Музыка заканчивается, девочки делают реверансы и лёгкой побежкой удаляются. Пробегают мимо, обдавая жаром распалённых тел. Всё, мой выход. Мой последний выход! Оборачиваюсь, спрашиваю ещё одну певицу, самую лучшую из тех, кого я знаю, не считая себя:

— Готова? — вижу уверенный взгляд, подтверждающий кивок, иду на сцену.

— Медам и месье! Это мой последний концерт…

Пережидаю шум и свист, выражающий разочарование, продолжаю:

— Но я вас не бросаю! С вами останутся мои песни, со мной ваша любовь и восхищение. Не огорчайтесь, вы ещё не все мои песни услышали. У нас ещё есть сюрпризы! Встречайте!!! Моя лучшая подруга АйЮ! С новой песней «Je suis malade»!

Дожидаюсь АйЮ, с которой я только что стояла за кулисами. Она в длинном элегантном платье. Я настояла на таком наряде, сама-то я в коротком. Уж больно она худенькая, а Чо СуМан, или упустил из виду, что тощеньких артисток в Европе не любят, или решил не менять ничего. Турне во Франции не вечно, а набрать вес намного легче, чем сбросить.

АйЮ подходит, мы обмениваемся поцелуями. Когда я покидаю сцену, звучат первые осторожные аккорды, а затем зрителей ласково и медленно, как нежные объятия любимой девушки, накрывает волшебный вкрадчивый голосок АйЮ.

По тому, как завороженно притих зал, понимаю, что за АйЮ можно не волноваться. Настолько за неё уверена, что уже за себя побаиваюсь, хи-хи-хи…

Наши партнёры прибыли позавчера. День на адаптацию и вчера мы встретились. Ожидаемо встал дополнительный вопрос на повестке дня.

Париж, гостиница «Фошон Л’отель Пари»

14 марта, время 9:20.

Мы в номере СанХёна. Мы, это кроме самого СанХёна, КиХо, ЮСон, ЧоСуМан, АйЮ и мсье Пьер Дювон. Не считая переводчика, нанятого агентством СанХёном.

— ЮнМи-ян, я наберусь смелости и буду настаивать на том, чтобы ты задержалась. Хотя бы на неделю, — СанХён упорствует, вот уже несколько дней предпринимает попытки уговорить меня продлить турне, — Ни к чему тебе уезжать, пока аншлаги не кончаются.

— Всегда лучше завершать гастроли, пока аншлаги, — возражаю я, — Если покинем Францию уже при неполных залах, дадим повод для разговоров, как мы надоели публике, что наш репертуар замылился. Не надо давать возможность публике объедаться нами.

— Мне тоже хочется, чтобы мадемуазель Агдан осталась, — вмешивается Дювон, — Но она права.

— Да, знаю, что она права, — бурчит СанХён, но дальше не продолжает.

— Вас-то никто не гонит, саджанним. Репертуар у вас будет и без меня. АйЮ же приехала, — оглядываюсь на неё, обмениваемся улыбками, — АйЮ, я тебе ещё одну песню написала. «Je t’aime». Сегодня передам.

— Ой, ЮнМи, какой неожиданный подарок, — АйЮ вспыхнула радостью, как сухая спичка, — Я с тобой скоро не корейской, а французской певицей стану!

Переждав взрыв восторга друзей-конкурентов, — Чо СуМан просто лучится довольство, — продолжаю:

— Что у нас есть? У АйЮ четыре песни: «Je t’aime», «Je suismalade», «Viens, viens», плюс одна из моего репертуара и, не считая «Joe letaxi».

— А какая из твоего репертуара? — встревает АйЮ, — ЮнМи, а можно «Mon mec à moi»?

— Вообще-то я другую хотела отдать, — немного теряюсь от такого напора, — Но если справишься, бери её. Но только на время турне. Остальные — твои, а это уже мой репертуар.

Дружба дружбой, а обозначить, где мои интересы, а где дружественные надо. Как и обсудить размер отступных, но это мы ещё в Корее сделали. Сейчас только вписать названия песен и подписать соглашение.

— У БоРам — «Перке де вас», «Ураган» и «Moi Lolita», плюс визитка «Toome». Ещё четыре композиции, — продолжаю я, — «Bananarama» тоже можете исполнить. Она на английском, но в общей куче пойдёт.

— «Mademoiselle chante le blues», — негромко подаёт голос мсье Дювон.

— Нет, — мотаю головой, — Её только для танца под минусовку. Петь некому. АйЮ или СонЁн вытянут, но с трудом. И сложный текст, высок риск, что налажают.

— На неделю вам хватит, дальше аншлаги прекратятся, — делаю паузу, а после неё подарок присутствующим, — За это время вы составите рейтинг всех наших песен, включая мои. А я через неделю прилечу из Канады, и дадим прощальный концерт. Всё лучшее соберём и тройную цену заломим.

Все вокруг засветились лицами, даже ЮСон, ржавый якорь ему в…

— Два! — мгновенно сориентировался СанХён. Наверное, он самый жадный пацак из всех присутствующих.

— Но в один день, — делаю поправку, — И на следующий день уносим ноги. Я на родину хочу.

«Соскучилась по родным узкоглазым лицам», — но это я про себя.

— О, мадемуазель Агдан… — в экстазе стонет Дювон.

— До последнего не верил, что вы нас совсем бросите, ЮнМи, — высказывается Чо СуМан, — И нам придётся делать перерыв, господа. АйЮ надо выучить две песни…

— Только одну, — строит невинные глазки АйЮ, — «Jet’aime». «Mon mec à moi» я почти выучила…

Делаю строгое лицо и грожу ей пальцем. Немного подумала и делаю жест руками, будто откручиваю ей голову. Ещё подумала и, состроив злобную гримасу, кручу кулачками, выжимая воображаемую тряпку. АйЮ беззвучно хихикает, прикрыв рот ладошкой.

Совещание заканчивается моим вопросом.

— А вы узнали, кто нам пакости устраивал с клакерами? — смотрю на всех сразу.

— АиГ мьюзик де Франс, — пожимает плечами мсье Дювон, — Я уверен на девяносто процентов. Их певцов вы выкинули из топа. С «Таксиста Джо» всё началось.

Выхожу с АйЮ в холл, где почти все наши девчонки и ГаБи с Мульчей.

— Сонбе, а вы правда в Канаду улетаете? — спрашивает девочка из кордебалета.

— Да, — смотрю на ГаБи, — вы с Мульчей здесь останетесь. Незачем вам мотаться туда-сюда.

ГаБи хмурится, не хочет свою принцессу без охраны оставлять, но помалкивает.

— Бросаешь нас, — грустит СонЁн.

— Это БоРам виновата, — я делаю обиженно плаксивое лицо, и надрывно продолжаю, — Она меня уже месяц сосисками не кормит!

Покупаются все. Я — гениальная актриса! Умом все понимают, что я их разыгрываю, — в первый раз что ли? — но все дружно и с неприкрытым осуждением смотрят на БоРам. Даже Мульча. Хотя почему даже? Моя кошка вообще смотрит с угрозой.

БоРам не выдерживает и, сорвавшись с места, удирает к себе. Скорость ей придают наши дружные укоряющие взоры, почти физически толкающие её в спину.

И на обеде нас, то есть, меня, ГаБи и Мульчу, ждёт сюрприз — нам ставят на стол тарелку с целой кучей вкуснейших баварских сосисек. Из-за столика невдалеке приветственно машет рукой Борамка. Шутки шутками, но она решила оправдаться на всякий случай. И правильно. Кто, как не она, принимал самое деятельное участие в поедании русских лакомств, которыми мы разжились в Москве. Ей принадлежит честь самой фанатичной почитательницы русского сала, да она даже маринованные грибы ела. Никто не решился, а она буквально смаковала. Она и свои запасы уничтожила, — плохого слова не скажу, делилась, только желающих было мало, — и в мои залезла.

Больше всех, думаю, счастлива Мульча. Ей тоже сосиска перепала.

— Есть новости, принцесса, — говорит ГаБи, просоединяясь к уничтожению угощения БоРам, — На вашем спецсчёте уже сорок два миллиарда вон.

— Каком спецсчёте? — Не сразу понимаю я, — А-а-а, уже сорок две тысячи злыдней подняли лапки? Здорово. Как вернёмся, на счёт «Ред Алерт» перегоню полтора миллиона долларов. Думай, куда будешь тратить.

ГаБи открывает рот, зависает на пару секунд, но так ничего и не говорит в итоге.

— Можно к вам, ЮнМи? — подходит АйЮ. Припоздала она на обед.

— Мы всё секретное обсудили? — спрашиваю ГаБи. Та кивает.

— Садись, АйЮ. Но сразу ставлю боевую задачу: минимум две сосиски ты съешь. А то мы не справляемся.

— Ой, я попробую, но не обещаю, — смеётся АйЮ.

— Спасибо тебе ещё раз, ЮнМи, за прекрасные песни. Я иногда сама себя заслушиваюсь, представляешь? А из всех твоих песен альбом себе собрала, теперь он у меня любимый, всё время его слушаю, — АйЮ принимается за своё любимое дело — говорить приятное друзьям.