9

Розамунда просыпалась медленно. Вдохнув запах свежесваренного кофе, она озадаченно нахмурилась. Странно! Как это Нэн ошиблась? Она ведь никогда не пьет по утрам кофе, а только шоколад, слегка подслащенный медом. И почему горят свечи? Нэн должна была бы раздернуть занавеси, чтобы в комнату лился солнечный свет… Розамунда повернула голову к окну — только-только светает… Светает?! Да ведь она никогда не встает раньше десяти!

«Мэйтленд!» — вдруг вспомнила Розамунда и едва не застонала.

Он сидел за столом, хладнокровно попивая кофе, и вид у него был, как никогда, здоровый и бодрый. «А ведь это моих рук дело, — подумала Розамунда. — Это я перевязала ему рану, остановила кровотечение, и вот теперь он окреп и готов на все».

И что это на нее тогда нашло?

— Твой кофе стынет, — сказал Мэйтленд.

Розамунда так и подскочила.

— Что? — отрывисто переспросила она.

— Твой кофе. — Мэйтленд указал на чашку, стоявшую на столе. — Вставай, Розамунда. Мне нужно кое-что тебе сказать. Понимаешь, я придумал, как избавиться от… то есть как вернуть тебя домой, не рискуя собственной головой.

Розамунда в упор, мрачно воззрилась на него. Что это — уловка? Можно ли ему доверять? А впрочем… разве у нее есть выбор?

Она не стала тратить время на то, чтобы приводить в порядок волосы и одежду, а лишь проворно натянула сюртук Харпера. Покуда она пила кофе, Мэйтленд изложил ей свой замысел.

— Все очень просто, — сказал он. — Я найму почтовую карету и скажу кучерам, чтобы они отвезли тебя домой, в Твикенхэм.

Нынче утром Мэйтленд явно был в хорошем настроении. И уж конечно, Розамунда прекрасно поняла то, что он не договорил: я придумал, как избавиться от… От нее, конечно! Розамунда боялась поверить ему, боялась оказаться в ловушке… не может быть, чтобы Мэйтленд не задумал какого-то коварства!

Откинувшись в кресле, он окинул Розамунду испытующим взглядом.

— Я-то думал, что ты станешь прыгать от радости…

— Хм-м… — задумчиво отозвалась Розамунда. — Меня больше всего беспокоит то, как именно ты собираешься отправить меня домой, не рискуя собственной головой. — Она обхватила ладонями чашку и, осторожно подбирая слова, продолжала: — Что помешает мне, едва только ты исчезнешь из виду, приказать кучерам ехать к ближайшему полицейскому участку? Ты не успеешь и глазом моргнуть, как по пятам за тобой будет гнаться целая армия. Не то чтобы я намерена так поступить, — прибавила она поспешно, — я только стараюсь взглянуть на дело с твоей точки зрения…

— Я свяжу тебя и заткну рот. — Розамунда невольно ахнула, и Мэйтленд сразу нахмурился. — Послушай, Розамунда, мне нужно время, чтобы уйти, а кучера вряд ли обнаружат твое состояние прежде, чем доедут до конечной станции. Это даст мне два часа форы, а больше мне и не нужно.

Значит, все это правда. Мэйтленд и в самом деле намерен отпустить ее. Правду говоря, Розамунда не так уж возражала против его мер предосторожности. С точки зрения Мэйтленда, это было в высшей степени разумно… а с нею могло случиться и что-нибудь похуже веревок и кляпа.

Розамунда хотела поблагодарить Мэйтленда… сказать, что не причинит ему никаких хлопот и, даже когда вернется домой, не расскажет полиции, где его искать. Хотела сказать, что верит в его невиновность и, когда окажется на свободе, сделает все, что в ее силах, чтобы очистить его от обвинений. Хотела, и тем не менее промолчала, потому что хорошо знала: Мэйтленд ей не поверит.

Он поднялся из-за стола.

— Даю тебе пять минут на сборы, но не вздумай хитрить, ясно?

Розамунда не шелохнулась, слушая, как за ним захлопнулась дверь. Мысль не подчиниться приказу Мэйтленда мелькнула-таки у нее в голове, но лишь потому, что сам Мэйтленд заговорил об этом. Розамунда не желала его предавать, ведь тогда его наверняка повесят, а она вопреки всему поверила, что он невиновен.

Только это еще не значит, что Мэйтленд ей по душе.

Как он там сказал — пять минут?! И Розамунда первым делом бросилась в чулан с «удобствами».

* * *

В конюшне, где Мэйтленд хотел взять напрокат карету, его ожидало первое разочарование.

— Да вы б поторопились, господин хороший, — заявил хозяин конюшни, он же главный форейтор. — Не слыхали разве? Кто-то там похитил герцогскую дочку, и полиция выставила кордоны на всех мостах. Никого из Лондона не выпускают, никого не впускают, пока полиция не разрешит.

Такой оборот событий сводил на нет замысел Ричарда отправить Розамунду в Твикенхэм. Ее карету задержат на Вестминстерском мосту, а это слишком близко отсюда, чтобы он мог чувствовать себя в безопасности. Не успеешь оглянуться, а полицейские уже бросятся по следу, словно рой рассерженных ос. Менять свои планы Ричард не мог, иначе он просто не сумеет встретиться с Харпером. Что ж, придется отправить Розамунду куда-нибудь в другое место…

В Брайтон, например. Через несколько часов карета наверняка остановится — нужно будет напоить лошадей, — и тогда кучера обнаружат связанную девушку. К тому времени гнаться за ним будет уже поздно. Да, Брайтон вполне подойдет.

— Мне нужна карета, — сказал он вслух. — Срочно. Займись этим.

И, чтобы смягчить свой резкий тон, подбросил в воздух серебряный шиллинг, который форейтор тотчас и поймал — с ловкостью, нажитой долгими годами практики.

— А если карета будет готова к тому времени, когда я приду сюда с братом, — прибавил Ричард, — получишь еще один шиллинг.

Форейтор расплылся в широкой ухмылке.

— Так точно, сэр!

Ричард повернулся, собираясь уйти, и едва не столкнулся с парнишкой, который опрометью вбежал в конюшню.

Он ухватил парнишку за плечо, придержал, и тот, задыхаясь, выпалил:

— Мистер Бличер, полиция! Сам видел! Полным-полно полицейских, приплыли в лодках! Вроде как нашли под причалом что-то такое, лодку, что ли, и теперь рыщут повсюду, шарят, ищут кого-то!

Ричард сохранил невозмутимый вид, хотя внутри у него все оборвалось при этом известии.

— Полиция? — с притворным любопытством переспросил он. — Здесь, в Кеннингтоне?

Парнишка с готовностью кивнул:

— Ага!

Форейтор сплюнул на пол.