Наконец он насмешливо произнес:

— Если мы не поженимся, Харпер будет шокирован, а ведь мы этого не хотим, правда?

Она попыталась подыграть ему, Но сердце продолжало бешено колотиться о ребра.

— Харпер в любом случае будет шокирован. Он сказал мне, что ты до сих пор тоскуешь по своей потерянной любви.

— По какой еще любви? — удивился Ричард.

— А разве ее не существует?

— Нет.

Розамунда удовлетворенно кивнула.

— Я так и подумала. Харпер был уверен, что раз тебя не трогают чары первых красавиц света, значит, сердце твое занято. Но я сразу поняла, что причина не в этом. Харпер — настоящий романтик.

Он улыбнулся.

— Харпер любит совать нос в чужие дела. Он сказал тебе это для твоего же блага, надеясь, что ты выкинешь меня из головы и заживешь прежней жизнью. У тебя был такой шанс, но ты его не послушалась, а теперь уже поздно.

Она положила подбородок на сплетенные пальцы.

— Ричард, — спросила она, — а ты не хочешь знать, почему я считаю, что ни одна женщина еще не завладела твоим сердцем?

Если и было на свете то, что Ричард ненавидел, так это попытки разложить по полочкам его отношения с женщинами. Дамы почему-то обожают копаться в подробностях чужой жизни, хотя лично он не видел в этом смысла.

— Не очень, — сухо ответил он.

Розамунда обиженно поджала губы. Он вздохнул.

— Хорошо. Хочу.

— Потому что, — сказала она, — ты не встретил женщину, созданную для тебя, пока не появилась я.

Он усмехнулся.

— Ты в этом так уверена?

— Абсолютно. И давай будем откровенными, дело не только в женщинах. Как ты думаешь, какая женщина стала бы мириться с твоим плохим настроением, отсутствием галантности и, скажем так, чересчур резким способом выражения своих чувств? Только я. — Ее глаза сверкнули. — И знаешь почему?

— Я весь внимание, — произнес он с насмешливым поклоном.

— Потому что всю свою жизнь я была окружена льстецами. Ты же не льстишь, не стараешься очаровать меня, не шепчешь комплименты мне на ушко. Ты говоришь лишь то, что думаешь.

Улыбка исчезла из его глаз.

— Ты права. Я действительно говорю то, что думаю. Я не отступлюсь от тебя, Розамунда, и если семья заставит тебя выбирать, тебе придется выбрать меня.

Он так резко схватил ее, что она вскрикнула. Накрыв ее губы своими, он подарил ей долгий поцелуй, в котором было столько же страсти, сколько отчаяния. Он словно говорил ей: «Если бы все было так просто».

Все было очень непросто. Темные тучи сгущались над ними, угрожая поглотить целиком. Возможно, впереди их ждала вся жизнь, а может, судьбой им был отпущен лишь один этот вечер вдвоем. Вкус его поцелуя показался ей горько-сладким, и она ответила на него не менее исступленно.

На этот раз они занимались любовью долго, смакуя каждую ласку. На несколько часов они отгородились от всего мира и принадлежали лишь друг другу.

Много позже после того, как Розамунда вернулась в замок, Ричард ворочался без сна в своей постели. Он говорил себе, что ему не о чем сожалеть, он пытался отказаться от нее, она сама не позволила ему сделать это. Но Ричард понимал, что лукавил. Рано или поздно это должно было случиться, просто его потрясение от мысли, что он мог потерять ее, ускорило события.

Но теперь, когда она принадлежала ему, его начали одолевать страхи и сомнения. Что, если ему не удастся очистить свое имя от обвинений? Тогда он до конца жизни будет скрываться от закона. И что тогда станет с Розамундой?

Не в его правилах было печалиться о том, что могло бы быть. Нужно действовать. Для них с Розамундой обратной дороги нет, поэтому он даже не принимал в расчет возможность того, что обвинения с него не будут сняты.

Решив для себя эту проблему, он сосредоточился на цепочке событий, приведших к его аресту. Он размышлял о событиях его студенческих дней в Кембридже, об убийстве Люси Райдер и, наконец, о покушении на Пруденс Драйден.

Ему не давала покоя мысль, что между убийством Люси и нападением на мисс Драйден было какое-то сходство. Но вот в чем именно? Он забылся тяжелым сном, но его мозг продолжал искать ключ к разгадке.