Эти партийные молчальники возвышают свой голос только тогда, когда сознают явную опасность для всей партии. Они никогда не будут «молчальниками», царедворцами партийных иерархов. И их голос когда-нибудь призовет к порядку зарвавшихся «вождей» так, что они его услышат, даже несмотря на свою крайнюю фракционную глухоту».
Сталина письмо Антонова-Овсеенко возмутило, он счел это личным выпадом. Причем Антонов-Овсеенко использовал излюбленное сталинское оружие — обвинил самого Иосифа Виссарионовича во фракционности.
12 января 1924 года Антонова-Овсеенко вызвали на заседание оргбюро ЦК, которое было сталинским инструментом в кадровой политике. Формально ему устроили разнос за то, что он отдал два приказа Политуправления, не согласовав их в аппарате ЦК. Фактически — за попытку защитить Троцкого. Его обращение в ЦК было истолковано как «неслыханный выпад, делающий невозможной дальнейшую работу тов. Антонова-Овсеенко на посту начальника ПУР».
На заседании оргбюро Антонов-Овсеенко написал Дзержинскому короткую записку:
«Дорогой и глубокоуважаемый Феликс Эдмундович!
Ты напрасно попрекнул меня, что я, мол, только себя считаю «честным» и т. д. Я себя считаю не ослепленным групповой борьбой — вот и все. Считаю, чувствую, что для меня партия в целом действительно дорога, и в твоем выступлении против меня ты не прав. Просто — я не фракционер; а у большинства Политбюро, как и у Троцкого, я вижу этот фракционный уклон».
Дзержинский тут же написал путаный и не очень грамотный ответ:
«Дорогой друг!
Я из твоего письма чувствовал всю горечь и мучение за партию. Но твое письмо большая ошибка, так как, выявляя свои чувства, политические результаты этого выявления совершенно получаются обратные, ибо, зная и проявляя свою муку, как ты говоришь, а Вы все только «зарвались», а партии и революции не преданы.
Затем, я отношусь к переживаемому нами кризису гораздо серьезнее и вижу величайшую опасность. Но причина опасности не в дискуссии нашей партии, а в составе нашей партии и в том, как удержать диктатуру пролетариата в мирной обстановке — в крестьянской стране, при массовом напоре поднять уровень своей жизни и при нашей некультурности — требует от партии величайшего идейного единства и единства действий под знаменем ленинизма.
Твой Ф.Д.
А это значит — надо драться с Троцким».
Пораженный происходящим, Антонов-Овсеенко писал о «безыдейных нападках на Троцкого, на того, кто в глазах самых широких масс является вождем, организатором и вдохновителем победы революции». Сталин и его окружение повели атаку на начальника политуправления Реввоенсовета. 21 января 1924 года, когда умер Ленин, Антонова-Овсеенко сняли с должности. Вместо него начальником политуправления вооруженных сил перевели из аппарата ЦК партии Андрея Сергеевича Бубнова, противника Троцкого. Антонова- Овсеенко откомандировали в распоряжение наркомата по иностранным делам.
В 1924 году его отправили полпредом в Чехословакию, в 1928-м — в Литву, в 1930-м — в Польшу. В 1934-м его вернули в Москву и назначили прокурором РСФСР.
Бывшие сторонники Троцкого, видя; что происходит, пытались спастись. Они писали покаянные письма, надеясь убедить Сталина в своей верности, и поливали грязью Троцкого. Так поступил и Антонов-Овсеенко. В 1936 году он писал в «Известиях»:
«Глубокий стыд охватывает меня, потому что в 1923–1927 годах я оказывал Троцкому поддержку, несмотря на то что слышал четкий предупреждающий голос… Только в октябре 1927 года я порвал на деле с оппозицией… Тогда я написал товарищу Л.М. Кагановичу, что в отношении оппозиционеров «выполнил бы любое поручение партии». Было ясно, — да, вплоть до расстрела их, как явных контрреволюционеров».
Сталин вспомнил об Антонове-Овсеенко.
17 сентября 1936 года Сталин, отдыхавший в Сочи, написал Кагановичу и Молотову:
«Консулом в Барселону предлагаю назначить Антонова- Овсеенко. Он знает военное дело. Кроме того, он сумеет сладить с анархистами».
Когда Антонов-Овсеенко воевал на Украине, то умудрялся успешно союзничать с анархистом Нестором Ивановичем Махно, чьи повстанцы в восточной части Украины сначала вели борьбу против войск гетмана Скоропадского, а затем против Деникина.
21 сентября 1936 года состоялось решение политбюро, и Антонов-Овсеенко отправился в Барселону, второй по значению испанский город, советским генеральным консулом.
Применительно к Испании «анархистами» Сталин называл испанскую Рабочую партию марксистского единства, известную по своей аббревиатуре ПОУМ (Partido Obrero de Unificacion Marxista). Это была марксистская партия, но не просоветская. Ее штаб-квартира находилась в Каталонии.
ПОУМ сильно беспокоила Сталина, потому что члены этой партии — в отличие от испанских коммунистов — не желали подчиняться советскому генсеку и, напротив, симпатизировали Троцкому.
Дальняя цель Сталина в воюющей Испании состояла в том, чтобы с помощью Интернациональных бригад взять страну под контроль. Члены ПОУМ, которые держались самостоятельно, срывали его планы. А в партии состояло сорок тысяч человек — большая сила.
Партию возглавлял Андрес Перес Нин. Нин был одним из руководителей испанской Национальной конфедерации труда и в 1921 году приехал в Москву для участия в учредительном конгрессе Красного Интернационала профсоюзов. Его избрали членом исполкома Профинтерна. Он остался в Москве, вступил в ВКП(б), его избрали депутатом Моссовета, включили в состав Исполкома Коминтерна. Нин был сторонником Троцкого, поэтому в 1926 году его вывели из руководящих органов Коминтерна и Профинтерна. В 1928-м исключили из ВКП(б). В 1930-м выслали из Советского Союза. Он вернулся в Испанию.
В 1932 году он возглавил организацию «Левые коммунисты Испании». Через три года принял участие в создании Рабочей партии марксистского единства, его избрали политическим секретарем. Андрес Нин и его партия внесли большой вклад в борьбу против Франко. ПОУМ сформировала из своих сторонников дивизию и отправила ее на фронт.
Каталонские марксисты обвинили Сталина в создании «бюрократического режима» и пригласили Троцкого в Барселону, чтобы возглавить настоящих марксистов. Они восхищались Троцким и критически относились к московским процессам, на которых судили видных революционеров. Но многие испанцы считали, что сейчас не время критиковать Москву: русские дают оружие!
Нин был очень популярным человеком в Каталонии. В сентябре 1936 года его сделали министром юстиции в региональном правительстве Каталонии. Но советские посланцы, в первую очередь представительство НКВД в Испании, повели против Нина и его партии скрытую борьбу.
Испанская компартия, получив указание из Москвы, обвинила ПОУМ в пособничестве фашизму. Милицейские батальоны ПОУМ расформировали. По приказу Москвы Нина вывели из кабинета министров Каталонии. С помощью агентов НКВД ПОУМ была объявлена вне закона и уничтожена. В июне 1937 года сорок руководителей ПОУМ были арестованы по сфабрикованным НКВД обвинениям в сотрудничестве с фалангистами Франко.
Арестовали и самого Андреса Нина. Но этого было недостаточно для Сталина. Нина вывезли из тюрьмы на машине и убили. В Испании полагают, что это сделали люди НКВД. Документы советской госбезопасности на сей счет не рассекречены.
Антонов-Овсеенко справился со своей задачей. Но его самого это не спасло. Он уже был включен в черный список как бывший соратник Троцкого.
Осенью 1937 года его отозвали из Испании и назначили наркомом юстиции РСФСР. Возможно, он наивно полагал, что получил повышение. В реальности пост наркома был всего лишь приманкой, чтобы он вернулся на родину, а не попросил политического убежища.
На этой должности он не провел и месяца. 13 октября ночью Антонова-Овсеенко арестовали. В его деле только один протокол допроса. Через месяц после ареста он подписал показания о том, что был германским и польским шпионом и выполнял в Испании задания Троцкого.
