Да, карта Ларк определенно была целеустремленной. Работала ли она над окончанием своей игры все это время?

В моей собственной повестке дня значилось самосохранение, но как я могу доверять ей? Когда я осталась при своем мнении она сказала:

— Я не такая плохая.

Это напомнило мне, когда мы впервые встретили Ларк, и я спросила Мэтью о ней. «Хорошая. Плохая. Хорошая». Разговор по кругу. Она недолго была моим союзником, затем врагом. Была ли она снова моим союзником?

Она направилась к двери.

— Увидимся позже.

Оставшись в одиночестве, я вспомнила случай, произошедший еще до Вспышки, когда мамино приглашение на встречу выпускников «потерялось на почте». Поскольку мама была единственной женщиной-фермером в округе, она пришла в ярость. Я пыталась заверить ее, что им же и хуже, что они того не стоят. Она подняла руку и сказала:

— Эви, иногда просто необходимо позлиться или погрустить. Иногда просто необходимо себе это позволить. Чтобы потом взять себя в руки и снова стать счастливой.

Могла ли я вырвать себя из депрессии и вернуться к счастью? Или хотя бы к…?

Первым шагом стало блокирование болезненных мыслей. Так же как я делала в школе, я отказалась думать о вредных вещах. Ни о чем, что могло бы пересечься с Джеком. Он был в прошлом и должен там оставаться. Мэтью тоже.

Две составляющих боли.

После полудня я одела красный спортивный топ и теннисную юбку, собрала волосы в конский хвост. Я схватила полотенце, распахнула дверь перед Циклопом и отправилась в путь.

Я нашла Ларк в просторном тренажерном зале с другими волками, двигающуюся под музыку. Она тренировалась перед зеркалом, била манекен.

— Эй, смотрите-ка, кто сошел на землю живых, — сказала она.

— И это говорит девушка, живущая в доме Смерти.

Циклоп пробежал мимо меня, обнюхивая своих товарищей в знак приветствия.

— Начнём? — поддельно игривым тоном она сказала: — на старт, внимание, марш!

— Да, — я сбросила полотенце, — легко.

— Покажи мне несколько движений.

На полу было нескользящее покрытие, так что я сделала легкий поворот. Другой. Я отработала заднее сальто. Ларк смеялась, когда я делала серию пируэтов с большим количеством оборотов. Боже, как я скучала по этому. Я едва могла поверить, что использую свои мышцы для чего-то другого, кроме как для бегства или сражения.

Власяница не добавляла веселья, когда мой бицепс двигался, но я так привыкла к этой боли, что не позволила ей встать на пути моего удовольствия.

Когда я танцевала, я поняла, что могу вырвать себя из депрессии. Всё, что мне нужно — держать мой ум закрытым от союзника, который меня предал, и парня который разбил мое сердце.

Я начала потеть, радуясь, что не потеряла свою гибкость. Чтобы проверить себя, я вытянула ногу за спину и, прогнувшись, схватилась за лодыжку, стоя на одной ноге.

Смерть выбрал именно этот момент, чтобы прошагать мимо: у него отвисла челюсть, прежде чем он смог двинуться дальше. Но он сразу вернулся, и остановился, прислонившись к дверному косяку, его глаза были полны… нескрываемого вожделения.

В топе и юбке у меня все было скрыто, но как обычно я чувствовала себя голой, когда он смотрел на меня. Я не чувствовала себя голой с Джеком, который видел меня без одежды.

Не думай о нем!

Я продолжала растяжку, отказываясь останавливаться из-за Смерти.

— Никогда раньше не видел девушку, которая разогревается?

— Не единственную, которую не убивает моё прикосновение. — Сказал он хриплым голосом.

— О. Кстати, сегодня тот день, когда ты собираешься меня убить?

— Еще нет, тварь. — Когда его лучистые глаза засветились, я едва подавила вздох. Только под его взглядом мои символы начали двигаться.

Что заставило его дрожащей ладонью провести по губам.

— Мой Бог, — обмахнулась Ларк, — так много сексуального напряжения? Поберегите усадьбу, дети.

Смерть бросил на Ларк презрительный взгляд и зашагал прочь.

Понизив голос, она сказала:

— Что я тебе говорила, Эви? Ты — следующая миссис Смерть. Ты планировала сорвать игру? Держу пари, что ты это сделаешь.

Я хотела закатить глаза, но не могла оторвать взгляда от дверного проема.

— Не волнуйся. Он вернется. И когда это случиться, — воодушевленно продолжила Ларк, — я собираюсь слинять и позволить природе взять верх…

Далеко за полночь я проснулась, хватая ртом воздух, мои символы освещали комнату. Мне опять приснился чувственный сон о Смерти, в котором я страстно его желала. Я почти чувствовала его губы на своих, почти чувствовала свои губы на его теле.

Я не могла ничего понять. Он все еще хотел моей смерти, все еще ненавидел меня.

Как же я могла мечтать о его поцелуях, если он мечтал меня убить?

314 ДЕНЬ ПОСЛЕ ВСПЫШКИ

«Может быть я и бессмертный, но прежде всего я — мужчина» — сказал мне Смерть в пути. И каждый день прошедшей недели доказывал это.

Первые несколько дней, каждый раз, когда я оказывалась в спортзале, он проходил мимо и заглядывал. На третий день он вошел, присел на скамейке и сделал вид, что читает старую газету. Теперь он появлялся здесь ежедневно, а Ларк, как и обещала, сразу же исчезала. Создавалось впечатление, что он приходил неохотно, через силу, как будто его из-под палки гнали туда, где была я. Но каким похотливым взглядом он следовал за каждым моим движением, какое напряжение от него исходило.

Ларк была права. Наше взаимное притяжение было подобно электрическому разряду.

В то время как я сумела взять себя в руки, он, казалось, приближался к точке кипения. Его тренировки на спортплощадке стали на порядок интенсивнее и жестче. Больше я не видела ни аккуратных движений, ни обузданной агрессии. И меня больше не обволакивало то странное чувство удовлетворения. Наблюдая за ним, я словно наблюдала за древнескандинавским воином.

Я играла с огнем. Искушая Смерть, я, возможно, и стала ближе к снятию манжеты, но какой ценой?

Сегодня, как только он вошел, я сразу поняла: что-то изменилось. Когда я разминалась, он уже не притворялся, что читает газету, а уселся на диван, которого вчера я здесь, кажется, не видела. У него на лице как будто было написано: «К чёрту всё, хватит бороться».

— Смерть, ты сегодня без газеты?

— Сегодня я здесь исключительно как твой зритель.

И заядлый. Когда я делала растяжку, он подался вперед, опершись локтями о колени.

— И я наблюдала за тобой, — сказала я, — тренировка получилась по-настоящему… энергичной?

— Я всегда усиленно тренируюсь, когда мои мысли…

— В замешательстве? — предположила я, растягивая подколенные сухожилия.

— В процессе изменения, — сказал он, наклоняя голову, чтобы удерживать взгляд на моей заднице.

Вынуждена признать, что всякий раз, когда он так на меня смотрел, я испытывала острое возбуждение. Я откашлялась; он снова бросил на меня беззастенчивый взгляд.

— Итак, Смерть, не сегодня ли ты собираешься меня убить?

Впервые он ответил по-другому:

— Времени на это у меня предостаточно, разве не так? А сейчас я буду смотреть, как ты танцуешь.

Посчитав этот момент подходящим, я подошла к нему:

— Ты же знаешь, что можешь снять эту манжету. — Я стояла перед ним, рассматривая его идеальное лицо. — Я никогда не причиню тебе вреда.

— Я никогда не позволю тебе убежать из моего дома без них.

Так близко, меня окутал аромат сандалового дерева.

— Я не такая, как раньше. Ты должен это чувствовать, — я осторожно поставила ноги между его коленей.

Его глаза вспыхнули: