Доминик сладко выдохнул во сне, покрепче обнял подушку и подался навстречу, оттопыривая зад. Джерри с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы — вот теперь он искренне не понимал, как мог считать, что желать другого мужчину — неправильно и отвратительно. Черт побери, да в его жизни ещё не было ничего более правильного и прекрасного! С нежностью проведя ладонью по худой жилистой спине, он с некоторым трепетом опустил руку на ягодицу и, с замиранием сердца, сжал. Задница — это единственная часть тела, которую Мишель позволяла периодически трогать, задница и иногда грудь. Мельком, отчаянно причитая, что Джерри — похабный развратник. Об анальном же сексе он никогда даже не мечтал — обычным бы заняться. И вот теперь все неосознанные мысли и желания сконцентрировались в одно-единственное: Джерри Купер чертовски хотел изменить жене, причем таким способом, который был совершенно невозможен в их супружеской спальне.

Он собирался позволить Доминику Хьюзю себя трахнуть.

Сглотнув, он толкнулся пахом вперед и продвинул руку, лежащую на заднице Доминика, вперед, скользнув по поджарому животу вниз, к гладко выбритому лобку и расслабленному члену. Тот лег в ладонь уютно и привычно, и Джерри, пробежал по нему пальцами, с замиранием сердца ощущая, как он ожил, твердея. Доминик выгнулся, толкаясь в его руку.

И тут же снова подался назад, прижимая задницей член Джерри к животу. На секунду закралась крамольная мысль все же воспользоваться удобным положением, но Джерри взвесил её со всех сторон и отмел. Почему-то это казалось слишком просто. Все равно что прийти в дорогой элитный ресторан и заказать овсянку с манго. Вроде бы и экзотика, манго ведь, но все-таки овсянка есть овсянка, в то время как хотелось по-настоящему редкого и изысканного деликатеса. Он совсем не был уверен, что это блюдо ему понравится, и, если честно, боялся его пробовать, но точно знал одно: второго шанса не будет, и если он откажется, то будет жалеть потом всю жизнь.

— Если ты еще не передумал заставить меня перекувыркнуться, — хрипло прошептал он в торчащее из светлых волос ухо, — то сейчас самое время для первого урока.

И едва вскрикнул от неожиданности, когда Доминик резко развернулся, ловя его взгляд.

— Не шути так, — хрипло, то ли со сна, то ли от возбуждения сказал он. — Я ведь могу поверить и уже не дам тебе отступить.

— Да куда мне отступать-то? — Джерри нашел в себе силы улыбнуться. — Там буря, а здесь тепло. Да и не хочу я отступать!

И, подтверждая свои слова, потянулся к Доминику, мягко, чуть робко целуя, предлагая лидерство и как никогда нуждаясь в этом.

Доминик чуть помедлил, прежде чем принять приглашение, словно не веря, а потом приподнялся на локте, запустил руку Джерри в волосы, заставляя запрокинуть голову, и поцеловал уверенно, властно, давая понять, что не намерен больше играть в игры.

Подчиняться было странно и приятно, хотя Джерри чувствовал себя чуть неловко в этой роли, пусть даже дело касалось пока только поцелуев.

Но очень быстро поцелуй захватил его, не оставляя места для сомнений и страхов. Да и бояться Доминика было по меньшей мере глупо. Джерри обнял Доминика, прижимая крепче, и расслабился,

Доминик почувствовал это, и чуть ослабил нажим, углубляя поцелуй, делая его более глубоким и чувственным.

Они целовались и целовались, наверное, целую вечность. Член уже давно истекал смазкой в стыдном, безумном предвкушении, а Доминик всё медлил. Джерри то расслаблялся, погружаясь в поцелуй, то напрягался, вспоминая, что вот-вот должно за ним последовать, но Хьюз, казалось, и не собирался приступать к решительным действиям. И только когда Джерри, устав ждать, не выдержал и потерся о него членом, Доминик вздохнул и неохотно отстранился.

— У нас нет смазки, — сказал он удрученно. — Боюсь, мы не сможем сделать это прямо сейчас.

Джерри едва подавил в себе стон разочарования. Стало обидно за все свои метания. Он рванул Доминика на себя, выдохнул ему в губы:

— Ну уж нет, — и обнял его ногами, — как-нибудь обойдемся! — и с вызовом посмотрел ему в глаза. — Не думал, что такая мелочь может тебя остановить.

— Это не мелочь, Джерри, — вздохнул Доминик, но послушно лег на него, с силой прижимая членом член. — В первый раз без смазки будет больно. И даже очень.

В то, что Доминик не преувеличивает, Джерри поверил сразу. Но возбуждение, неудовлетворенное желание и отчаянная жажда неизведанного заставили отмахнуться от предупреждения.

— Может, а сам буду решать, больно мне или нет? — рыкнул он и толкнулся бедрами.

Доминик улыбнулся, чмокнул его в губы и сместился на бок; его член при этом мазнул Джерри по животу, отчего по нему пробежала сладкая дрожь. Теплая ладонь легла Джерри на грудь, скользнула по ребрам, животу, спустилась к бедру. Ласка была незамысловатой, но Джерри и не нужно было изысков — он как завороженный смотрел Доминику в глаза, и от плескавшегося в них неприкрытого желания поджимались яйца и стучало в висках.

И всё же когда пальцы Доминика мягко тронули член, погладили его и спустились сначала к яйцам, а потом и ниже, за них, он внезапно запаниковал.

Это было глупо и неправильно — сначала настаивать, а теперь, едва только пальцы Доминика легонько погладили анус, перепугаться и бороться теперь с отчаянным желанием свести ноги. Джерри разозлился сам на себя, заставляя себя расслабиться и довериться ласкающей его руке. Доминик, по всей видимости, прекрасно понимая его чувства сейчас, ободряюще улыбаясь и неотрывно смотря в глаза, чуть более настойчиво двинул рукой, и Джерри резко отшатнулся, едва ли не сваливаясь с кровати.

— Прости, — прошептал он, чувствуя себя трусом, — я сейчас соберусь…

И, закусив губу, придвинулся обратно, шире разводя ноги.

Доминик негромко рассмеялся, ткнувшись носом ему в шею, и, пробормотав:

— Ладно, пойдем другим путем, — вдруг скользнул вниз.

Прикосновение теплых губ к чувствительной кожи мошонки было уже знакомо, и Джерри едва сдержал ликующий стон. Вот это было другое дело! Тело мгновенно расслабилось в ожидании удовольствия, а член конвульсивно дернулся от сладких воспоминаний и предвкушения. Доминик довольно хмыкнул, широкими движениями языка вылизал яйца, заставив Джерри судорожно выдохнуть и вцепиться пальцами в простыню, а вот после двинулся вовсе не вверх, к члену, как Джерри ожидал, а вниз, к…

— Твою мать! — в шоке выкрикнул Джерри, подскакивая на кровати. — Что ты?!..

Доминик оборвал его, бесцеремонно подхватив под колени и… Черт, Джерри не мог в это поверить, но он действительно это сделал: сунул язык ему в задницу.

— Ой! — вырвалось беспомощно.

Сумасшедше-приятная в своей нереальности ласка заставила колени безвольно разъехаться в стороны. Джерри положил руку Доминику на голову, ероша волосы.

— Ухххх! — только и смог выговорить он, зажмуриваясь от совершенно несравнимых ни с чем ощущений. Горячий и влажный язык дразнил, то кружа вокруг входа, то ныряя внутрь, отчего по телу пробегала дрожь.

Если о минете Джерри слышал и знал, что позволяло ему иногда о нем мечтать, дроча украдкой в ванной, то о таком он даже подумать не мог, не то что фантазировать. Было невыносимо стыдно позволять Доминику вылизывать себя, да еще и дрожать при этом от удовольствия, но даже если бы Джерри захотел, остановить его он не смог бы, как не смогли расслабившиеся до состояния желе мышцы ануса остановить его палец.

— Ох! — выдохнул Джерри жалобно, извиваясь на кровати: палец обжег все внутри немыслимым доселе возбуждением. Когда-то давно Джерри случайно прочел целую статью про эрогенные зоны, и теперь мог с уверенностью сказать: его задница оказалась сплошной эрогенной зоной.

Доминик неспешно гладил его изнутри, но очень скоро Джерри этого стало не хватать. Разведя колени еще шире, он двинул бедрами, насаживаясь глубже, и застонал от разочарования — до такого близкого оргазма не хватало совсем чуть-чуть. Трогать его член Доминик не спешил, да и Джерри отчаянно хотелось не тривиальной дрочки.