— А суп, я так понимаю, гороховый? Получается, без мяса? На одних костях?

— Может, и гуляш без мяса, — недобро глядя на поварих, заметил Марк.

— Выясним, Марк Анатольевич, — ответил Ильдар. — Анализы покажут.

Он взял у меня список, просмотрел его и заставил заведующую поставить свою подпись под этим списком с расшифровкой.

Рейд наш прошёл на удивление спокойно, женщины стояли пришибленные и тихие. Поварихи поглядывали на нас затравленно, но попыток разжалобить не предпринимали.

— Мне для статьи нужны будут имена и фамили, — обратился я к Ильдару.

— Нам тоже, — кивнул он с мрачным видом и повернулся к заведующей.

Та тут же продиктовала нам все данные на своих поварих. Записал себе в ежедневник.

— И ваши, — добавил я.

Ей пришлось и свои данные продиктовать.

— А для какой статьи вам это нужно? — с откровенным беспокойством спросила она.

— Для газеты «Труд», — показал я ей своё журналистское удостоверение.

— А с продуктами что теперь делать? — спросил Костян.

— Пусть едят, — отрезал Марк. — Если им кусок теперь в горло полезет.

— Зачем же. Пусть детям к завтрашнему меню добавят, — решил Ильдар. И, взглянув сурово на женщин, сказал:

— А мы снова придем и проверим!

Молодец, хорошо блефует. Проверять они точно не решатся после сегодняшнего. Наверное, впервые за годы детей как следует накормят завтра в этом садике.

— Всё. Пойдёмте, товарищи. Нам здесь больше нечего делать, — сказал Ильдар.

Мы вышли, не прощаясь с сотрудниками детского сада. Какие последствия для них будут после нашего рейда, в этот момент никто сказать не мог, но то, что они однозначно будут, понимали все. И была надежда, что они будут пожестче…

Марк нёс коробку с пробами. Её надо было доставить в какую-то лабораторию.

— Марк Анатольевич, вам же неудобно её нести, — заметил я. — Давайте, хоть, такси вам вызовем.

— Боюсь, расплескается, — отрицательно мотнул он головой. — Ничего, донесу. Тут до метро недалеко. Целее будет… Не хочу, чтобы эти сучки безнаказанными остались. Жрут, жрут, никак не нажрутся…

— Мы попросим медленно вас везти и аккуратно, — настойчиво ответил я, оглядываясь по сторонам в поисках телефона-автомата.

Минут через пятнадцать мы отправили его на такси в лабораторию, строго наказав таксисту ехать медленно и резко не тормозить.

До метро, действительно, было недалеко, мы шли не спеша. Ильдар и Булатов закурили.

— Мне показалось сегодня, что у Марка Анатольевича что-то личное? — спросил я Валиева. — Никогда не видел его таким возмущённым и категоричным.

— Он же в блокадном Ленинграде все два с половиной года… Это на всю жизнь… Кто через это не прошёл, тем не понять. Люди там подвиги совершали, чтобы детей спасти, собой жертвовали. А эти… женщины…

— Понятно… Я о чём-то таком и подумал. Ну ничего, примем меры, чтобы такого вот в Москве скоро практически не осталось!

Ильдар недоуменно на меня посмотрел, видимо, решив, что я не до конца понимаю масштаб проблемы. А ребята восторженно поддержали. Они никаких подводных камней не видели в их возрасте.

Москва.

— Ильдар Ринатович, я могу уже работать над фельетоном? — уточнил я.

— Да, конечно.

— Мне бы заполучить этот список продуктов, что поварихи вынесли за один рабочий день. Можно переписать?

— Ну, если необходимо для дела, то почему бы и нет… Сейчас в метро сядем…

— А вы на службу уже не поедете?

— Нет, хватит с нас на сегодня, — усмехнулся он. — Тем более, парни пришли сегодня на два часа раньше.

Ребята поехали по домам, попрощавшись с нами, а Костян остался подождать, пока я перепишу себе опись. Попрощались с Ильдаром и поехали к себе.

— Что у вас нового? — спросил я, видя, что другу хочется чем-то поделиться.

— Документы начали собирать на усыновление, — ответил он. — Директор детского дома обещала нам помочь.

— Это очень хорошо. Слышал, если эту систему изнутри не знать, на годы весь процесс растянуться может. Так что вам очень повезло. Не забудь её отблагодарить, когда уже всё будет оформлено.

— Разумеется, — кивнул он.

— Что Женька, успокоилась?

— Да вроде бы.

— Ну, и ладно, — улыбнулся я. — Наберитесь терпения и ждите.

— Я что беспокоюсь, а вдруг, всё решится слишком быстро, а мы подготовиться не успеем. Ты где кроватку детскую покупал?

— Слушай, Костян, в детском доме дети с трёх лет. Значит, вашей малышке минимум уже три года.

— Три с половиной, — кивнул он.

— Ну, сколько дети спят в маленьких кроватках? Максимум лет до пяти, а потом им там уже и ноги не вытянуть. Тебе бы, лучше, тахту какую-нибудь детскую ей купить сразу на вырост.

— Я предлагал Женьке, но она боится, что малая свалится во сне.

— И такое бывает. Ну так будете просто приставлять стул спинкой к тахте. И вопрос решен.

— Точно! — обрадовался он. — И в самом деле, так просто, а мне в голову не пришло!

Ну так ясное дело, почему в голову не пришло, своих детей же не было, — подумал я, но вслух, конечно, этого говорить не стал.

Мы вернулись домой, когда ещё не было пяти часов. Ещё успею на тренировку. Перекусил неплотно и минут тридцать перед выходом поиграл с детьми. Они были бодрыми и энергичными, а я подумал о том, что они так долго не болеют ничем. И радостно, как бы, и сглазить страшно такими размышлениями… Не бывает несуеверных родителей, когда детей любишь, и они совсем маленькие.

Святославль.

Форы в полчаса, что Олейников дал своим бойцам, чтобы доложить Рыкову об успехе операции, хватило, чтобы те безнадёжно оторвались.

Когда Иван с начальником прибыли в УВД, Водолазов уже сидел в КПЗ, а в кабинете Рыкова был накрыт стол, ждали только опоздавших.

— Удача сегодня на нашей стороне, товарищи, — радостно объявил первый тост начальник городской милиции. — Но помните — ее бы не было без верного расчета. Мы все сегодня молодцы. Завтра здесь будет областное начальство. А сегодня мы с вами имеем законное право отметить успех этого мероприятия.

— Согласен, Всеволод Сергеевич, — поднял стакан Олейников. — За нас и за удачу.

Слово за слово, выяснилось, что оперативники с Водолазом плотно поработали в дороге. Ошеломленный арестом, он сдал и свою нычку на даче знакомого, и расклад по колонии. По его словам, лично начальник колонии всю эту схему придумал, и Водолаза на нее подписал… А как оно все реально было, кто там эту хитрую схему придумал, и кто кого уговаривал ее использовать — хоть немного поможет разъяснить уже очная ставка. Хотя и не очень важно, в принципе — все равно начальник колонии сядет, а Водолазову добавится срок…

Мужики самоотверженно пили, а Иван ждал окончания рабочего дня. Всё-таки, правильно начальник сказал, не одной удачи заслуга, что эта операция вообще состоялась. И дело не только также и в расчете. По сути, это же первый секретарь заставил его взяться за дело, которое он посчитал не стоящим того. Прикинув, что Шанцев уже должен быть дома, Иван тихо улизнул с праздника и направился к нему доложить.

Выслушав рассказа Ивана об их приключениях в Клинцах, Шанцев покачал головой.

— Представляешь, Вань, какое громкое дело сейчас раскрутят. А с какой малости всё начиналось! Подумать только, начальник колонии самолично вывозит осужденного за территорию с целью кражи имущества у советских граждан… Стыд и позор!

— Не только вывозит, а и возвращает обратно на следующее утро. А все эти сутки, что Водолазов отсутствовал, он как будто в карцере сидел. Это уже начальник караула прикрывал. Я тут подумал, что этот Водолазов большим оптимистом был. Исправно возвращался каждый раз. Совсем не подумал, что однажды начальник колонии ему может и несчастный случай устроить, уж слишком много он знает… Мы, вполне возможно, этим арестом ему жизнь спасли.