— Михаэль, почему вы хотите на мне жениться?

Розамунда тотчас пожалела, что задала этот вопрос. Она знала, что собирается отказать поклоннику, — а теперь он, чего доброго, решит, что ей небезразличны его ухаживания.

— Принц Михаэль, — машинально поправил он. — Потому, леди Розамунда, что, как я полагаю, вы будете идеальной принцессой.

Идеальная принцесса! Эти слова словно ужалили Розамунду. Именно так называли ее во всех газетах с тех пор, как принц Михаэль из крошечного немецкого княжества Кольнбург избрал ее предметом своего высочайшего внимания. И ужасней всего то, что из нее и вправду вышла бы идеальная принцесса.

Дочь герцога, Розамунда с детских лет вела уединенный образ жизни. Сызмальства ее обучали всем женским наукам, какие только могут понадобиться супруге аристократа. В отличие от многих своих ровесниц, она никогда не училась в школе, ни с кем не целовалась в укромном уголке; в ее жизни не было места ни тайным воздыхателям, ни головокружительным приключениям.

Если б только Розамунда родилась на свет мальчиком!.. О, тогда все было бы иначе! У нее было два брата: Каспар, старший, и Джастин, тремя годами моложе ее. В их жизни было множество восхитительных занятий — например, участие в скачках и сражениях за короля и отчизну… и кое-что еще, о чем Розамунде знать не полагалось. К примеру, нынешняя любовница Каспара, которую все звали Ла Контесса, то есть Графиня, — надменная и весьма расточительная итальянка с темпераментом тигрицы.

Губы Розамунды тронула легкая улыбка. Темперамент тигрицы не пристал дочери герцога. Ей полагается быть вежливой со всеми — от его королевского величества до последнего лакея. Она знает назубок все правила хорошего тона: где садиться за обеденным столом, кому делать реверанс, а кого одарить лишь легким поклоном, и так далее. И весьма искушена в светских разговорах ни о чем, за исключением тех случаев, когда впадает в глубокую задумчивость и забывает, где находится. Словом, если бы Розамунде нужно было описать себя одним-единственным словом, она сказала бы: «пресная».

Пресная. Это слово не выходило из головы у Розамунды с того вечера, когда на балу у леди Таунсенд она подслушала болтовню светских дам. Речь шла о ней. «Розамунда, — сказала одна из дам, — никому не может прийтись не по вкусу — ведь она пресная, как бланманже». И все дамы согласно захихикали и закивали головами.

А вот мать Розамунды никто не посмел бы назвать пресной. Все в один голос твердили, что Элизабет Девэр терпеть не могла ограничений, налагаемых ее высоким положением в обществе, и не желала рабски им подчиняться. Это ее в конечном счете и погубило. Она отправилась на верховую прогулку одна и упала с лошади, прыгая через изгородь. Причиной ее смерти, впрочем, стало не само падение, а то, что ее нашли только на следующее утро. У леди Элизабет началась горячка, и она угасла, словно догоревшая свеча.

Быть может, если бы мать Розамунды была жива, ее отец не обходился бы так строго со своей единственной дочерью. И тогда, возможно, его единственная дочь не терзалась бы сейчас от сознания собственного несовершенства.

Все это случилось двадцать лет назад, но Розамунде до сих пор недоставало матери. Порой она гадала: что сказала бы Элизабет Девэр, если б могла увидеть, какой стала ее дочь?

— Леди Розамунда!

Бог мой! Опять она задумалась и позабыла, где находится!

Розамунда взглянула на принца Михаэля — и украдкой вздохнула. Не иначе как с ней что-то неладно. Принц Михаэль Кольнбургский высок, черноволос, красив. Тысячи женщин готовы драться за право пойти с ним к алтарю. Отчего же тогда его достоинства не прельщают Розамунду?

Должно быть, потому, что она тоже высокая, черноволосая, красивая, обладает собственным весьма солидным состоянием да вдобавок ко всему еще и совсем не глупа. Скорее всего поэтому принц Михаэль и выбрал ее предметом своих ухаживаний. Между тем в следующем месяце Розамунде исполнится двадцать семь, и отец уже отчаялся увидеть ее обрученной с кем-нибудь из ее поклонников.

Сама же Розамунда мечтала не о поклоннике, а о возлюбленном, который ценил бы ее саму, а не ее титул и состояние. Поклонников же, как она убедилась на собственном опыте, больше интересует величина приданого, прежде, чем сделать предложение, они тщательно подсчитывают доходы будущей невесты.

Михаэль — принц Михаэль, поправила себя Розамунда, — явно принадлежит к числу таких поклонников. Между ним и троном княжества еще три законных наследника, к тому же у него нет ни гроша за душой — весьма печальное обстоятельство, если учесть его дорогостоящие вкусы. Брак с Розамундой разрешил бы все его финансовые проблемы.

Они вели разговор в оранжерее герцогского особняка в Твикенхэме, пригороде Лондона, и Розамунда, чтобы унять раздражение, обратила взгляд за окно, где пышно рдели багряные и золотые краски осени.

— Я англичанка, — наконец сказала она, — и, боюсь, не смогла бы прижиться на чужой земле.

Розамунда украдкой глянула на принца и обнаружила, что он смотрит на часы. Как видно, ему так же скучно с нею, как ей с ним! И неудивительно: леди Розамунда Девэр, дочь герцога Ромси, — довольно скучная особа. Но, видимо, именно такая супруга и нужна принцу Михаэлю.

Идеальная принцесса, пресная, как бланманже, которая никогда не совершит опрометчивого поступка, не скажет опрометчивого слова, не позволит себе опрометчивой мысли.

Нисколько не смутившись, принц Михаэль сунул часы в карман жилета и одарил Розамунду чарующей улыбкой.

— У меня нет возражений против того, чтобы после нашей свадьбы вы остались жить в Англии, — сказал он. — Быть может, я и сам решу поселиться здесь. Английский климат меня вполне устраивает.

Как и английские актрисы — а впрочем, об этом ей знать не полагается. Розамунда ответила принцу не менее чарующей улыбкой.

— Я почти готова поддаться искушению, но…

— Но?

— Видите ли, Ваше Высочество, вы не умеете играть в шахматы. Я решительно не могу связать свою жизнь с мужчиной, который не умеет играть в шахматы.

Миссис Каллиопа Трэси со стуком отставила чашку.