый вечер, — почти сразу вышла она.

— Привет, Эмм. Скажи, а кто был второй, кто видел Водолазова в городе в начале апреля?

— Юлия Николаевна, учительница наша по русскому и литературе.

— Правда? Наша? Кириёнок?

— Ну да, — подтвердила Эмма.

— Интересно девки пляшут… Спасибо, Эмм. Молодец, что послушалась и бросила это дело, — строго погрозил он ей для профилактики пальцем. — Пока!

— Пока, — ответила озадаченно девушка.

Иван зашёл домой, снял форму, быстро поужинал и отправился к своей учительнице. Она была у них классной когда-то, и он прекрасно знал, где она живёт.

— Ваня! — удивилась она. — Что случилось?

— Я к вам по работе, Юль Николавна, — улыбнулся он, вспомнив свои школьные годы.

— Слышала, у тебя дочка родилась? Как назвали?

— Ольга.

— Поздравляю!

— Спасибо.

Пока учительница расспрашивала Ивана, она успела выставить на стол чашки, булочки и варенье. Иван быстро оказался за столом. И не помогли отнекивания, что только что поужинал.

— С кем-то из одноклассников уехавших поддерживаешь связь?

— Про Инну Домрацкую слышал, в Москве сейчас.

— Она же где-то на севере была, у неё муж-офицер там служил…

— Нет, перевели мужа, давно уже, в Москве они. Двое детей, сына родила в том году.

— Ну, молодцы… А я всё думаю, чего это все Домрацкие в Москву подались? И стар, и млад… А у них, оказывается, туда мужа Инны перевели.

Объяснять Иван ничего не стал, да и не знал он, как объяснить тот факт, что от мужа Инки там на самом деле вообще ничего не зависит. А все эти переезды связаны с парнем, совсем недавно отметившим свои восемнадцать лет…

Добраться до сути своего визита Иван смог только через полчаса. Зато взял с учительницы подробные показания, где и при каких обстоятельствах она видела Леонида Водолазова, которого тоже, кстати, когда-то учила.

Ну, всё, — вышел от неё довольный Иван. — Теперь Рыков не отвертится! Одно дело плевать на показания зэка. А другое дело — когда свидетель учительница, с прекрасной репутацией в городе. Да еще и этот Водолаз ее бывший ученик.

Но на всякий случай, он решил сходить к Шанцеву и доложить о своём сегодняшнем разговоре с начальником милиции.

— Ты не кипятись, — остановил его градоначальник, выслушав. — Рыкова можно понять. Они с начальником этой колонии на совещаниях в Брянске за одним столом сидят, за руку здороваются. А тут такое обвинение. Правильно он сказал, что грош цена свидетельству зэка против мента.

— Но это уже не свидетельство зэка! — возразил Иван, похлопав по листу с показаниями учительницы. — Это показания уважаемого в городе человека, при том прекрасно знающего Водолазова.

— Но Рыков-то об этом ещё не знает. Давай, я прямо сейчас ему позвоню.

— А-аа… Может, не надо? — напрягся Иван, что Рыков сразу поймёт, кто его первому секретарю горкома сдал.

— Не боись, я всё грамотно сделаю, — заверил его Шанцев и принёс из коридора телефон, растянув шнур. — Всеволод Сергеевич, приветствую. Шанцев. Всеволод Сергеевич… Из Москвы звонили. Журналистка наша, юное дарование, скандал у нас в городе раскопала… Какой скандал? Да про то, что заключённые домой на побывку свободно ходят… Да-да, Водолазов. Слышал уже? Вот… Нет… Уже не бывший заключенный. Она нашла другого свидетеля, учительницу какую-то. Я записал данные, да по дороге встретил твоего сотрудника, Ивана Николаева, ему эту записку и сунул, у него надо спрашивать, как ее зовут. Конечно, учительница совсем другое дело. Думаю, надо проверить, от греха подальше… Спасибо, Всеволод Сергеевич, и тебе спокойной ночи.

Иван беззвучно посмеивался всё время разговора.

— Ну, вы артист, Александр Викторович! — восхитился он, когда Шанцев положил трубку и отнёс телефон обратно в прихожую.

— Всё. С завтрашнего дня начнёте работать по этому делу, — уверенно ответил ему Шанцев. — А мне же правда звонили сегодня из Москвы. Галию Ивлеву будут в программе «Время» сегодня показывать.

— Правда, что-ли? Во дают…

— Ага. Самому интересно. Будем с женой обязательно смотреть. Еще недавно по улицам пигалицей скакала, а теперь вот так, понимаешь!

— Павла Ивлева бы не встретила, так бы и продолжала сейчас скакать по нашим улицам, — усмехнулся Иван.

Москва. Квартира Захарова.

Захаров много думал, как так получилось, что он только каким-то чудом при своей должности остался? Ему очень не хотелось повторения, и он решил сделать из произошедшего правильные выводы. И первое, что он для себя уяснил, так это то, что зря столько лет сидел тихо и старался со всеми иметь ровные отношения. Надо было делать смелые и полезные предложения, реализовывать новые инициативы. Чтобы засветиться, быть у всех на слуху, иметь союзников. А то все эти ровные отношения, о которых он так беспокоился, на поверку оказались абсолютно бесполезными. Враги все равно появились, а обратиться за помощью оказалось почти что и не к кому… Выяснилось, что его не уважают за его пассивность, а презирают, считают, что он ни рыба, ни мясо, и вон даже сместить его решили как раз по этой причине… Решив, что это будет легко провернуть…