— Ну, Андрей Юрьевич, всё хорошо, что хорошо кончается, — ответил довольный Ригалёв, потянувшись к деньгам.

— Впредь будем умнее, — добавил Сатчан.

— Товарищи, тут ещё один момент, — задумчиво произнёс Мещеряков, наблюдая, как мы делим деньги. — Как выяснилось, фальшивомонетчики, которых мы накрыли, работают с оригинальными музейными матрицами. Ну, это так и есть, товарищи. Поэтому эти фальшивки такого высокого качества. Как вы смотрите на то, чтобы взять этот процесс под контроль?

Москва. Гагаринский райком КПСС.

Когда Регина появилась в его кабинете во второй половине дня, Володин уже как следует успел накрутить себя.

— Герман Владленович, можно? — с довольной улыбкой вошла она к нему в кабинет в приятном предвкушении и закрыла за собой дверь.

Володину очень захотелось вышвырнуть её вон, он еле сдержался.

— Ты зачем пришла? — спросил он.

— За деньгами, — перестала улыбаться Регина.

— А ты их заработала? — встал Володин из-за стола и уставился прямо ей в глаза, опершись о стол двумя руками.

Регина почувствовала, как ноги стали ватными. Она и сама прекрасно понимала, что в «Комсомольском прожекторе» дел совсем нет в последнее время и, вроде как, она не отрабатывает свои сто рублей в месяц. Она собиралась сегодня рассказать Володину, что Гусев организовал группу по работе с письмами на радио и в газету, там интересные наводки бывают. И она пробует сейчас в эту группу попасть.

Ей стало не по себе под злым взглядом Володина, но тут она тоже разозлилась, вспомнив, что говорил пьяный Самедов. Они тут такими деньгами ворочают, десятками тысяч! И пожалели ей сто рублей⁈ И смотрит еще этот деятель на неё с таким презрением…

— Знаете что, Герман Владленович! — подошла она к нему ближе. — При том, что вы с одного только завода строительных материалов от пятнадцати до двадцати тысяч в месяц имеете, я уже не говорю про колбасный завод и трикотажную фабрику… И мне сто рублей пожалели? Да? А не хотите мне пятьсот рублей начать платить за молчание?

Володин опешил. Такого отпора он совсем не ожидал. И то, что она знает гораздо больше, чем он мог себе представить, тоже не ожидал. Просчитался, получается.

Мысли заметались в голове бешеным калейдоскопом. А потом и еще одна неприятная всплыла…

Про трикотажку ей Самедов ничего не мог сказать, — дошло до него. — Эту фабрику приняли, когда он уже был не у дел. Это уже, скорее, Головин прокололся. Блин! Вот же идиот! Его поставили, чтобы приглядывал за ней, а он распустил язык в постели, как и Самедов… Недооценил я эту стерву.

— Перебьёшься без пятисот рублей, — достал он из кошелька две полсотенных купюры.

— Напрасно вы на меня так набросились! — обиженно заявила она и рассказала про группу по работе с письмами.

Москва. Пролетарский райком.

— Там только и нужно, что немного золота, а прибыль сумасшедшая!.. Ну вы сами всё знаете. Что я вам рассказываю? — продолжил Мещеряков. — Если что, Шестинский мне все расклады сдал.

Я молчать не стал. А то мало ли, еще купятся на это крайне сомнительное предложение:

— Товарищи, это откровенный криминал и уголовщина. Я категорически против. Одно дело, когда мы предприятия развиваем, дополнительную продукцию дефицитную производим, людям на наших предприятиях условия труда и жизни улучшаем. И совсем другое вот это…

— Согласен, — поддержал меня Сатчан.

— И потом, — продолжил я, — вот побыли мы сами в роли обманутых покупателей… Ну и как, понравилось? Хотите того же для других?

— Ну, в общем, да… Криминал низкопробный, — как-то неуверенно, но все же согласился Бортко.

— Так что? Так всё на тормозах и спустим? — с недоумением смотрел на нас Мещеряков. — Пусть дальше штампуют свои фальшивки?

— Если вы все не против, то я бы нашёл, как дать ход этому делу, — попросил я, подумав про Васю. — Есть знакомый майор в МВД, которому надо карьеру делать. Раскрытие такого дела ему бы ее хорошо так подстегнуло…

— Я поговорю с Захаровым, — пообещал мне Бортко.

Мещеряков кивнул согласно. Никакого внутреннего сопротивления я в нём не заметил на то, что мы отказались вписываться в этот откровенно криминальный бизнес. Лишь бы он его втихаря под себя не подмял. Не хотелось бы, чтобы Юрич залетел под фанфары вместе со всей этой шайкой-лейкой, когда я Васю на них натравлю. А в том, что мне эту информацию по фальшивомонетчикам отдадут, я почти не сомневался. Не станет Захаров пачкаться во всем этом.

— Тут ещё по Ганину вопрос, — проговорил Мещеряков. — Адвокат этот Альникин договорился со следаком отмазать Ганина от срока. Но тот просит гараж.

— За гараж в Москве можно не от срока отмазать, а от обвинения вообще, — недовольно заметил Бортко.

— Это если покупать по объявлению, — возразил ему Ригалёв. — А мы, как никак, можем выйти на председателя кооператива…

— Да. Можно его подмазать и по цене строительства в кооператив влезть, — подтвердил я. — Смотря какой гараж, конечно, но при удаче тысячи в две с половиной можно уложиться.

— То есть, вы не против? — уточнил Мещеряков. — Мне адвокат назвал два кооператива, которые следака устроят. Могу начать переговоры.

— Начинай, Юрич, — кивнул Михаил Жанович. — Можно подумать, у нас выбор есть.

— Да и всё равно потом с Ганина эти деньги стрясём, — пожал плечами Ригалёв.

— Действительно. Действуй, Юрич, — согласился с ним Бортко.

На этом наше спонтанное для меня совещание закончилось. Мы вышли из кабинета. Во внутреннем кармане пиджака неожиданно оказалась тысяча триста с лишним рублей и заметно топорщилась. Решил ехать домой, не до стрельб сегодня.

— Слушай, забыл тебе вчера сказать, — остановил меня Сатчан. — Говорил с тестем в выходные по твоему вопросу насчёт МПС и бюджета министерств.

— И что? — заинтересовался я.

— Он сказал, что этот вопрос очень старый, очень сложный, никто не хочет им заниматься. Все друг на друга перекидывают уже много лет.

— Так. И?

— Знаешь, как он сказал? Не лез бы ты в это дело.

— Так и сказал? — удивился я. — Ничего себе…

Москва.

Мария неожиданно вызвала Диану на встречу.

И чего она хочет? — недоумевала она, собираясь. — За границу я не собираюсь в ближайшее время. В институте каждый день сижу. Надо учиться… А то, как Попка-дурак, ни одной беседы поддержать не могу. Ну, разве что кроме взлома замков, тут я теперь и сама могу практические занятия вести.

Встретившись у метро, девушки обнялись, как и подобает подругам и направились в сторону парка. От Дианы не укрылось, что Мария была в хорошем настроении.

— Как только узнала, сразу тебе позвонила, — сказала она, как только в непосредственной близости не оказалось людей. — Хочу тебя поздравить! Тебя наградили почётной грамотой КГБ за информацию по Авиано.

— Да? И где она? — удивилась Диана.

— В сейфе у меня. Пусть лучше там и остается. Ты же не хочешь, чтобы твой муж наткнулся в твоих вещах на Почётную грамоту за подписью председателя КГБ Андропова?

— Самого Андропова? — округлила глаза Диана. — Вот это да… А можно мне на неё хоть одним глазком посмотреть?

— Посмотреть можно, — рассмеялась Мария. — Принесу в следующий раз.

— А что это за почётная грамота? Что она значит? — полюбопытствовала Диана.

— О, это большая награда. Я сколько лет уже служу, у меня такой нет, — многозначительно посмотрела она на свою подопечную. — И ещё. Руководство приняло решение усилить твою языковую подготовку.

— Как это? У меня и так курсы арабского и французского.

— Этого мало. Тебя будут ещё в индивидуальном порядке обучать английскому и итальянскому.

— Как? Когда? — откровенно растерялась Диана.

— Да не волнуйся ты так. Я уже всё устроила. Будешь числиться в канцелярии на полставки у себя в Горном, а вместо работы будешь учиться в отдельном кабинете с преподавателями. Никто ничего не заподозрит. И муж твой тоже. Но только преподаватели не знают, что на нас работают, не проболтайся.